Смертоносный всадник (ЛП)

– Да, будешь. Ты проживешь остаток жизни не сделав себе ни одной татуировки.

Одевая рубашку, Тан замер.

– Почему?

– Потому что ты жульничал на протяжении пяти тысяч лет. Смерти, которые ты сеешь кругом, должны что-то значить. Должны заставлять тебя страдать. Вместо этого, ты хоронишь их глубоко в себе и ничего не чувствуешь. Это меня бесит.

Боже правый, Реган говорила ему то же самое. Тогда он отмахнулся от неё, поскольку как человек, она не могла постичь каково это, убивать на протяжении пяти тысяч лет. Краска стыда залила его лицо.

Азагот поумерил свое гнев, и его голос тоже стал тише.

– Я понимаю почему ты это делал. Ты рос среди миролюбивых людей. Принять смерть и жестокость тебе было особенно трудно. А ты, из всех своих родственничков, больше всех познал и то и другое. Так что возмещал боль единственным путём, которым мог. Но продолжать ты не можешь. Это уговор. И ещё, ты пообещаешь, что больше не будешь создавать дневальников. Когда эти ублюдочные небожители придут ко мне и спросят, почему я не истребил вампиров, то я смогу ответить, что, поскольку убить тебя нельзя, ты всегда сможешь создавать новых дневальников, даже если я сотру с лица земли весь вампирский род. Поэтому ты пообещал больше их не создавать, бла бла бла. Это хорошая сделка, соглашайся, или уходи.

– Я согласен.

Азагот склонил голову.

– Ты так быстро это сказал. Но как ты можешь гарантировать, что не сделаешь больше, если ты обращаешь вампиров во время неконтролируемых приступов смертельной ярости?

Танатос закрыл глаза, попавшись в ловко расставленную паутину Азагота.

– Я смогу. Я стану медитировать или буду путешествовать с адскими гончими, которые могут меня укусить… – Он открыл глаза и встретился с безжалостным взглядом Азагота. – Пожалуйста.

– Дурак. – Фыркнул Азагот. – Разве за свою древнюю жизнь ты ничему так и не научился? Все имеет свою цену. Ты создаешь жизнь, значит плати. Вспомни время, когда ты впервые создал вампира.

Тан порылся в тайниках своего мозга и нашел кучу гадости. Но там было одно воспоминание, искра из которой началось все это.

– На меня наложили проклятие Всадника. У меня появились клыки, и я был зол. Я укусил парня и выпил его. Он же вернулся в качестве дневальника.

– Был ли ты тогда в смертельной ярости?

– Нет. Это еще не началось… – Тан глубоко и сильно вдохнул. – Приступов не было пока я не обратил первого дневальника. Они не… святой ад. Я сам из-за себя временами схожу с ума?

– Откуда мне знать? Я что похож на Бога? – Азагот закатил глаза. – Я просто говорю, что ты должен найти цену каждому своему действию. Сделал дневальника – ушел в убийственную ярость. И так далее. – Азагот пожал плечами. – В любом случае, мне пофигу. Я просто хочу твое проклятое слово, и хочу, чтобы ты его сдержал.

– Оно у тебя есть, – выдохнул Тан. Черт, теперь вся его ярость обрела смысл. Она питалась сама от себя в цикле, который он не знал как разорвать. Превратив вампира, который порождал гнев, в свою очередь порождающий вампиров, которые вызывали ярость… сукин сын.

– Также, ты должен знать, что в будущем эмоции, которые обычно ты подавлял своими татуировками теперь будут переходить к Реган. Она ощутит всю глубину твоей боли.

– Что? Нет! Ты не можешь этого сделать…

– Я могу сделать все, что хочу, Всадник, – рыкнул Азагот. – Все имеет свою цену. Если для тебя это слишком много, забирай свой труп и убирайся отсюда к чертям собачим.

– Ты ублюдок. – Танатос поднял Реган на руки. – Я согласен. – Реган сможет чувствовать его боль, но по крайней мере ее не будут преследовать демоны всю вечность. Она уйдет на Небеса и будет счастлива. Свободна.

– Хороший выбор. – Азагот щелкнул пальцами. – Броня. Сейчас же.

