Страница 71 из 88
Сукхрам стоял за дверью и не слушал, о чем они говорили.
В столовую вошла Каджри, и Лоуренс улыбнулся ей, Сукхрам сквозь бамбуковую занавеску это заметил.
— Что там у них? — спросил он Каджри, когда она вышла.
— Да ну их! — отмахнулась она. Ты говорил, они большие люди. Так этот тип в моем присутствии прижимался к мэм сахиб, а она ведь девушка!
— Эге, так ведь это принято в их общине.
— Ну и ну! Такого даже у натов нет, — проворчала Каджри. — Ну и будет потеха, — рассмеялась она. — Ты бы видел, как он на меня смотрит.
— Ты иди на свою рожу взгляни!
— Вот как ты теперь заговорил! Эх, глупец, для хлопка нужны две руки, а для любви — согласие, — сказала Каджри. — А может, я согласна? Увидишь, что будет дальше.
Сусанна болтала без устали. Лоуренс слушал ее. Каджри подошла к Сусанне и стала за ее спиной. Всякий раз, когда Лоуренс оборачивался к Сусанне, его взгляд задерживался на Каджри, которая пристально, не мигая, смотрела на него. Лоуренс даже растерялся. Каджри вышла.
— Ну видел? А теперь что скажешь? — обратилась она к Сукхраму.
— Ну и что с того?
— А то, что и они — как все прочие люди. Раджа тоже только человек. Чего их бояться?
— Деревенские люди из страха кланяются даже их теням, — сказал Сукхрам.
— Потому что мало их знают!
— Говорят, их нисколько не боится Махатма Ганди.
— На то он и Махатма[132].
Имя Ганди знала даже Каджри, слава о нем достигла всех уголков Индии.
После ужина Сусанна завела патефон. Отец отправился спать, а Лоуренс и Сусанна допоздна танцевали.
Утром толпа крестьян заполонила всю территорию, прилегающую к дак-бунгало, и людской гомон нарастал, как ветер. Они пришли просить защиты у большого сахиба против произвола полиции.
Сахиб вышел к ним. Сегодня он выглядел совсем старым. Вслед за ним появились Сусанна и Лоуренс. Старый англичанин был безоружен. Он остановился перед мгновенно притихшей толпой и начал внимательно оглядывать людей. Толпа выжидала, а он проницательным взглядом впивался в каждое лицо. Некоторые крестьяне не выдержали и потупились.
— Зачем вы сюда пришли? — спросил он тогда.
Все молчали. Потом заговорили, один, другой, третий, и через мгновение все возбужденно кричали.
— Молчать! — заорал на них полицейский. Толпа смолкла.
— Говорите по одному, — сказал Сойер. — У вас есть жалобы?
— Да, господин, — ответил кто-то из толпы. — Патвари[133] запутал все арендные договоры. Что нам теперь делать? Как жить?
— Земля чья?
— Правительства, господин.
— Я разберусь. Хочешь еще что-нибудь сказать?
— Господин, нас притесняет полиция! — выкрикнуло сразу несколько голосов.
— Какая полиция? Полиция раджи? — спросил он.
— Да, ваша милость, — ответили ему из толпы. — Начальник полицейского участка на свадьбу своей дочери собирает налог… Господин, ведь на территории правительства нет такого произвола…
— Господин, — обратился к англичанину учитель из касты каястхов[134], — в вашем государстве лев и ягненок пьют из одного источника, здесь же законы прибрал к рукам господин джагирдар[135].
Сойер нетерпеливо нахмурил брови.
— Об этом мне ничего не известно, — с раздражением сказал он. — Изложите мне все в письменном виде. У меня нет времени перед вами стоять.
— Но, ваша милость, ведь никто не хочет нас слушать!
— Обратитесь к радже, он выслушает вас, — ответил Сойер.
К этому времени подоспели вооруженные полицейские.
— Разговор окончен. Расходитесь! — крикнул Сойер.
Толпа на мгновение замерла. Люди, увидев направленные на них винтовки, потеряли прежнюю решимость и стали расходиться. Сахиб улыбался. Но в это время из сада послышались громкие крики собравшихся там людей:
— Да здравствует Махатма Ганди! — кричали они.
— Да здравствует Неру!
— Долой английское господство!
— Споем «Банде Матарам»[136]!
Англичанин заскрипел зубами.
— Это все происки конгрессистов… — подал было голос начальник полицейского участка, но тот не дал ему договорить.
— Вон отсюда, свинья!
Тот поспешно ретировался, а Сойер вернулся в дом и, сжав кулаки, ходил по гостиной.
