Страница 9 из 127
Открытие школы для бедных детей и сирот состоялось 8 октября 1871 г. Дети постигали текст и смысл Торы (Закон Божий преподавал сам раввин), изучали русский язык, арифметику, географию, историю России, чистописание, в школьной программе было пение. Учащиеся получали бесплатное питание. Московский раввин понимал, что детям из бедных семей необходимо овладеть не только грамотой, но и профессией. Прошел год, и новое радостное событие в жизни общины — 8 октября 1872 г. в синагоге состоялось освящение еврейского ремесленного училища, в котором кроме начального образования мальчиков обучали рабочим профессиям. Лазарь Поляков, Вольф Высоцкий и многие состоятельные люди жертвовали на создание первого в Москве еврейского профессионального училища; каждый благотворитель получал почетный диплом, на котором были изображены книги, глобус, треугольник, верстак и надпись: «Цель училища — дать еврейско-русское элементарное образование, соединенное с обучением некоторым ремеслам».
Благоговея перед Александром II, московский раввин обратился с прошением на имя государя с просьбой о присвоении училищу Высочайшего имени. В сентябре 1880 г. из канцелярии генерал-губернатора Москвы пришел ответ на имя правления Московского еврейского общества: «Государь император по Верноподданнейшему докладу о предложении Московского Еврейского Общества ознаменовать день 25-летия царствования Его Императорского Величества учреждением ремесленного училища для еврейских детей и о ходатайстве наименования этого училища „Александровским“ Высочайше соизволил изъявить на сие свое согласие, повелел при этом благодарить Московское Еврейское Общество за его верноподданнические чувства. О такой Высочайшей воле считаю нужным уведомить правление Московского Еврейского Общества.
За Московского генерал-губернатора, губернатор Перфильев. 4 сентября 1880 года».
Еврейская общественность пережила подъем — государь соизволил дать еврейскому училищу свое августейшее имя, и вновь были по подписке собраны значительные средства, увеличен штат преподавателей. Для занятий правление общины арендовало на Чистых прудах просторный дом, состоящий из 11 комнат. В руководство училища входили члены семей, которые финансировали его работу, — Л. С. Поляков, О. С. Гиршман, Е. А. Эфрос и многие другие состоятельные люди.
Шломо Минор принадлежал к первому поколению московской интеллигенции, верившей в идеалы просвещения, терпимости, равноправия. Он старался приобщить своих единоверцев к русской культуре, активно пропагандируя ее ценности. В июне 1880 г. в Москве проходили торжества по случаю открытия первого в России памятника Пушкину, и московская печать отметила в числе присутствующих на церемонии раввина Москвы. Корреспондент газеты «Голос» сообщил читателям: «К чести евреев должно сказать, что из всех иноверных вероисповеданий только московский раввин г. Минор явился представителем евреев на празднике всей России».
В 70–80-е годы XIX в. московские власти старались защищать интересы как всей национальной общины, так и отдельных людей. В 1881 г. волна еврейских погромов прокатилась по югу России. Стремясь предотвратить беспорядки в городе, 17 мая 1881 г. к москвичам обратился московский митрополит Макарий. В переполненном во время воскресной службы Успенском соборе Кремля он убеждал паству: «Ведь и евреи, как русские, как и все племена, входящие в состав русского государства, суть подданные одного и того же нашего Государя и наши сограждане, суть дети нашего общего Державного Отца и наши братья по Отечеству. Как же мы осмеливаемся поднимать руку на своих же братьев в гражданском смысле, какой бы веры и племени они ни были? Если они чем-либо нас обижали и нарушали наши права, то у нас есть на то законы, есть власти, поставленные над нами благочестивым Монархом».
