Страница 43 из 101
– Это неправильно… жестоко… Я должен понести наказание… должен вернуться в место заключения и искупить свою вину…
Пуаро с любопытством смотрел на него.
– И давно вам хочется сбежать от вашей жены? – осведомился он.
Лицо Грега снова изменилось.
– От Сьюзен? Да ведь она просто чудесная…
– Да, Сьюзен чудесная, и это тяжкое бремя. Она вас страстно любит. Это также нелегко, верно?
Грегори сидел, глядя вперед и словно ничего не замечая. Потом он произнес тоном обиженного ребенка:
– Почему она не может оставить меня в покое? – Он вскочил на ноги. – Сьюзен идет сюда… по лужайке… Я ухожу! Пожалуйста, скажите ей, что я пошел сознаваться в полицейский участок.
– Где Грег? – спросила запыхавшаяся Сьюзен. – Он был здесь! Я его видела!
– Да. – Помолчав, Пуаро добавил: – Ваш муж приходил сказать, что это он отравил Ричарда Эбернети.
– Какая чушь! Надеюсь, вы ему не поверили?
– А почему я не должен ему верить?
– Его и близко не было, когда дядя Ричард умер!
– Возможно. А где он был, когда умерла Кора Ланскене?
– В Лондоне. Мы оба были там.
Эркюль Пуаро покачал головой:
– Нет-нет, так не пойдет. Например, вы во второй половине дня уезжали куда-то в своей машине. Думаю, я знаю куда – в Литчетт-Сент-Мэри.
– Я ничего подобного не делала!
Пуаро улыбнулся:
– Я уже говорил, мадам, что в этом доме встретил вас не впервые. После дознания по поводу гибели миссис Ланскене вы были в гараже «Королевского герба». Вы разговаривали с механиком, а рядом с вами находился автомобиль с пожилым иностранным джентльменом. Вы не заметили его, зато он обратил на вас внимание.
– Не понимаю, о чем вы. Это было в день дознания.
– Да, но помните, что сказал вам механик? Он спросил, не родственница ли вы жертвы, а вы ответили, что вы ее племянница.
– Его просто интересовало все, связанное с убийством.
– Да, но его следующие слова были: «А я ломал голову, где видел вас раньше». Где же он вас видел, мадам? Должно быть, в Литчетт-Сент-Мэри, так как у него это ассоциировалось с тем, что вы – племянница миссис Ланскене. Быть может, он видел вас у ее коттеджа? Когда? Этот вопрос требовал расследования. В результате выяснилось, что вы были в Литчетт-Сент-Мэри во второй половине дня, когда убили Кору Ланскене. Вы оставили машину в том же карьере, что и в день дознания. Ее там видели и запомнили номер. Сейчас инспектору Мортону известно, чья это машина.
Сьюзен уставилась на него. Ее дыхание участилось, но она не обнаруживала явных признаков страха.
– Вы говорите чепуху, мсье Пуаро, и заставили меня забыть о причине моего прихода. Я хотела застать вас одного и…
– Признаться, что это вы, а не ваш муж совершили убийство?
– Конечно нет! За дуру вы, что ли, меня принимаете? И я уже говорила вам, что в тот день Грегори не покидал Лондона.
– В этом вы не можете быть уверены, так как уезжали сами. Почему вы ездили в Литчетт-Сент-Мэри, миссис Бэнкс?
Сьюзен глубоко вздохнула:
– Ладно, слушайте! Слова Коры после похорон не давали мне покоя. В конце концов я решила съездить к ней и выяснить, что вбило эту мысль ей в голову. Грег считал мою идею нелепой, поэтому я не сказала ему, куда еду. Я прибыла туда около трех часов, стучала и звонила в дверь, но никто не отозвался, и я подумала, что Кора куда-то вышла. Если бы я подошла к задней стене коттеджа, то могла бы заметить разбитое окно, но я этого не сделала и вернулась в Лондон, ничего не подозревая.
Лицо Пуаро оставалось бесстрастным.
– Почему ваш муж обвиняет себя в преступлении? – спросил он.
– Потому что он… – Слово едва не сорвалось с языка Сьюзен.
Пуаро ухватился за него:
– Вы собирались пошутить, сказав: «Потому что он чокнутый», но шутка походила бы на правду, не так ли?
– С Грегом все в полном порядке!
