Дыхание Смерти

— Помыться решил?

Незнакомец обвел всю компанию ледяным взглядом, и у Рашудии мгновенно пропала охота острить. В этом взгляде читалась непреклонная решимость и еще что-то такое, что не поддавалось описанию. В любых других глазах это выражение могло означать только одно — отчаяние обреченного, но только не в этих. Взоры всех присутствующих остановились на человеке в дверном проеме. Его узнали. Разбойники, люди неробкого десятка, ждали, что скажет демон, что сделает и, вообще, как объяснит свое появление здесь в такое время и в таком виде. Безоружный человек шагнул вперед.

— Эй, приятели, — произнес он вдруг, — а хотите, я сделаю так, что искупаюсь в вашем бассейне и вы не возразите?

Разбойники с недоумением переглянулись.

— А хотим… — отозвался Рашудия и с чисто житейским интересом добавил: — И как ты это проделаешь?

— Побьюсь с вами об заклад.

— А откуда ты свой заклад доставать будешь? — сразу возрос интерес ювелира.

— А вот откуда. — С этими словами Кулл-варвар поднял едва поместившееся в ладони свое мужское достоинство. — Ставлю против бассейна, что мое копье длиннее всех ваших.

От неожиданности разбойники опешили.

— Ну что ж, заклад принят, — без тени замешательства произнес Рашудия. — А если проиграешь, что будешь делать?

— Тогда, делать нечего, буду ходить немытым. С палец толщиной — не грязь, а в два — сама отвалится, — отшутился человек, улыбаясь кривой, не слишком доброй улыбкой.

— Ну что ж. Что с тобой делать — мы еще посмотрим, — проговорил ювелир. — А сейчас подходи к свету. А вы там, вылезайте-ка из воды да захватите поднос.

Кулл не был безумно самонадеянным, но в своей силе он был уверен, как в себе самом. И варвар бестрепетно прошел к подносу, правда, стараясь все-таки не касаться его. Атлант надеялся, что первым его вызов примет сам Хайрам, но нет. Старый лис где-то скрывался, очевидно обдумывая мерзкие планы наказания Кулла за подобную дерзость. Но варвару сейчас было не до этого. Темный смысл шарады старого Дзио-ка Кулл разгадал, еще сидя в таверне. Целью состязания был человек с татуировкой, только он сейчас мог помочь Куллу добраться до Хайрама, а точнее — до бутылки со Смертью.

Один за одним посрамленные и уязвленные завистью в самое сердце разбойники отходили от подноса, но ни одной татуировки Кулл не приметил. С сожалением смотрел он на редеющие ряды желающих посостязаться. Нет. Тут ему нет соперников. И посвященного, похоже, нет.

Внезапно в глаза атланту бросились знакомые черты — острое лицо и крупный нос, похожий на клюв хищной птицы. Мердек! Тот, кто едва не убил Кулла, прикованного цепью. Не отрываясь, Кулл смотрел в его глаза, испытывая почти непреодолимое желание плюнуть ему в лицо. Но в глазах Мердека он прочел точно такое же желание и передумал. Зато он нисколько не удивился, когда почти рядом с ним на серебряный поднос легла туго свернутая в кольца, готовая к молниеносному броску черная змея. Вот она. Татуировка…

— Баня… сейчас будет вам баня, — объявил демон и, сбросив с лавки на пол жалобно звякнувший поднос, грозно рявкнул: — Где бутылка?!

Бешенство охватило Кулла, подобно огню, и он почувствовал, уже знакомо, как на загривке поднимается шерсть.

Первым неладное заметил ювелир. Возможно, потому, что с самого начала не ждал от Хайрамовой аферы ничего хорошего. Там, где замешана магия, жди беды, а беда — она долго себя ждать не заставит. Ювелир поднял голову и прямо перед собой увидел картину, от которой волосы на голове зашевелились, а сердце ухнуло в пятки. Прямо из беломраморной стены лезла оскаленная крысиная морда с горящими глазами и, пропихивая неуклюжее тело, изо всех сил помогала себе тонкими паучьими лапами. Рашудия зажмурился, мотнул головой, надеясь, что видение исчезнет, но гут с другой стороны стола донесся сдавленный крик, и в круг света прыгнула грациозная черная пантера, неслышно упав на свои мягкие лапы.

