Сила присутствия

Тут он вдруг услышал какие-то всхлипы. Михальчук плакал.

– Они не убьют нас, – сказал Сергеев. – Не сейчас. Мы им нужны.

– Подонок!

– Бывает и хуже.

– Ты подонок!

– Я?

– Ты это все устроил! Пакистан! Господи, зачем я только поехал сюда?

– Наверное, за деньгами.

– Да мне плевать на них! Как нам теперь отсюда выбраться?

– Пока не знаю. А ты думал, премию в размере оклада просто так платят?

– Да пошел ты!.. Ты такой же, как и они, понял?

– Заткнись! – сказал Сергеев.

Михальчук еще что-то говорил, но он уже не слушал его, думал о том, что будет дальше, просчитывал, как повернуть ход событий в нужную сторону.

Конечно, шила в мешке не утаишь. О том, что в караване, который ведет аль-Усман, есть пленники, один из которых правоверный, местные жители узнали очень скоро.

Телевизор здесь был не у всех. Обмен информацией происходил на рынке, а также в мадафе. Это нечто вроде кафе при мечети, где правоверные могли собраться после намаза и переговорить о том о сем, попивая чай со сладостями. Там не было мебели, только что-то вроде подиумов высотой примерно с метр, чтобы сидеть на них. Здесь могли проводить целые дни те обитатели селения, которым по каким-то причинам нечем было заняться. Когда приходило время, они тут же и молились, совершали намаз.

Как только бандиты расположились на постой в доме шейха, амир взял двоих людей для охраны и ушел. Спрашивать, куда именно он направился, было бы очень большой ошибкой.

А почти все люди аль-Усмана тут же пошли в мадафу. Они долгое время находились на дар уль-харб, земле войны, испытывали серьезный стресс от этого, питались чем попало, бывало, что и запретным, жили впроголодь, в любой момент могли погибнуть в схватке с полицией или армейскими подразделениями. Поэтому, оказавшись здесь, на неконтролируемой территории, бандиты поспешили в мадафу.

Там их, конечно же, накормят и напоят бесплатно. Они найдут благодарных слушателей своих историй. Здесь же те мусульмане, которые не участвуют в джихаде, смогут дать им немного денег или какой-нибудь подарок. Такое благодеяние, несомненно, им зачтется на суде Аллаха.

Слушателей они, разумеется, нашли. Это были местные жители от двенадцати до тридцати лет. Они тусовались здесь потому, что у многих из них не было и не предвиделось работы. За службу в бандах боевиков платили, причем немало, разумеется, по местным меркам. Она была единственным способом выбраться из долины в большой и яростный мир. Жестокие схватки кипели совсем неподалеку.

Но были здесь и дети местных богачей. Их джихад заключался в общении на салафитских форумах. Эти герои тоже были рады пообщаться с братьями, которые сражались с неверными в реальности, а не в виртуальном мире Интернета. За это они готовы были заплатить богатым угощением и садакой, то бишь некоторой суммой денег на джихад, чтобы поддержать борцов за веру. Обе стороны нуждались друг в друге и встречались именно здесь, в мадафе.

Братья нашли себе слушателей. Под восторженными взглядами и при почтительном молчании они рассказали о том, как пошли на подвиг, как прятались на съемной квартире, как стал шахидом их брат, который взорвал машину рядом с бойцами антитеррористической полиции. Все это герои, разумеется, немного приукрасили, но кто без греха.

– И сколько вы убили неверных? – жадно спросил один из молодых парней, слушавший рассказ бывалых бойцов, буквально раскрыв рот.

– Много, – лениво ответил один из боевиков. – Наверное, с сотню, никак не меньше. Это был большой отель, и его охраняли. Там были важные неверные. Они встречались с местными исмаилитами по своим делам. Мы двоих взяли с собой, чтобы получить за них выкуп. У нас хороший амир, слава Аллаху. Он всегда берет пару пленников, чтобы взять деньги за них. Так и надо делать. Один из заложников даже сказал, что он правоверный.

Вот и все. Ведь слово не воробей.

– Как это правоверный? – спросил один из молодых людей. – Разве такое может быть?