Погромов в Москве не было, но в московских изданиях возрастало число антисемитских публикаций. В 1877 г. к Ш. Минору обратился молодой человек в монашеском облачении, говоривший с польским акцентом. Он представился студентом Московской духовной академии Ипполитом Лютостанским. Неожиданный визитер рассказал раввину, что собирается писать реферат на тему «Об употреблении евреями христианской крови» и решил издать сочинение большим тиражом, но может воздержаться от публикации, если правление общины выплатит ему 500 рублей. Раввин был поражен наглым предложением, но оживление в обществе нелепых предрассудков заставило его вести переговоры. Он приехал в Троице-Сергиев посад, где находилась Духовная академия, и у стен древнего монастыря призвал будущего пастыря к элементарной порядочности. Платить деньги шантажисту правление общины отказалось, и Ипполит Лютостанский выполнил угрозу — в 1881 г. он выпустил объемистую монографию «Талмуд и евреи», выдержавшую несколько изданий. В ответ на злобные антисемитские пасквили московский раввин взялся за перо и написал статью «Рабби Ипполит Лютостанский и его „Талмуд и евреи“». Ни словом не упомянув о вымогательстве автора, он, анализируя написанный текст, выявил плагиат, незнание и непонимание источников. Ш. Минору не суждено будет узнать, что студента-шантажиста через несколько лет выгонят из академии и лишат духовного звания за воровство, а в 1915 г. Ипполит Лютостанский опубликует «Покаянное письмо», в котором сознается в корыстных целях своих изданий, и при этом обвинит раввина, отказавшегося платить ему деньги, в скупости. «Позже я раскаялся, что из-за одного глупца причинил вред всей нации». Письмо-исповедь было подписано: «Грешный человек и кающийся перед вами Ипполит Лютостанский».
Национальные учреждения — синагога, школа, училище находились в арендованных домах. В 80-х годах XIX в. еврейское население увеличилось до 70 тысяч человек, и молитвенный зал в праздничные дни бывал переполнен. Корреспондент петербургского журнала «Русский еврей» сообщал в 1879 г. читателям о тесноте московской синагоги: «Желающему помолиться или послушать проповедь (произносимую в этой синагоге на русском языке) крайне неловко. Ему не дают спокойно постоять и послушать — быть может потому, что промежутки между скамьями назначены только для прохода оседлых прихожан к своим местам. Как этот, так и некоторые другие несоответственные благоустроительному богослужению недостатки, по всей вероятности, будут устранены, когда хоральная синагога вместо занимаемого ею временного помещения переведена будет в назначенный собственно для этой цели дом. Надобно надеяться, что наши московские единоверцы недолго останутся, по отношению к устройству приличного храма, позади Варшавской и Одесской Еврейской общин».
Не только приезжий журналист, но и все молящиеся ощущали потребность в новом синагогальном здании. 10 февраля 1886 г. в нотариальной конторе М. А. Лебедева была оформлена купчая, из которой следовало: действительный статский советник Лазарь Соломонович Поляков приобрел у потомственного гражданина Моисея Семеновича Саатбекова для Московского еврейского общества два смежных между собой дома со всеми строениями и землей за 80 000 рублей серебром. Приобретенные Поляковым владения располагались рядом с домом Рыженкова. В том же году губернское правление дало разрешение на постройку на указанном участке синагоги. За четыре года архитектор Семен Эйбушитц построил большой дом с торжественной колоннадой и большим куполом. Только звезда Давида и слова «Это дом Б-га» указывают на назначение парадного дома. Новая синагога не нарушила сложившегося ансамбля окрестностей Солянки, она дополнила многоликий район красивым, представительным зданием. В 1891 г. новая хоральная синагога была построена, и община готовилась к торжествам освящения.
В августе 1890 г. Москва отмечала 25-летие пребывания на посту генерал-губернатора князя Владимира Андреевича Долгорукова. Правление еврейской общины преподнесло князю подарки и 5000 рублей для помощи воспитанникам ремесленного училища имени князя Долгорукова. Юбиляр был любезен и благодарил за щедрый подарок. Русский аристократ князь Долгоруков доброжелательно относился к еврейскому населению, в среде которого были финансисты, энергичные деловые люди, открывшие в городе магазины и предприятия, налоги с которых поддерживали казну города; в то же время новые предприниматели, среди которых были и евреи, разоряли, лишали привычной работы мелких торговцев и ремесленников. В газетах «Московский листок» и «Новое время» началась травля евреев; авторы многочисленных статей требовали от властей изгнания иноверцев из Первопрестольной. В защиту евреев вновь, как в конце XVIII в., выступили российские промышленники; группа фабрикантов направила записку министру финансов, в которой было указано: «Проживающие в Москве евреи в значительном числе посредники между московской промышленностью и западными губерниями Империи. В продолжение последних десяти-двадцати лет с того времени, как был открыт доступ в Москву, торговые отношения получили обширное развитие; этот факт заслуживает особенного внимания правительства еще и потому, что московская промышленность встречает сильную конкуренцию польских, австрийских и германских фирм. Вот почему удаление евреев из Москвы, стеснение их вредно отзовется на ходе этой торговли».