Страница 40 из 48
— Правда? Вместо Дангаля будешь сидеть в будке?
— А то! И мы не лыком шиты!
Сын радостно захлопал в ладоши, запрыгал и запел. Повернувшись к отцу, спросил:
— А Дангаль где?
— В больнице. Вчерашняя драка ему дорого обошлась.
— Так ему и надо, — забормотала Умм Амина. — Не будет нападать на людей, омрачать им радость.
Шуша вместе с представителем компании пошел в контору. По дороге они познакомились. Шуша спросил:
— Прости, как величать прикажешь?
— Твой покорный слуга Халиль… Мухаммед Халиль аш-Шанавани.
— Покорный твой слуга Шуша ад-Донаб.
— Очень приятно. На страховку денег взял?
— Страховка? Эх-ма, совсем забыл об этой детали Сколько потребуется?
— Думаю, в пределах ста пятидесяти пиастров.
— Так много?
— Примерно столько выйдет.
Шуша замедлил шаги и задумался. Этого обстоятельства он не учел. Сто пятьдесят пиастров разом. Откуда у него такие деньги? Всего капиталу в кармане три гривенника. Пришли бы к нему вчера или позавчера — заплатил бы запросто. Заработал на похоронах около фунта. Но вчера он купил новый бурдюк, отдал починить тележку.
Подошли к лавке Хишта. Тот развешивал туши. Увидев подходивших, радостно закричал:
— Как дела, сосед? Куда направляешься? Разодетый…
Шуша понял: без участия Хишта ему не решить денежного вопроса. Человек он отзывчивый, добрый, для него не поскупится на сто пятьдесят пиастров… Если они у него, конечно, есть. Вроде неоткуда, вчера, наверное, все на свадьбу дочери ухлопал.
Да-а, задача. Откуда у Хишта утром такая сумма? Вот не везет! И почему его давнишняя мечта не могла осуществиться несколькими днями раньше? До свадьбы Закии? А как было тому случиться без этой свадьбы? Ведь из-за нее Дангаль попал в больницу.
Во всяком случае… Чего загадывать? Попытаюсь. А вдруг?.. Извинившись перед Халилем, Шуша пошел к лавке.
— Дело спешное, муаллим Шуша, — заметил посыльный.
— Я быстро, всего несколько слов. Дело очень важное.
Хишт встретил соседа кучей восклицаний:
— Что за радость? Зачем так разоделся?
— В контору иду.
— Чего тебе там?
— Позвали, чтобы поставить вместо Дангаля.
— Неужели! Вот здорово! Вот это работа! А то!.. Хлеб нужно отдавать тем, кто его печет. А то какого-то проходимца ставят на такое ответственное место. От души поздравляю!
— Спасибо. Но есть небольшая загвоздка.
— В чем дело?
— Подзанять у тебя нужно. В ножки кланяюсь.
— Какие слова говоришь? Позор! Мы же родственники, из одной семьи!.. Хоть голову руби!..
— Нужны полтора фунта для страховки. А у меня…
Хишт задумался, почесал у себя в затылке. Хлопнул по лбу и затараторил:
— Больше ни слова! Придумал… Дело поправимое. Бери!.. Вот тебе сто пятьдесят пиастров. Оставил их для поставщика… Но бери, пользуйся ими ты… Придет поставщик — аллах его утешит!.. Слава богу! Думал, и ломаного гроша у меня нет… А вот поди ж ты!.. Надо уважить соседа. Дорог ты мне, всегда готов выручить.
Шуша залился краской стыда.
— С поставщиком-то как разойдешься?
— Бери, бери, аллах поможет. Иди занимать заслуженный тобой пост. Я с таким удовольствием посмотрю на тебя, сидящего в будке у колонки! Есть еще справедливость на свете…
— Вот выручил! Дай тебе аллах сто лет жизни! Да поможет он мне отплатить за твою доброту!
Шуша заторопился к Халилю, и оба двинулись к зданию компании на улице аль-Фаггаля. Формальности были закончены без проволочек. Шуша немедленно пошел к колонке. Там шумела большая очередь, похожая на бурную демонстрацию. Все поносили начальство, свою жизнь, судьбу. Увидев Шушу в праздничном наряде, без тележки и бурдюков, стоявшие в очереди загалдели:
— Что-нибудь случилось? Заболел или что?
Кто-то крикнул ему:
— Видишь, этот кровопийца еще не сподобился прийти.
— Верно, в тюрьму угодил, — зашумел второй.