— Что же будет? — спросила Лоуренса Сусанна, входя в дом.
— Ничего, их успокоят, — усмехнулся тот.
На другой день Сукхраму приказали подать двух оседланных лошадей. Сукхрам оделся в свою обычную форму, на Каджри было ее самое нарядное сари. Солнце уже клонилось к горизонту, и его лучи едва пробивались сквозь густые ветви деревьев.
Из дому вышли Сусанна и Лоуренс в костюмах для верховой езды. У Сусанны на ремне через плечо висело легкое охотничье ружье. У Лоуренса, кроме ружья, был еще пистолет. Они вскочили на лошадей и тронулись в путь. Сукхрам быстрыми шагами пошел рядом.
— Подожди меня! — крикнула Каджри, но Сукхрам не остановился. Тогда Каджри бегом догнала его.
— Ты куда? — спросила ее Сусанна.
— Госпожа, я тоже с вами, — сказала Каджри.
Лоуренс что-то сказал по-английски. Сусанна рассмеялась.
Всадники выехали за ворота. По пыльной дороге, подгоняя быков, возвращались с полей крестьяне. Они были голодны, им не терпелось добраться домой, поесть самим и накормить измученных животных.
Птицы с веселым щебетанием стайками возвращались к гнездам. Они то камнем бросались вниз, то плавно и грациозно, описав большой, почти правильный круг, осторожно садились. А вдали иссиня-черные, величественные, постепенно погружались в вечернюю мглу горы.
Лоуренс заметил зайца. Серый комочек прыгал по траве, но, заслышав шум, замер и навострил уши.
— От меня не уйдешь, голубчик! — проговорил Лоуренс и припустил коня. Заяц сделал длинный прыжок и скрылся из виду.
— Господин! — крикнула Каджри вслед Лоуренсу, пытаясь показать, куда ушел заяц.
Но тот не остановился.
— Он почти не знает хинди, Каджри, и не понял тебя, — сказала Сусанна.
Лоуренс вернулся ни с чем. Сусанна бросила на него вопросительный взгляд.
— Конь споткнулся о камень! — сказал Лоуренс.
Каджри рассмеялась, хотя и не поняла, что сказал Лоуренс.
— Перестань, дура! — одернул ее Сукхрам.
Но в Каджри словно бес вселился. Она состроила ему гримасу и продолжала хохотать.
— Проворонил зайца, са’б, — крикнула она Лоуренсу, лукаво взглянув на него. Лоуренс смутился. Он виновато улыбнулся и промолчал. Каджри не спускала с него глаз. Лоуренс покосился на Сусанну и сделал серьезное лицо.
Через некоторое время перед ними прошмыгнула лисица с большим пушистым хвостом.
— Fox[137], — закричал Лоуренс. Он выхватил пистолет.
— Не надо, господин! — крикнула Каджри. — Я ее сейчас и так поймаю. — Жестом Каджри пояснила, что собирается сделать.
Лоуренс озадаченно опустил руку.
Каджри бросилась вслед за зверем. Заметив ее, лисица насторожилась и отбежала в сторону. Каджри, широко расставив руки, пошла на нее. Лисица забегала по кругу. Но Каджри по внутреннему кругу подбиралась к ней все ближе и ближе. Тогда лисица рванулась в сторону и скрылась в норе. Каджри улыбнулась. Она подняла с земли большой камень и побежала вслед. Она наклонилась и внимательно осмотрела нору, а затем стала осыпать землю камнем. Она колотила до тех пор, пока нора не осыпалась. Испуганная лисица заметалась в норе, даже высунула морду и хотела вцепиться в Каджри. Но та, ловко увернувшись, схватила ее обеими руками. Лисица пыталась вырваться, но Каджри крепко держала ее и обводила всех победным взглядом. Они с удивлением и восхищением смотрели на нее. Особенно Сукхрам. Каджри подошла к Лоуренсу, поклонилась и бросила лисицу к его ногам. Сусанне она отвесила поклон, а затем привязала лисицу к ее седлу. Стало темнеть. Дорога уже плохо просматривалась, и Сусанна то и дело придерживала лошадь.
132
Махатма — букв. «великая душа» (хинди).
133
Патвари — деревенский счетовод; писарь, глава сельской администрации.
134
Каястх — представитель касты писцов, подкасты брахманов.
135
Джагирдар — владелец джагира — надела, предоставляемого правительством за усердную службу; помещик, феодал.
136
«Банде Матарам» — «Привет тебе, родина-мать!» — патриотическая революционная песня, написанная в 1873 году классиком бенгальской литературы Бонкимчондро Чоттопадхайя (1838–1894).
137
Лиса (англ.).