У черноморских твердынь

Учитывая, что в городе были трудности со снабжением населения, Военный совет постановил зачислить рабочих и работниц, занятых выпуском военной продукции, ца красноармейский паек. Отличившихся в труде премировали одеждой, обувью.

Кроме огнеметов появились у нас и камнеметы. Это средство борьбы не требовало изготовления чего‑либо на заводах и создавалось в самой армии, благо мы имели некоторые запасы взрывчатых веществ.

— Камнемет — штука в общем довольно примитивная, — объяснял мне начальник инженерных войск полковник Кедринский. — Роется трубообразная яма диаметром сантиметров тридцать — пятьдесят с наклоном в сторону противника. Яма начиняется взрывчаткой. На нее кладется металлический или деревянный «пыж». Ну, а сверху — камни. Действие — безотказное. И результат — не только паника, но и реальный урон…

Камнеметами наши саперы стали подкреплять минные заграждения, создававшиеся на основных направлениях вражеских ударов. Как правило, камнеметы были управляемыми и могли приводиться в действие охраной минированных участков.

Инженерные части Приморской армии готовили врагу и другие сюрпризы. Было обращено внимание на то, что Куяльницкий лиман, хотя он и расположен очень недалеко от моря, имеет другой, более высокий уровень воды. А интересоваться этим приходилось в связи с усиливавшимся нажимом противника в Восточном секторе обороны. Генерал–майор А. Ф. Хренов внес на рассмотрение Военного совета такое предложение: если противник появится в районе Пересыпи — взорвать перемычку, сдерживающую воды Куяльницкого лимана (разумеется, эвакуировав предварительно население Пересыпи).

О подготовке к затоплению Пересыпи знал очень узкий круг лиц, и взрыв мог быть произведен только по особому решению Военного совета. Но необходимости в этом не возникло: наши части не подпустили сюда врага.

Прошел месяц с памятных и знаменательных Дней начала августа, когда враг был остановлен на дальних подступах к Одессе и мы начали создавать прочную оборону. За этот месяц Приморская армия накопила большой боевой опыт. Приспособился и город к осадной жизни с ее опасностями и лишениями. Город и фронт сплотились еще теснее.

9 сентября мне довелось выступать на большом общегородском митинге. Он проводился в связи с тем, что жители города обращались в горком партии с просьбами рассказать о том, как обстоят дела на одесских оборонительных рубежах. Мое выступление и было своеобразным отчетом армии перед трудящимися Одессы. От имени защитников города я поблагодарил его жителей за самоотверженную помощь фронту, заверил, что бойцы и командиры будут и впредь с честью выполнять свой воинский долг.

С большим чувством говорили на этом митинге о воинах, защищающих Одессу, о нерушимом единстве армии и народа рабочий завода имени Январского восстания Петрушинский, домашняя хозяйка Озерова, инженер Каганэ, комсомолка Путилова. В принятой резолюции трудящиеся Одессы давали слово еще упорнее трудиться для победы над врагом.

Новая дивизия, новые командиры

Хотя главные силы врага действовали против Западного сектора, нас нередко больше тревожил Восточный. Началось это еще с того, что 30–я дивизия, которая передавалась Приморской армии и должна была именно здесь обороняться, вообще не смогла выйти на указанный ей рубеж и отошла вместе с другими войсками фронта к Николаеву.

Хорошо, что в распоряжении Военного совета армии оказались сводный полк пограничников и 1–й морской полк. Пограничники были кадровые, закаленные своей службой, которая и в мирное время часто требует действовать как на войне. Им было не привыкать к трудностям боевой жизни. А полк моряков состоял главным образом из добровольцев, которые рвались встретиться с врагом лицом к лицу и были отпущены сражаться на суше с кораблей и из различных тыловых подразделений. Полком этим командовал старый моряк Яков Иванович Осипов. Моряки наводили на фашистов ужас своими отчаянно смелыми контратаками и вылазками. От пленных мы знали, что враги прозвали их «черной смертью» (краснофлотцы воевали на суше, особенно вначале, в своей форме — темных фланелевках, бескозырках и бушлатах).

