Страница 8 из 127
В начале 70-х годов XIX в. еврейское население Москвы возрастало. Среди селившихся в городе евреев были дипломированные специалисты, купцы 1-й гильдии, промышленники. Они оседали в престижных районах города: Поляковы владели домами на Тверском бульваре, Кузнецком мосту, Высоцкие жили вблизи Мясницкой улицы, предприниматель Абрам Иоффе — на Лубянке; на Воздвиженке, Арбате, Никитских, Бронных улицах селились студенты; еврейское население становилось более разнородным, и все они, уроженцы северо-западных губерний, отставные солдаты, ремесленники, купцы, студенты, врачи, юристы, отличающиеся по образованию, социальному положению, интересам, но связанные национальной традицией и правовым положением, нуждались в едином духовном центре и в человеке, который станет достойным лидером еврейской общины в Москве.
Открытие хоральной синагоги
В 1869 г. было образовано Хозяйственное правление еврейской общины, председателем которого стал Л. С. Поляков, и руководство общины пригласило из Минска Шломо (Залкинда) Минора на должность казенного раввина. Выпускник раввинского училища, историк, публицист, страстный приверженец просвещения еврейской молодежи, он с радостью принял предложение. Слова Александра II «Просвещение, правосудие, терпимость и человеколюбие должны быть даны всем народам и сословиям России» раввин понимал как призыв к напряженной работе. Именно он, духовный наставник, считал себя обязанным помочь единоверцам стать достойными гражданами России и полностью разделял лозунг, популярный в 60-е годы в среде еврейской интеллигенции: «Евреи должны стать русскими Моисеева Завета».
Отдельные молельни уже не могли удовлетворить потребности московских евреев, и правление арендовало у домовладельца Рыженкова двухэтажный дом на перекрестке Большого Спасоглинищевского переулка и Солянского проезда. Здание, реконструированное с надстроенным третьим этажом, сохранилось до наших дней. Открытию молитвенного дома предшествовала церемония закладки духовного центра, во время которой раввин Минор пророчески сказал: «Б-жий дом, к закладке которого мы здесь приступаем, должен делаться для нас неиссякаемым источником света и духовной силы; он должен быть для нас тем лучезарным светилом, благотворное действие которого будет ощущаемо еще дальнейшими нашими потомками».
Торжественное освящение хоральной синагоги состоялось 1 июля 1870 г. В жаркий летний день, в два часа дня по Варварской площади (ныне Славянская) группы евреев в праздничных одеждах следовали к Большому Спасоглинищевскому переулку; сверху спускались экипажи, из которых выходили члены правления и почетные гости; подходили студенты с друзьями и преподавателями. На торжественный акт освящения прибыли городской голова князь Черкасский и старший полицмейстер Огарев. В молитвенный зал внесли свиток Торы, и хор мальчиков пропел псалом: «Как благоговейно место сие, оно дом Б-жий и врата небесные! Как прекрасны шатры твои, Иаков!». Князь Черкасский открыл Арон-койдеш и вложил в него свиток Торы. Раввин обратился к присутствующим с речью, в которой отразились стремления еврейской интеллигенции 60-х годов XIX в. к равноправию, преданности и готовности служить России: «О братья! Вот скоро минует сто лет, как мы, сыны Иакова, по Б-жьей Благости очутились под мощным крылом русского орла, и теперь ли нам подвергнуть обзору многотрудный путь, нами пройденный… по сей день, когда после многих перемен и неприятных колебаний мы наконец свободно дышим под скипетром мудрого монарха Александра II».
Раввин напомнил о расширении прав евреев и, следовательно, о возложенных на них обязанностях и прочел молитву за здоровье государя; после окончания службы члены правления пригласили почетных гостей к банкетному столу, который был накрыт на втором этаже. Начались приветственные речи. Профессор Московского университета С. И. Баршев сказал, что, будучи христианином, он всей душой рад открытию в Москве еврейского молитвенного дома, и поднял тост за талантливую еврейскую молодежь. Молодой адвокат Л. Куперник восторженно говорил о возможностях, открывающихся перед еврейской молодежью, и предложил тост за преподавателей университета. Поднимали бокалы за здоровье московского генерал-губернатора князя В. А. Долгорукова и, наконец, за самого императора и членов царской семьи. Корреспондент «Русских ведомостей», подробно описав церемонию открытия синагоги, с удовлетворением отметил: «Граждане общего нашего Отечества — они пожелали, чтобы в само богослужение вошел родной русский язык. Пожелаем, чтобы этот дом молитвы обратился в общий для всех московских евреев центр их духовного единения».
