Страница 101 из 101
– Двадцать два.
– А мне тридцать. Но не в этом дело. Близкие души могут быть разделены многим – всеми тремя измерениями пространства… Но быть разделенными во времени – вот самое плохое… – Она замолчала, глубоко задумавшись.
Низкий звук гонга, доносившийся из дома, позвал их. За обедом Макферлейн наблюдал за Морисом Хавортом. Несомненно, тот безумно любил свою жену. В его глазах была безоговорочная собачья преданность. Макферлейн отметил и ее нежное, почти материнское отношение к мужу. После обеда он поднялся.
– Я думаю остановиться внизу, в гостинице, на денек-другой. Вы позволите мне еще раз навестить вас? Может быть, завтра?
– Да, конечно, только…
– Что?
Она быстро провела рукой по глазам:
– Я не знаю… Мне вдруг подумалось, что мы не встретимся больше… Вот и все… Прощайте.
Он медленно спускался по дороге. Вопреки собственному разуму, он чувствовал, будто холодная рука медленно сжимает его сердце. Конечно, в ее словах не было ничего такого… но все же…
Автомобиль выскочил из-за угла неожиданно. Макферлейн успел прижаться к изгороди… и очень вовремя. Внезапная бледность покрыла его лицо.
– О господи, мои нервы ни к черту! – пробормотал Макферлейн, проснувшись на следующее утро.
Он спокойно припомнил все происшествия минувшего вечера. Автомобиль, спуск к гостинице, неожиданный туман, из-за которого он чуть не потерял дорогу, сознавая, что опасное болото совсем рядом. Потом угольное ведерко, упавшее с окна, и тяжелый запах гари ночью от тлеющего на ковре уголька. Ничего особенного! Вовсе ничего особенного, если бы не ее слова и не эта глубокая непонятная внутренняя убежденность, что она знала…
С внезапной энергией он отбросил одеяло. Прежде всего ему надо пойти и увидеть ее! И он избавится от наваждения! Избавится… если… пойдет. Господи, ну что за глупость!
Он едва притронулся к завтраку. И в десять утра уже поднимался по дороге. В десять тридцать его рука нажимала кнопку звонка. Теперь, и только теперь, он позволил себе вздохнуть с облегчением.
– Миссис Хаворт дома?
Дверь ему открыла все та же пожилая женщина. Неузнаваемым было только ее лицо, изменившееся от горя лицо.
– Ах, сэр! Ах, сэр, вы разве не слышали?!
– Не слышал чего?
– Миссис Элистер, наша козочка… Это все тоник. Каждый раз на ночь она пила его. Бедный капитан вне себя от горя, он чуть не сошел с ума. Он перепутал бутылки на полке в темноте… Они послали за доктором, но было поздно…
И Макферлейн тут же вспомнил слова: «Я всегда чувствовала, что над ним тяготеет злой рок. Мне хотелось спасти его… если кто-то вообще может…» Да, но разве можно обмануть судьбу! Странная ирония – трагедия пришла оттуда, откуда, казалось, ждали спасения…
Старая служанка продолжала:
– Моя милая козочка! Такая добрая и ласковая, и вечно она за все переживала. Не могла спокойно видеть, что кто-то страдает. – Потом помолчала и добавила: – Вы подниметесь наверх взглянуть на нее, сэр? По тому, как она говорила, я поняла, что вы давно ее знаете… Она сказала, очень давно…
Макферлейн поднялся вслед за женщиной по лестнице и прошел через гостиную, где еще вчера раздавался поющий голос, в другую комнату с цветными верхними стеклами в окнах. Красный отсвет витража падал на голову лежащей… Цыганка с красным платком на голове… «Чушь какая, опять разыгрались нервы!» Он долго смотрел на Элистер Хаворт, в последний раз.
– Сэр, вас спрашивает какая-то леди.
– Что? – Макферлейн отрешенно взглянул на хозяйку гостиницы. – О, простите, миссис Роуз, мне почудились призраки.
– Только почудились, сэр? Я знаю, на болоте с наступлением сумерек можно увидеть диковинные вещи. Там и дама в белом, и чертов кузнец, и моряк с цыганкой…
– Как вы сказали? Моряк с цыганкой?
– Так говорят, сэр. Эту историю рассказывали еще в дни моей юности. Они любили друг друга много лет назад… Но уже давненько их здесь не видели.
– Не видели? Хотелось бы знать, появятся ли они вообще когда-нибудь теперь…
– О боже, о чем вы говорите, сэр! Да, а как же с молодой леди?
– Какой молодой леди?
– Да той, что ждет вас. Она в гостиной. Представилась как мисс Лоэс.
– О!
Рэчел! Его охватило странное чувство мгновенной смены пространства. Будто до этого он глядел в другой мир! Он забыл о Рэчел, Рэчел, принадлежавшей только этой жизни… И снова – эта удивительная смена пространства и возвращение в мир привычных трех измерений.
Он распахнул дверь гостиной. Рэчел с ее честными карими глазами! И внезапно, как это бывает у только что проснувшегося человека, его охватила теплая волна радости, радости реального мира. Он был жив, жив! «Вот она, эта настоящая жизнь! Только одна – эта», – подумал он.
– Рэчел! – произнес Макферлейн и, наклонившись, поцеловал ее в губы.