Вот эти два полка и выручали нас в Восточном секторе. Но их было недостаточно. Приходилось держать там же один полк Чапаевской дивизии, ослабляя тем ее оборону в Южном секторе.

Однако настало время, когда мы, получив некоторые подкрепления, смогли сформировать под Одессой новую стрелковую дивизию — 421–ю. Полки моряков и пограничников составили ее боевое ядро.

Военкомом дивизии был назначен один из самых опытных политработников, имевшихся в нашем распоряжении, бригадный комиссар Г. М. Аксельрод, пришедший к нам из Тираспольского укрепрайона. Он начал с того, что добился создания в каждом подразделении крепкой партийной организации, сколотил деятельный партийный актив, остро поставил вопрос о примерности коммунистов в большом и малом, а прежде всего, конечно, в бою.

И наша новая дивизия — она сперва и называлась просто Одесской, не получив еще номера, — показала хорошие боевые качества как в обороне, так и в наступательной операции, в которой ей довелось вскоре участвовать.

Командарма Г. П. Софронова я часто заставал в глубоком раздумье над картой Одесской обороны. Но с некоторых пор Георгия Павловича стал заботить даже больше, чем сами дела на фронте, такой вопрос: где взять новых командиров?

В конце августа армия понесла значительные потери. Остро стал ощущаться недостаток командного состава, и прежде всего командиров взводов. Частично удавалось заменить их проявившими себя в боях старшинами и сержантами, но полностью это проблему не решало.

Тогда мы повнимательнее посмотрели, чем располагаем в тыловых подразделениях и службах армии. Оказалось, что там есть даже некоторые излишки начальствующего состава. Правда, это были не строевые командиры. Но многие армейские хозяйственники окончили те или иные училища и, следовательно, получили в свое время какую‑то общевойсковую подготовку. Ну а то, чего они не знали или не умели, им предстояло освоить в краткосрочной учебной группе.

И через каждые десять дней я стал напутствовать выпускников этой группы. После товарищеского ужина они садились в машины и разъезжались по соединениям. Несколько часов спустя оттуда уже поступали в Военный совет доклады о том, что новые командиры приняли взводы. И командиры эти были в общем неплохие.

В начале сентября, когда начали один за другим прибывать с Большой земли маршевые батальоны, остро встал другой кадровый вопрос: среди красноармейцев, призванных из запаса, были люди, никогда не обучавшиеся военному делу.

Помню, одним из первых забил тревогу по этому поводу начальник политотдела Чапаевской дивизии Н. А. Бердовский.

— Наши старые бойцы жалуются, — говорил он мне, — что с таким пополнением хуже, чем совсем без него. Попадаются люди, что и вовсе винтовку в руках не держали. Понятно, и настроение у них соответствующее…

Стали поступать такие сигналы и из других частей. Тут было над чем задуматься. Посылать совершенно необученных людей на передовую означало лишь увеличивать наши потери.

А начальник отдела укомплектования майор Семечкин между тем докладывает:

— Товарищ дивизионный комиссар, имею сведения, что в новых маршевых батальонах, которые следуют к нам морем, опять есть красноармейцы, не владеющие оружием.

Созываем заседание Военного совета. Обстановка требует направлять пополнение с транспортов прямо в войска —там не хватает бойцов. Штаб уже распределил людей по соединениям. И все‑таки посылать на передовую совершенно необученных нельзя. Где, кто и когда должен их обучить — вот что становится предметом обсуждения.

— Ни на какие учебные сборы у нас, разумеется, времени нет, — говорил начальник отдела боевой подготовки штаба. — Но на марше от порта до передовой полагаются привалы… Можно сделать их подольше и считать учебными.

Так и решили, Штаб разработал план учебных привалов. Части выслали для встречи пополнения опытных командиров и сержантов. Приняв новых бойцов, они в первые же минуты выясняли, кто не знает винтовку и никогда из нее не стрелял, кто не умеет пользоваться гранатой и т. д. А затем на четырех–пяти привалах, в заранее назначенных местах, их учили заряжать и разряжать винтовку, производить прицельный выстрел, бросать гранату (гранат одесского производства у нас хватало и на это).