– Мне кое-что известно о его прошлом, – сказал Пуаро. – До вашего знакомства он провел несколько месяцев в психиатрической лечебнице «Форсдайк-Хаус».
– Его не ставили на учет. Он был добровольным пациентом.
– Это правда – его официально не признали душевнобольным, но он, безусловно, психически неуравновешен. У него комплекс вины – подозреваю, что с детства.
– Вы не понимаете, мсье Пуаро, – горячо заговорила Сьюзен. – У Грега никогда не было шанса проявить себя. Поэтому я так отчаянно хотела получить деньги дяди Ричарда. Дядя был слишком прозаичен – он не мог этого понять… Я знала, что Грег должен самоутвердиться, почувствовать, что он может быть не только помощником аптекаря, которого гоняют туда-сюда. Теперь все будет по-другому. Грег получит свою лабораторию и будет создавать собственные формулы…
– Да-да, вы готовы подарить ему весь мир, потому что любите его. Но любите слишком сильно, чтобы обеспечить ему покой и счастье. Нельзя давать людям то, что они не способны принять. В конце концов он останется тем, кем ему не хочется быть…
– И кем же?
– Мужем Сьюзен.
– Как вы жестоки! И какую чепуху несете!
– Вы готовы на все, если дело касается Грегори Бэнкса. Вы хотели получить деньги вашего дяди не для себя, а для мужа. Насколько же сильно вы их хотели?
Сьюзен сердито повернулась и выбежала из беседки.
– Я подумал, – беспечным тоном заговорил Майкл Шейн, – что было бы неплохо зайти попрощаться.
Он улыбнулся, и Пуаро ощутил исходящее от него очарование.
Несколько секунд Эркюль Пуаро молча изучал Майкла Шейна. Ему казалось, будто он знает этого человека меньше остальных присутствующих в доме, так как Майкл всегда показывал себя лишь с одной стороны, с какой хотел показать.
– Ваша жена, – заметил Пуаро, – весьма необычная женщина.
Майкл поднял брови:
– Вы так думаете? Розамунд красива – согласен. Но не сказал бы, что она блещет умом.
– Миссис Шейн не пытается выглядеть слишком умной, – кивнул Пуаро. – Но она знает, чего хочет. – Он вздохнул. – Увы, это знают немногие.
– А-а! – Майкл снова улыбнулся. – Вы имеете в виду малахитовый столик?
– Возможно. – Помолчав, Пуаро добавил: – И то, что было на нем.
– Восковые цветы?
– Совершенно верно.
Майкл нахмурился:
– Я не всегда понимаю вас, мсье Пуаро. Как бы то ни было, – улыбка засияла вновь, – я вам благодарен, что мы все очищены от подозрений. Мягко выражаясь, неприятно думать, будто один из нас прикончил бедного старого дядюшку Ричарда.
– Таким он вам показался, когда вы с ним познакомились? – осведомился Пуаро. – Бедным старым дядюшкой Ричардом?
– Ну, разумеется, он хорошо сохранился…
– И пребывал в здравом уме и твердой памяти?
– Конечно.
– При этом был очень проницательным человеком?
– Очевидно.
– И хорошо разбирался в людях?
Улыбка оставалась неизменной.
– С этим я едва ли могу согласиться, мсье Пуаро. Меня он не одобрял.
– Возможно, он считал, что вы не из тех, кто блюдет супружескую верность? – предположил Пуаро.
Майкл рассмеялся:
– Что за старомодная идея!
– Но это правда, не так ли?
– Интересно, что вы имеете в виду?
Пуаро соединил кончики пальцев.
– Понимаете, было проведено расследование, – пробормотал он.
– Вами?
– Не только мною.
Майкл бросил на него быстрый изучающий взгляд. Его реакции, подумал Пуаро, вообще отличаются быстротой. Майкл Шейн был далеко не глуп.
– Вы хотите сказать… что этим заинтересовалась полиция?
– Мнение об убийстве Коры Ланскене как о непреднамеренном преступлении их никогда не удовлетворяло.
– И они наводили справки обо мне?
– Они интересовались местопребыванием родственников миссис Ланскене в день ее гибели, – чопорно отозвался Пуаро.
– Это создает весьма неловкую ситуацию, – с чарующей откровенностью промолвил Майкл.
– В самом деле, мистер Шейн?
– Больше, чем вы в состоянии представить! Понимаете, я говорил Розамунд, что в тот день ходил на ленч с неким Оскаром Луисом.