Страница 39 из 133
8
Никто еще ничего толком не знал и в то же время все знали почти все, раз началась общая перегруппировка войск Третьего Украинского.
Целую неделю корпус генерала Шкодуновича странствовал в ближнем тылу, останавливаясь на дневки в окрестных молдавских балках. Дивизия, в которой служила Полина Карташева, сдала свой плацдарм соседней армии и тоже была выведена в резерв. Отдохнув немного, батальоны провели учения в десяти километрах от Днестра. Неподалеку местные крестьяне молотили; цепами кое-как собранную пшеничку, а на сером поле дивизионные саперы имитировали артподготовку, химики ставили дымовую завесу, автоматчики ходили в атаку волнами за «огневым валом».
На следующее утро расположились в. голом овраге: ни деревца, ни кустика, одна выгоревшая трава в натеках глины. После зеленого днестровского берега тут было до того тоскливо, что и концерт армейского ансамбля, и кино не подняли настроение Полины. Хорошо, что простояли всего двое суток, и снова в путь-дорогу. Опять покачиваются на разъезженных ухабах крытые «студебеккеры» и вконец изношенный горьковский автобус медсанбата. Шли всю ночь напролет — на дорогах то и дело возникали такие пробки, что лишь генералам и подчинялись эти встречные потоки войск и обозов, совершающих свои загадочные эволюции под покровом темноты.
Едва забрезжил рассвет, колонну остановили на хуторе близ Тирасполя. Вот когда стало окончательно ясно, что дивизия идет на Кицканский плацдарм, о котором только и разговору на всех привалах. Теперь уже не оставалось никаких тайн, кроме одной: в какой именно день и час грянет новая битва на юге.
Утреннее чистое солнце медленно всплывало из-за древней зубчатой стены Бендерской крепости, темневшей на том берегу Днестра. Как ни мало разбиралась Полина в военной истории, но и она помнила со школьных лет, что эти места навечно связаны с победами русского оружия. Год назад, преследуя немцев, отступавших к Днепру, дивизия прошла мимо Полтавы, и вот уже Бендеры, где отсиживался разбитый петровскими полками Карл X. А там, впереди, на Дунае, еще Измаил. Поневоле ударишься в исторические сравнения.
Полина подумала о Богачеве, о Сергее Митрофановиче. Где они теперь? За последнее время снова перемешались все части и соединения, — кажется, и не отыскать друг друга в этой массе людей и машин. Тем более, не скоро вытянешь счастливое письмецо из «тиражного колеса» полевой почты, в котором скопились миллионы весточек из дома... На исходе еще одно лето: Марат готовится идти в седьмой класс. Могла ли она предположить в сорок первом, уезжая на фронт, что сын без нее закончит семилетку. Она же свято верила, что расстается с ним только до весны. Но уже целая череда весен пролетела журавлиной поднебесной вереницей. Кто их вернет тебе, Полина? Ах, не о том речь! Важно, что ты столько отшагала и жива, здорова. Вот стоишь перед этими Бендерами, за которыми, как видно, последний перегон войны...
— Товарищ капитан.
Полина обернулась: к ней неслышно подкралась Ольга.
— Что у тебя?
— Товарищ капитан, а на меня все-таки произвели начет за шинель и рваную плащ-палатку.
— Не будешь забывать казенные вещи на дневках.
— И мне придется платить за них целый год. А если война кончится через полгода?
— Тогда спишут в счет победы.
— Вы шутите. Но ведь это глупость.
— Ольга!
— Молчу.
— Я поговорю сама. Иди к Мелешко.
«Завхоз, он и есть завхоз, привык считать тряпки в районной больнице, — подумала она о замкомандира медсанбата. — Надо же, — начет на Ольгу! Да ей цены нет. С сорок второго под огнем. Кто ведет эту главную бухгалтерию на войне, тот знает, почем фунт лиха».
Ночью двинулись дальше. На тесных проселках-летниках грузовики больше стояли, чем шли. Только к утру показался берег, сплошь забитый войсками. Настоящий цыганский, табор. А где же мост? Полина сначала решила, что здесь брод, но, осмотревшись, поняла, что мост притоплен водой в целях маскировки.
Руководил движением сам командир корпуса Шкодунович, вокруг которого толпились полковники, подполковники, майоры. Обычно уравновешенный, немногословный, он был сейчас возбужден — нелегкая, видно, работенка у него на переправе. Шкодунович властно осаживал не в меру спешивших на плацдарм обозников, пропуская в первую очередь артиллерию, машины с боеприпасами, штабные автобусы.
