Потерянный легион

– Давай.

Взревели дизеля УНВ, рванувших с места к деревне. Она коснулась спускового крючка, и ночь растворилась в потоках трассеров и огня. Под ударом гранатомета Ананаса исчезла деревенская кантина вместе с засевшим там расчетом РПГ.

– Дерьмо, ну почему сейчас? – простонала Мартинс.

Голос капитана Макнаута у нее в ушах сипел от боли и лекарств. У него даже остались силы хихикнуть.

– …И в самое неудачное время, – сказал он.

Этой ночью база Вилла была в огне. Минометы в ее сердце палили по очереди, вырывающиеся из их стволов всполохи озаряли ночь, словно мерцание зарниц. Шуух-шуух-шуух, трехзарядные магазины выстреливались, словно из автомата. Минометные расчеты подносили новые магазины почти так же быстро, но минометы стреляли довольно скупо. Только с их помощью можно было накрыть мертвую зону, где Глорио могли устроить свои огневые точки, а боеприпасов осталось не так много. С воем прибывающего экспресса по небу проносились реактивные снаряды, выпускаемые откуда-то из-за предела досягаемости минометов. Через пару секунд после того, как этот звук замолкал, изнутри доносился глухой грохот разрыва.

В их разговор вклинился пилот вертушки.

– У меня в обрез топлива и полно людей, которых надо забрать, – сказал он. Его голос был тусклым, словно оружейный металл, полное отсутствие эмоций говорило само за себя. – Вы можете обеспечить безопасную посадку?

– Послушайте, мы вас прикроем, – начала Мартинс.

Тяжелая установка ударила по базе полосами зеленых трассеров. Ей ответили желто-белые очереди; ни тот ни другой расчет не пытался попасть друг в друга, стреляя из укрытия и с предельной дистанции. Пулемет Глорио использовал импровизированный бункер, отрытый за последний час, но его вполне хватало. Участки минного поля защитного периметра базы все еще дымились там, где прошлись специальные противоминные ракеты, при детонации выбрасывающие сеть из взрывчатого шнура. Там же дымились тела саперов, которые пытались воспользоваться брешью в минном поле и колючей проволоке. Вокруг периметра было установлено множество управляемых автоматикой 4-миллиметровых гатлингов, у которых не было нервов, но зато была очень быстрая реакция.

– Черта с два, Мартинс, – прохрипел Макнаут. – Там их целый батальон. Думаю… – он закашлялся, – думаю, товарищ Чавез так долго шел вместе с нами, что просто не может смириться с мыслью о расставании. – В голосе капитана прорезалась сталь. – Проваливай, парень. Если попытаешься посадить здесь свою птичку, ее можно будет использовать вместо решетки.

– Дьявол! – пробормотал пилот. И добавил: – Прощайте.

Мартинс и Макнаут сидели в тишине, если не считать грохота сражения. Глорио подходили все ближе, переползая от одного укрытия к другому. Многие уже погибли, но все же недостаточно много, и реактивные пусковые установки продолжали швырять в небо взрывчатую смерть.

"Нечасто тебя приговаривают к смерти", – подумала Мартинс. Ее разум продолжал перебирать альтернативы, планы, тактические решения, как обычно. Вот только что можно сделать с семидесятью людьми против батальона боевиков, бросивших в бой все, что сумели сберечь до сих пор. Даже если это было безумием, безумием даже в терминах сумасшедшего мировоззрения самих Глорио.

– Надо сворачиваться, – почти беззвучно проскрежетал Макнаут. – Здесь уже ничего нельзя поделать. Все уже здесь, собирайтесь и отходите к побережью, там можно найти какой-нибудь транспорт. Это приказ, лейтенант.

Если на севере еще осталось хоть что-нибудь, ради чего стоит возвращаться. Последние сообщения были еще более безумными и странными, чем первое.

– Поберегите силы, сэр, – ответила она.

Их рота находилась здесь уже очень долго. И они отправятся домой все вместе. Так или иначе.

– Движение, – произнес кто-то. Она узнала голос специалиста по связи из Виллы. Как и все остальные, та совмещала свою специальность с другим занятием: наблюдала за детекторами движения. – Вижу движение… транспортное средство. Эй, ну и здоровая штуковина.