Хоральная синагога стала центром духовной и общественной жизни евреев Москвы. Речи Шломо Минора привлекали внимание современников, ибо отражали настроение еврейской интеллигенции и особенно молодых людей, стремившихся стать полноправными гражданами России. Приведем отрывок из выступления р. Минора 22 июля 1870 г.: «Дух времени требует от нас как высшего уровня образования, так и усвоения новых жизненных условий, без коих мы пойдем не вперед, а вспять, а все большее и большее наше усыновление нашей Родиной Россией требует от нас, чтобы наши дети не чувствовали себя чужестранцами на русской земле».
Многие москвичи, интересуясь национальными обычаями, посещали молитвенный дом; несколько раз в синагогу заходил Л. Н. Толстой; писатель решил прочитать фрагменты Талмуда на древнееврейском языке и стал брать уроки у раввина. Лев Николаевич впоследствии вспоминал о занятиях: «Все это время (1882 г. — M.Л.) я очень пристально занимался еврейским и выучил его почти, читаю уж и понимаю. Учит меня раввин здешний Минор, очень хороший и умный человек». Ш. Минор, с благоговением относившийся к писателю, тоже оставил записи об их встречах и беседах: «В своем бурном стремлении к истине он почти за каждым уроком расспрашивал меня о моральных воззрениях Талмуда и толковании талмудистами библейских легенд». Регулярные занятия перешли в дружеские отношения, и Толстой обратился к В. В. Стасову с просьбой о поддержке сына раввина — Лазаря Минора: «Опять с просьбой. Дело для меня сердечное. Письмо это передаст Вам Лазарь Соломонович Минор, замечательный молодой ученый, обративший на себя внимание в Европе. Он сын моего друга, еврейского раввина Москвы. Насилу он добился, несмотря на свое еврейское происхождение, того, чтобы прочесть пробную лекцию на приват-доцента. Лекция имела огромный успех, и казалось бы, все решено, но наш попечитель, один из глупейших людей мира, нашел нужным послать на утверждение министра. Как бы это не повлекло отказа? Молодой человек в отчаянии. Голубчик, нельзя с Вашими связями и с Вашей прямотой и умением помочь ему в том, чтобы не было отказа?»
Поддержка Л. Н. Толстого и В. В. Стасова помогла молодому ученому получить должность приват-доцента; впоследствии сын московского раввина стал известным невропатологом и в течение многих лет возглавлял клинику нервных болезней в Москве. В экспозиции музея Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова представлен рабочий кабинет Л. С. Минора.
Московский раввин считал своей обязанностью заботиться о бедных и обездоленных. Вблизи синагоги, в Зарядье, в среде солдат-ветеранов, ремесленников и мелких торговцев было много сирот, бедных детей, и забота об их образовании стала началом его просветительской деятельности. В 1871 г. Ш. Минор обратился с прошением на имя московского генерал-губернатора об открытии училища «Талмуд-Тора», в котором дети помимо религиозного образования могли бы изучать предметы по программе русской начальной школы. Ходатайство увенчалось успехом, и в приказе московского обер-полицмейстера от 16 сентября 1871 г. за № 259 было указано: «Московский общественный раввин Минор, ввиду того что в здешней столице среди еврейского общества много сирот обоего пола и особенно солдатских детей, нуждающихся в приюте и первоначальном религиозно-нравственном воспитании, в марте с. г. ходатайствовал о разрешении учредить при молитвенном Правлении, находящемся на Солянке, в доме Рыженкова, приют для означенных детей под именем „Талмуд-Тора“ и вместе с тем разрешить ему открыть для этой цели добровольную подписку, как для первоначального устройства, так и для покрытия расходов по дальнейшему содержанию приюта. Об этом ходатайстве раввина Минора мною было представлено на благоусмотрение московского генерал-губернатора. Ныне г. генерал-губернатор уведомил меня для надлежащего распоряжения и объявления раввину Минору, что господин Управляющий Министерством внутренних дел по сношению с Министерством народного просвещения разрешает устроить и содержать в Москве за счет добровольных пожертвований приют для бедных еврейских детей обоего пола под именем „Талмуд-Тора“, но с тем, чтобы приют подчинялся в учебном отношении учебному начальству и чтобы преподавался русский язык».