Сила присутствия

– О чем ты?

– О мужестве. Кое у кого хватило мужества изменить очень многое. Тридцать лет прошло, а мир не узнать. Лагеря беженцев, смертников!.. Вы хотите, чтобы это было и здесь?

– Ты не понимаешь причин.

– Так расскажите.

– Знаешь, в Курбан-байрам резали баранов всегда. Но это делали для того, чтобы накормить мясом бедных, голодных. Этот праздник часто был единственным днем, когда они могли вдоволь наесться мяса. А теперь барана режут, чтобы утолить жажду крови. Напугать. Пустота внутри нас, и с ней не справиться оружием.

– А как?..

– Словом. Теперь я часто собираю людей в маленькой мечети. Мы обсуждаем Аллаха, думаем, как хоть немного приблизиться к Нему и к образу Его. Если мне удается хоть немного заполнить пустоту в людских душах, то я чувствую себя счастливым.

– Пророк Мухаммед воевал не только словом, но и мечом.

– Я уже сказал, что эту войну не выиграть мечом.

– Ошибаетесь. – Полковник покачал головой. – Именно мечом ее и можно выиграть. Вы лучше меня знаете, как Пророк отказался благословить землю Неджда, сказав, что именно из нее появится рог сатаны. Он уже трубит, и те, кто слышит его зов, встают под знамена сатанинской армии. Они идут по земле, где раньше были мир и согласие, оставляя за собой взорванные, разрушенные города, растерзанные людские души, ненависть и озлобление. Вы не хуже меня помните Пакистан. Во что он превратился?! Советский Союз строил там заводы. Теперь вместо них там медресе, а вместо честного заработка – гуманитарная помощь и Талибан. Я помню Багдад, каким он был при Хусейне, даже после поражения. Иракцы – сильные, смелые и честные люди. Теперь они, озверев, убивают друг друга.

Генерал только покачал головой и осведомился:

– И где ты собираешься размахивать мечом?

– В Пакистане.

– Конкретно?

– Долина Сват. Мы так думаем, но это может быть и любое другое место на племенной территории. Даже вне ее. Бен Ладен прятался в Абботабаде.

– А я? Ты не считаешь, что я слишком стар для меча?

– Мне нужен человек, который проникнет в долину и укажет на цель. Потом мы его эвакуируем.

– Туда невозможно проникнуть, иначе как поступив на обучение в один из лагерей.

– Именно. Мне нужен человек из местных, который хочет отомстить ваххабитам.

Генерал отрицательно покачал головой. В своей бурке он теперь походил на старого нахохлившегося ворона.

– Ты просишь слишком много.

Полковник достал из внутреннего кармана планшет, набрал код и передал его генералу.

– Два человека были захвачены в заложники бандитами, действующими в Пакистане. При этом они убили представителя исмаилитов, тоже правоверного мусульманина. Он хотел добра своей стране.

– Исмаилитам нельзя верить ни в чем.

– Да, но разве не грех, когда одни мусульмане хладнокровно убивают другого? Где здесь Аллах?

– Люди ожесточены.

– Только не говорите, что это все последствия бедствий и лишений. Если эти люди чего и лишены, так это совести и чести. Но есть и еще кое-что похуже. Прокрутите дальше. Это снимок одного из наших представителей. Айрат Сергеев наполовину русский, наполовину татарин, правоверный мусульманин. Они похитили его и угрожают отрезать ему голову, если мы не выплатим им пять миллионов долларов. Это поведение правоверных, страшащихся гнева Аллаха? Так и должны вести себя мусульмане? Вы же хаджи, скажите.

– Нет, так не должно быть, – ответил генерал.

– И как нам поступить? Выплатить им деньги? Вы не только мусульманин, но и кавказец, представитель уважаемого рода. Что в таком случае делать?

– Воевать, – сказал генерал.

– Взять в руки меч и сражаться. Разве джихад против отступников, настоящих негодяев – не благое дело?