— Или в больницу попал!
— А может, где скрывается?
— Гашиш курит!
Шуша не отвечал. Решительно пошел к будке. Твердым голосом заявил собравшимся:
— Дайте пройти! Работать надо!
Кто-то спросил с сарказмом:
— Какая работа, приятель? Если начальство еще почивает. Иди сюда, присаживайся.
Но Шуша шел своей дорогой, взобрался по лесенке и занял место в будке. Открыл колонку и приказал:
— Встаньте по порядку! Женщины впереди, за ними мужики. Не толкайтесь и не шумите! Кто вылезет из очереди, тому дам воду последнему.
Очередь опешила. Через мгновение раздался радостный возглас:
— Ты навсегда сюда?
— Бог даст!
— Да здравствует муаллим Шуша! — зашумел народ.
Итак, Шуша восседает на заветном троне. Исполнилась его самая большая мечта. Теперь он повелитель воды во всем квартале аль-Хусейния. Теперь ему не нужно ходить по улицам и переулкам с тележкой, полной бурдюков. Он спокоен, удовлетворен знаками уважения, которые ему выражают жители квартала.
Шуша теперь свободен от дополнительных забот о хлебе насущном. Ему не обязательно уже участвовать в похоронах, таскаться с кадилом, заходить в могилы. Сейчас у него очень приличный заработок, вполне хватит на сносную жизнь.
И вместе с тем, к большому удивлению окружающих, Шуша продолжал нести презренную службу. Закрыв колонку, он сразу спешил домой, брал свою похоронную униформу и направлялся в кофейню "Для благородных", откуда Сурур направлял его на очередные похороны.
Шуша уже начинал привыкать к профессии могильщика. Постепенно его покидали прежние страхи и отвращение. Он уже был почти согласен с Шеххатой в том, что смерть, покойники, могилы — все это дело обыденное, естественное, в смерти нет никаких чудес. Бывший водонос одерживал победу над страхом.
Теперь и он презирал смерть, а еще больше — саму жизнь. Он теперь участвовал в беззлобном острословии своих партнеров по похоронным процессиям над смертью, покойниками, над мишурным блеском процессией, плачем и причитаниями. Время и повторение ежедневных похоронных операций вытравило из памяти Шуши впечатления первых дней работы на этом неприятном поприще. Беспокоил его только Сейид, который никак не мог смириться с новым занятием отца. Мальчик ждал с нетерпением того дня, когда отец сядет в будке хозяина колонки. Этот день настал, а его родитель не бросал гнусного, по мнению сына, занятия. Однажды Сейид схватил сверток с похоронным одеянием, пнул его ногой и с ожесточением запрятал в сундук, засыпав всяким барахлом.
— Тут тебе место! Не видать тебе света божьего!
Но на следующий день отец, как обычно, взял сверток и направился на вторую работу, которую вместе с Сейидом осуждали его приятели, соседи. Они шептались за спиной Шуши, распускали всякие неприятные сплетни. Но сын знал твердость и решительность отца, его непреклонность в осуществлении своих намерений. Поэтому Сейид молчал, стиснув зубы, делая вид, что новое занятие отца его никак не волнует. Для него важнее обычные игры со сверстниками.
Шли дни, и колесо жизни завертелось по-старому. По утрам Шуша ходил на колонку, после обеда на похороны. Сейид после уроков в школе занимался важными мальчишескими делами, а Умм Амина хлопотала по дому или сидела неподвижно, думая о чем-то своем.
Как-то утром Сейид направлялся в школу, рядом с ним шел Али. Они болтали о всяких пустяках. Подошли к торговцу шариками беле. Али остановился.
— Сегодня твоя очередь покупать.
— Чего вдруг?
— Я вчера купил и дал тебе.
— А я тебе вчера же ссудил двадцать штук!
— Все проиграл… Тебе же…
— И я виноват? Все равно они числятся за тобой. Я что — должен отвечать за твои проигрыши? Тебе кто-нибудь говорил — играй и проигрывай?
— Значит, не дашь мне сегодня?
— Готов бы, да нет денег. Купи ты сегодня, а я завтра тебе выдам полностью.
— Вот что — ни ты мне, ни я тебе. Куплю только себе.
— Тогда одолжи полпиастра.
— Ничего не дам.
— Разошлись, значит?
— Разошлись.
Сейид схватил Али за грудки, тот ответил тем же. Затевалась потасовка. Но тут случился муаллим Али аль-Хама. Он вмешался и разнял ребят.