Полина с девушками стояла около въезда на мост, терпеливо ожидая своей очереди. Комкор оглянулся на «студебеккеры», вытесненные с дороги, спросил комдива:
— А это еще чьи?
— Это мой санбат, — ответил коренастый полковник в солдатской пилотке набекрень.
— Хитрите все! Я же приказал оставить пока дивизионные тылы на левом берегу. Там, — он махнул рукой за Днестр, — без них негде яблоку упасть в тираспольских садах.
— Но, товарищ генерал...
— Я уже не генерал, а регулировщик. Командуйте-ка сами, я передохну немного.
Тут как раз он и увидел Карташеву с ее медсестрами.
— Ба-а, старые знакомые!.. Ну-с, опять встретились на переправе. Чем порадуете, уважаемые исцелители? Слыхал, отличились под Шерпенью.
— Тогда всем досталось, товарищ генерал, — напомнила Полина, имея в виду, что он сам был ранен.
— Досталось, — охотно согласился Шкодунович. — Это славно, что не унываете.
— Мы привычные, — бойко сказала Ольга.
— Вам сколько, если не секрет?
— Девятнадцать.
— Только-то? Я считал — поболе.
— Постарела на войне, товарищ генерал.
Шкодунович рассмеялся.
— Не скучно вам, наверное, с такими помощницами? — спросил он Карташеву.
— Иной раз слишком весело, товарищ генерал.
Ольга пропустила мимо ушей эти ее слова, но степенная Мелешко недовольно повела плечами. Генерал спросил Галину:
— Вы украинка, старшина?
— Да, потомственная.
— Давно воюете?
— Как наши подошли к Днепру, так я и пошла с ними.
— Это моя правая рука, — объяснила Полина. — Незаменимая хирургическая сестра.
— Славно. Ну-с, а вы? — обратился он к Люде Ивановой.
Молчунья смутилась, покраснела. Ольга ответила за подругу:
— Мы с ней рядовые сестры, товарищ генерал, и, конечно, заменимые в любой момент.
Шкодунович опять засмеялся, тепло оглядывая девушек. Оля уж вовсе осмелела и поинтересовалась:
— Долго еще, товарищ генерал?
— Воевать-то? Выйдем к батюшке-Дунаю, посоветуемся с ним.
— Дунай — река длинная, — вполголоса заметила Галина Мелешко.
— Не длиннее Волги, — подхватила Ольга.
— Согласен, товарищ «заменимая сестра». Вот мы и пройдемся по Дунаю от устья до верховья.
— Значит, долго еще.
— А мы прихватим у немцев побольше автомобилей, и махнем напоследок, — сказал Шкодунович и, встретившись глазами с Карташевой, кивнул в сторону девчат: с такой-де публикой не пропадешь. — Ну-с, товарищи, теперь уже до встречи на голубом Дунае!..
Было совсем светло, когда старенький автобус медиков переправился через Днестр и углубился в пойменный чистый лес. Дивизионный квартирьер остановил машину за буковой рощей, где начинались фруктовые сады.
— Настоящие райские кущи! — не удержалась Ольга, зачарованно осматривая поникшие от сладкого груза яблони, груши, ореховые деревья.
Тут были давно обжитые землянки 92-й гвардейской дивизии, которую сменили части генерала Шкодуновича. Все устроено домовито, по-хозяйски. Карташевой отвели просторную землянку на берегу старицы.
— Чем не дача? — рассуждала Оля, выкладывая инструменты, лекарства, бинты на готовые дощатые столики. — Попали-таки на дачу в конце лета! Отсюда и уходить-то не захочется.
Полине тоже понравилось новое место. Как ни хороша была поляна под Шерпенью, где стояли разноцветные ульи, но эти тенистые сады, отягощенные спелыми плодами, в самом деле только для дачников. Не верилось, что в двух километрах — передовая.
К вечеру вымыли топчаны, столы, каждую походную вещичку протерли мокрой тряпкой. Да и сами вымылись. Люда несколько раз ходила с трофейной канистрой за водой. Даже осенние цветы появились на столе. Не беда, что нет вазы, нашлась снарядная гильза. Оля притащила целый мешок разных фруктов: яблоки всех сортов, груши-дюшес, сливы, персики, грецкие орехи. И после вечернего пира, умаявшись, рано легли спать, благо никому не понадобились до самой ночи: продолжалось плотное заселение плацдарма еще одной армией — 57-й.