Тут Рашудия толкнул Мердека, заорав что-то нечленораздельное, все повскакивали с мест, вращая безумными глазами, с грохотом опрокинулся стол, звон разбитых кувшинов перекрывал проклятия и крики ужаса. Еще не зная, какой кошмар может вылезти из четвертой стены, разбойники инстинктивно рванулись к двери, распихивая друг друга и беспорядочно махая кривыми саблями… и наткнулись прямо на оскаленную пасть.

Жуткое это было зрелище. Клубок беспорядочно мечущихся по комнате человеческих тел, безжалостно избиваемых созданиями магии, бестрепетно выносивших страшные удары сабель и даже не вздрагивавших от смертельных ран. Кулл не пОмнил себя, не знал, в какой ипостаси ему довелось участвовать в этом сражении, он помнил лишь оскаленные клыки Малики, перекошенное от ужаса лицо ювелира Рашудии, рваные раны, кровь, бледное лицо Дзигоро где-то в воздухе, над сражением, и голос его, слышный только армией демонов.

— Сзади!

Кулл обернулся и как раз успел срубить или прикусить ювелира. А не якшайся с разбойниками, если ты честный мастер, а если связался — плати!

Он пришел в себя, когда бледный рассвет уже разгорался над городом, а темнота из непроглядно черной стала седой. Он увидел рядом Дзигоро и, не сообразив, хотел хлопнуть его по плечу, но рука прошла сквозь, и только тут Кулл обнаружил, что кругом мертвые, растерзанные тела и среди них — прекрасная женщина в плаще из черных шелковых волос.

— Как они ее? — хрипло спросил Кулл.

— Серебряным подносом.

— А Керам?

Но призрак лишь пожал плечами. Судьба грабителя караванов была ему неведома. В голове варвара стоял гул от недавнего побоища, он все еще не мог понять, человек он, или собака, но, судя по тому, что Дзигоро смотрел на него снизу вверх, он стоял на двух ногах, только покачивался.

— Бутылка! — напомнил призрак. — Дыхание Смерти.

— Не знаю, где бутылка, — рявкнул Кулл. — Татуированный — вот он валяется. Вроде жив, только малость пришиблен. А.Хайрам, похоже, все-таки удрал. Недаром его прозвали Лисицей.

Варвар почти растерянно глядел на кучу мертвецов и покалеченных, пытаясь сообразить, что же теперь делать, но мысли метались по кругу, как собака за собственным хвостом: Хайрам и бутылка, Мердек и татуировка, Дыхание Смерти и Дзио-ка… И мертвая Малика — прекрасная, бесстрашная женщина, которую любил Керам. Внезапно в тишине послышался звук, которого Кулл не ждал, — шаги. Легкие шаги на лестнице. Шли, похоже, двое. Один очень торопился и почти волок другого за собой. Кулл пошарил глазами в поисках оружия, но это были не враги. В дверях появилась запыхавшаяся Айсиль, а с ней — бродячий музыкант из таверны «Золотой баран».

Войдя, девчонка застыла на пороге, не в силах отвести взгляда от жуткой картины. Хотя, живя у разбойников, могла бы и привыкнуть. Одежда Кулла, заботливо сбереженная, посыпалась на пол. Казалось, Айсиль утратила дар речи и смотрела на своего «спасителя» с диким ужасом. Певец был гораздо спокойнее. Он обвел побоище взглядом, кивнул Куллу и почти сразу приметил в углу то, что не углядели ни Кулл, ни Дзигоро. Какой-то маленький, несуразный человек, прикрыв свои телеса ладонью, пытался незаметно выползти наружу, прижимая к груди…

— Стой! — рявкнул Кулл, но не успел. Глупая девчонка Айсиль повисла на руке и что-то горячо зашептала. Варвар стряхнул ее, но было уже поздно. Бродяга завладел бутылью с Дыханием Смерти, без усилий вынул пробку… Кулла прошиб холодный пот, но ничего страшного не случилось. Певец понюхал вино, одобрительно крякнул, в три глотка опростал бутыль и небрежно отбросил за спину. Варвар еще глядел, как диковинный сосуд со стуком катился по полу, когда певец ухватил толстяка-Кошифа за плечо.

— Ты куда? — добродушно спросил он.

Тот, глядя на бродягу несчастными глазами, жалобно пискнул:

— Халат бы мне.

Не спрашивая ни о чем больше, певец снял с плеч свою засаленную хламиду, оставшись в таких же грязных шароварах, и от всей души протянул ее незнакомцу. Но тот почему-то не спешил взять подарок. Напротив, сморщил брезгливо нос и шарахнулся, будто ему подсунули ядовитого скорпиона.