Минуту или две в лощине, где стояли два УНВ, никто не произносил ни слова.

– Этого не может быть, – прошептала Мартинс. В голосе техника слышалась дрожь сдерживаемых слез.

– Если у Глорио не появился вдруг 150-тонный танк, то вполне может, – сказала она.

Они стояли в овраге в километре позади аванпостов Глорио. Слева несла свои воды река, по широкой арке огибая базу Вилла. По обе стороны от преодолевающего пороги Марк III расходились мощные волны. Докатываясь до мелководья, они разбивались брызгами прибоя. Потом танк остановился, всего в сотне метров от позиции УНВ.

– Винателли! – выдохнула Мартинс. – Чертов маленький подонок!

Танк хранил молчание. Еще одна ракета проплыла над ними, шар красноватого пламени, летящий сквозь небо.

– Чего ты ждешь? – выругалась Мартинс.

– У меня нет приказа, лейтенант, – произнес голос новенького. – Параметры последнего задания полностью выполнены.

По хребту Мартинс словно прошлись чьи-то холодные мертвые пальцы. "Он совсем свихнулся", – подумала она. И рявкнула вслух:

– Дерись, Винателли, ради Христа! Сражайся!

– Сражаться с кем, лейтенант?

– С Глорио. С теми, кто нападает на базу, мать твою. Огонь!

– Так точно, лейтенант.

И ночь разверзлась ослепительным пламенем.

– Кажется, я знаю, то есть я думаю, что знаю, что произошло, – прошептала Мартинс.

На потрескавшейся равнине вокруг базы Вилла не двигалось ничего, кроме колеблющейся на ветру травы да солдат, собирающих трофейное оружие. Чтобы положить конец нападению, Марк III понадобилось всего около часа, причем вторая половина этого часа ушла на поиск сбежавших с поля боя боевиков. В последней их группе попался и товарищ Чавез, который, как оказалось, прятался в хорошо защищенной пещере, выкопанной внутри холма, всего в трех километрах от базы. Чтобы до него добраться, Марк III пришлось снести большую часть холма. Это довольно многое объясняло; все это время Чавез прятался у них под носом.

Она закинула за спину свою М-35, размяла пальцы и, сделав глубокий вдох, начала карабкаться по скобам, вделанным в бортовую броню Марк III. Нескольких не хватало, но это не было проблемой, не это было проблемой… Крышка люка охотно распахнулась.

Видимо, когда взорвался мост, Винателли как раз откинул защитную раму своего кресла. Судя по положению его тела, он потянулся за очередной банкой колы. И его голова оказалась как раз под таким углом, что он сломал шею при ударе об угол передней панели управления.

– Так вот почему Винателли не захотел выходить, – заметила она.

Макнаут наблюдал за ней через камеру на ее шлеме.

– Значит, оно живое? – сказал он.

– Нет. – Мартинс покачала головой. Ее тон изменился. – Марки, почему ты не вернулся на побережье?

– Параметры задания не требовали повторной трассировки пройденного пути, – ответил танк своим неуместно знойным голосом. – Последние заданные параметры миссии указывали перемещение на базу Вилла.

– Каковы параметры этого задания? Поправка, какими были параметры этого задания?

– Лейтенант Бетани Мартинс приказала мне возвращаться домой, – ответила машина.

Мартинс, пошатнувшись, села на спинку кресла. Запаха внутри почти не было, все эти шесть часов воздух неплохо кондиционировался.

– Винателли, – сказала она. – Чертов мечтатель. Он написал программу умного Ганса, которая могла отвечать его голосом, если он вдруг решит поспать.

– Умного Ганса? – переспросил капитан.

– Была когда-то такая лошадь, которую выдрессировали "отвечать" на вопросы. Она чувствовала подсознательные ключи и вела себя соответственно, так что все выглядело так, будто она понимает, что ей говорят. Хорошую систему искусственного интеллекта можно заставить делать то же самое, ассоциировать ответы с задаваемыми вопросами. Можно поклясться, что компьютер с вами разговаривает, в то время как на самом деле он понимает не больше любого тостера.