Они не знали, что с ними происходит. Грохочущая машина и повязки на глазах – вот и все. Потом их перегрузили в какую-то другую машину, в которой было очень душно. Пленники едва не задохнулись от выхлопных газов. Они не знали, что эту машину бандиты специально приспособили для перевозки похищенных людей и нелегальных грузов. В ней был тайник. Через какое-то время машина остановилась, и бедняги почувствовали приток свежего воздуха.

– Выходи!

Сергеев вылезал вторым. В отличие от толстого и неприспособленного напарника он сумел сдержать себя. У Михальчука же были мокрые штаны, что вызвало радостный ржач боевиков. В глубине души они помнили британское владычество и боялись белого человека. Видеть его в стеснительных или затруднительных обстоятельствах было для них в радость.

– Сюда!

Свет резал глаза. Что происходит?!

– Только эти двое?

– Да, но за них много дадут.

– За этого жирного, если его продавать на вес, как бабу.

– Он русский.

– Вот как? Откуда они здесь?

– Шайтан принес.

– Не поминай.

– Ничего. Даст Аллах, мы скоро пойдем по их земле войной.

Сергеев и ухом не повел, хотя понимал многое из сказанного. Он знал пушту, пусть и не в совершенстве, но вполне прилично.

– Сколько за них будешь просить?

– Это мое дело.

– Я и не собираюсь падать в долю, брат, просто поинтересовался.

– Я пока не решил.

Проморгавшись, Сергеев увидел, что они где-то в горах, которые уступами поднимались к самому небу. Справа в промоине весело журчал ручей. Дорога, на которой не разминуться, катилась куда-то к небу.

Слева на скале было что-то вроде небольшой крепости четырехугольной формы, частично разрушенной. Он не знал, что это бывший военный аванпост Пешаварской стрелковой бригады. Он оставлен три года назад, после того как стало понятно, что удерживать его бессмысленно и невозможно.

Это и была граница Зоны племен. Есть в Пакистане такое уникальное территориальное образование, по сути – государство в государстве, не имеющее мировых аналогов. Зона племен настолько отделена от Пакистана, что для ее посещения нужны визы даже для граждан этой страны. Законы Пакистана тут действуют не полностью.

Зона племен состоит из десятка мини-государств, в каждом из которых имеются свой совет и шейхи, правящие тут. Порядок здесь устанавливается шариатом и местными нормами, входящими в кодекс чести, именуемый пуштунвали. В последнее время большое значение приобрели шариатские суды, организованные ваххабитами и опирающиеся на многочисленные банды, рыскающие в горах.

Бандитов было одиннадцать человек. Все бородатые, в чалмах, у троих из них черные повязки – символ непримиримых. Оружия не видно ни у кого, но у каждого на спине довольно большой рюкзак, и еще что-то нагружено на ослов. Переметные сумки-хурджины такие большие, что животных из-за них почти не видно. Наверное, оружие там или в рюкзаках. Очевидно, что налеты беспилотников сделали свое дело. Стволы открыто они теперь не носили, понимали, что такая группа, как они, с оружием – законная цель для удара.

Местный проводник отличался от всех пуштунской теплой безрукавкой. Он был настолько молод, что не носил ни усов, ни бороды. Парень стоял у своего осла. Только у него при себе была винтовка. На автомат он, видимо, пока еще не заработал. А может, он ему не нужен. Охотиться с ним неудобно.

– Вставай сюда!

– Отпустите нас!

– Заткнись!

– Ай!..

Бандиты опять заржали.

– Не позорься, – сказал Сергеев негромко, но внятно.

Михальчук злобно посмотрел на него и с трудом встал. Люди постоянно переносят гнев на того, кто ближе всего к ним.

Один из бандитов выступил вперед.

– Вы слушай, да. Мы идти – вы идти. Мы сидеть – вы сидеть. Родственник платит – вы идти. Нет – вы без головы.

В отряде явно были бандиты с Кавказа или из бывших республик Средней Азии.

Сергеев проговорил шахаду – символ веры, заявил, что нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его.

Бандит смутился.

Амир подошел ближе к русским и спросил:

– Ты правоверный?