– Не думай об этом, – расслабленно сказал боевик, попыхивающий косяком. – Если ты не знаешь, то я скажу тебе, что те мусульмане, которые не вышли на пути Аллаха, еще хуже, чем неверные.

Боевики расслабились от обильной еды и забитых косяков. Они не заметили, что далеко не всем из тех, кто собрался вокруг них, понравились эти слова.

Один из молодых людей, племянник шейха Джавада, побежал в дом и нашел его. Дядя что-то писал, но, увидев племянника, снял очки и обратился в слух. Молодой человек пересказал ему в точности то, что говорили боевики.

Шейх помрачнел.

– Вот так, уважаемый дядя, – закончил свой рассказ племянник. – Это все я слышал собственными ушами. Пусть Аллах покарает меня, если я солгал.

Шейх пригладил бороду.

– А сам ты что об этом думаешь, Бейтулла? – спросил он. – Ты ведь собираешься присоединиться к джихаду. Скажи свое мнение, я слушаю.

Бейтулла отрицательно покачал головой.

– Я думаю, что это грех, дядя. Во-первых, эти люди приехали в нашу страну не с оружием, как американцы, а с миром, если я правильно понял. Значит, украсть их означает нарушить законы гостеприимства. Во-вторых, если наши гости и в самом деле украли правоверного, то они совершили еще один грех. Упорствуя в нем, эти люди вызовут еще больший гнев Аллаха. Поднять руку на правоверного и назвать это джихадом!.. Нет, так поступать нельзя.

Шейх снова надел очки и заявил:

– Да, ты прав, Бейтулла. В Коране сказано, что если мы пойдем по пути греха, отринем от себя законы шариата или будем думать, что какие-то из них надо соблюдать, а другие нет, то Аллах пошлет на нас неверных. Он даст им большую силу, чтобы они могли проникнуть в наши жилища и истребить нас. Именно это сейчас и происходит в соседней стране, а наш гость делает все, чтобы то же самое наказание постигло и нас всех, живущих здесь. – Шейх помолчал, потом снова заговорил: – Когда пойдешь домой, загляни к Забибулле и скажи, что я хочу его сегодня видеть.

– Хорошо, дядя.

– Иди с миром. И твоему отцу, как он придет, скажи то же самое.

Аль-Усман, военный амир, в секретных досье НАТО обозначался как AQ-Crusader. Первые две буквы являлись кодом группировки, в данном случае – Аль-Каиды. Дальше шла оперативная кличка. Crusader, то есть Крестоносец – страшное оскорбление для мусульманина, но тут уж ничего не поделаешь. Такое прозвище выбрал компьютер, не отличающийся особой религиозностью.

Амира сопровождали двое надежных братьев. Один русский из Нягани, принял радикальный ислам. Второй татарин из Казани, из богатой семьи. У родителей хватило ума послать сына учиться в исламский университет в Каире. Аль-Усман доверял им безгранично, потому что оба были не местные и зависели только от него.

Под охраной этих ребят амир добрался до неприметного дома, стоявшего в центре селения. Опытному человеку бросалась в глаза разве что необычно большая площадь крыши. Она покрывала не только дом, но и часть двора, составляя навес на столбах. В Европе так часто строят открытые гаражи для машин, но здесь в этом не было никакого смысла.

Дверь открыл мальчик лет десяти, увидел бородатых вооруженных мужчин и старательно произнес положенное приветствие.

– Здравствуй, маленький брат. Дома есть кто-то из старших?

– Сейчас позову.

Мальчишка убежал и через пару минут вернулся вместе с братом, одетым как пуштун – широкие штаны, рубаха, безрукавка, шапочка-паколь. Необычными были только очки, круглые, как у Гарри Поттера.

– Играй, Садык.

Мальчишка бросился бежать, а его брат подошел ближе к амиру, телохранители которого остались на улице. Вход сюда был разрешен не всем.

– Салам!

– Салам! Где Реза-устад?

Они общались не на пушту, а на арабском, который в этих местах употреблялся в разговорах все чаще. Парень в очках – немного шепеляво выговаривал слова. Таков был акцент сирийских братьев, вместе с которыми он сражался, когда принял ислам и встал на джихад. Оттуда теперь приходили многие бойцы за веру.