Танатос был так рад, что этот придурок оказался не его отцом. Хотя Азагот был их последней зацепкой, и теперь… им не осталось ничего. Сегодня он потерял брата и отца.

И Реган.

Танатос прикоснулся к своему шраму и костные пластины его брони сложились на место. В то же мгновение он почувствовал Реган и с облегчением вздохнул.

Прощай,

молча сказал он, чувствуя жаркую влагу слез на глазах.

Теперь ты уйдешь на Небеса. Но помни, что я люблю тебя. Надеюсь ты это слышишь. Однажды я найду тебя, Реган. Клянусь тебе, я найду тебя.

– Какого черта ты слюни распустил? – Слова Азагота вылетели потоком отвращения. – Я думал Всадники не такие плаксы. – Он щелкнул пальцами по плечу Тана и ощущение души Реган внутри него исчезло.

Он остался один.

– Теперь убирайтесь. – Азагот повернулся к параду душ в тоннеле и те снова начали двигаться.

На руках Тана, тело Реган дернулось; она всосала глоток воздуха настолько сильно поразив Танатоса, что почти выронил ее.

– Реган?

Она моргнула.

– Где мы?

Тан прижал ее к себе в удушающем объятии, а радостный вопль заставил Азагота повернуться к ним и закатить глаз.

– Почему ты все еще здесь? – Азагот казался серьезно обозленным. – Разве не этого ты хотел?

– Да, – воскликнул Тан. – Боже, да!

– Танатос? – Голос Реган был приглушен его грудью. – Раздавишь… меня.

– Извини, детка. – Тан немного отстранился, ровно на столько чтобы впиться в нее безумным поцелуем. – Не могу поверить, что ты здесь. Ты жива. К тому же идеальна.

– И все еще сплющена.

Улыбаясь словно идиот, Тан опустил Реган на землю, хотя и предпочел бы отнести ее в свое имение на руках. Он не хотел выпускать ее из своих объятий. Реган, казалось, даже не замечала, что все еще одета в, заляпанную кровью и местами разорванную, больничную рубашку.

Тан прижал ее к себе, но Азагот вздохнул, снял свою рубашку и протянул ее Танатосу. Тан держал ее на подобии занавеса, пока Реган снимала свое платье и одевала рубашку, которая повисла до середины ее бедер.

– Спасибо тебе, отец, – поблагодарила Идесс.

Танатос с чувством повторил за ней.

– Спасибо тебе, Азагот. Я твой должник.

– Да, – промурлыкал Азагот, – ты должник. – Он махнул рукой, отпуская их. – А теперь убирайтесь. И будь с ней осторожен. Она бессмертна до тех пор, пока не сломается твоя Печать, но во всех остальных смыслах она обычная. Обычная, слабая человечишка, которая будет страдать от порезов, сломанных костей, и всего такого. Просто она не умрет от них.

– Ты ошибаешься, Жнец, – сказал Танатос. – Она особенная во всех смыслах.

Переводчики: silvermoon, navaprecious

Редактор: natali1875

Глава 40

Танатос не мог перестать улыбаться, когда закрывал за собой, Реган и Идесс портал в своей крепости.

– Я не представляю как отблагодарить тебя, Идесс. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, приходите ко мне, и оно твое.

– Когда-нибудь наверное расплатишься, – сказала она.

– А теперь, какие планы? Я бы хотела взглянуть на твоего сына.

Реган взяла его за руку и практически потащила через входную дверь. Все, кто присутствовал при рождении ребенка, были еще там. Атмосфера депрессии царила вокруг, воздух был настолько густой от печали, что Тан мог есть его ложкой.

– Эй, – позвал он. – Кто-нибудь хочет принести сына его мамочке?

Из ошеломленных их лица быстро стали восторженными, и в одно мгновение Реган и Танатос были окружены. Тут же последовали объятия и смех, кто-то даже передал Реган одежду.

Тан выбрался из этой толпы, чтобы дать ей немного время пообщаться с Кинаном и Декером, но увидел, как Кара принесла ребенка и передала его Реган.

И тогда женщина, которая клялась, что в ней нет материнского инстинкта, взяла младенца на руки и заулыбавшись, расплакалась.

– Мои поздравления.

Произнес громким незнакомым голосом мужчина, который подошел со спины к Танатосу, пока тот наблюдал за Реган.