Слова сияния

Как только мост встал на место и оказался закреплен, его телохранители во главе с одним из темноглазых офицеров капитана Каладина пустили коней рысью и заняли позицию, прижав копья к плечам. Далинар пообещал Каладину, что его людям не придется сражаться, за исключением тех случаев, когда понадобится защитить его самого. После того, как они пересекли расщелину, кронпринц тронул Кавалера и оказался на командном плато Аладара. Сидя в седле без Доспехов Осколков, Далинар чувствовал непривычную легкость. На протяжении многих лет, с тех пор как он добыл броню, кронпринц никогда не появлялся на поле битвы без нее.

Однако сегодня он не шел в битву — не по-настоящему. За ним развевалось личное знамя Адолина, который вел армию Далинара, намереваясь атаковать плато, на котором уже сражались войска Аладара. Далинар не отдавал никаких приказов касательно направления развития атаки. Его сын был хорошо обучен и мог принять командование на поле боя, конечно же, имея неподалеку генерала Хала в качестве советчика.

Да, с этого момента сражениями руководит Адолин.

Далинар же будет менять мир.

Он поскакал к командному шатру Аладара. Сегодня состоялся первый забег на плато после обнародования обращения, согласно которому армиям предписывалось действовать сообща. Тот факт, что Аладар выступил, как было велено, а Ройон — нет, хотя целевое плато находилось ближе всего именно к его лагерю, уже сам по себе являлся победой. Слабое утешение, но Далинар довольствовался тем, что мог получить.

Он обнаружил кронпринца Аладара наблюдающим за битвой в маленьком шатре, установленном на безопасной, возвышенной части плато. Идеальное место для командного поста. Аладар являлся Носителем Осколков, но обычно на время битвы передавал Доспехи и Клинок одному из своих офицеров, предпочитая руководить тактикой за пределами линии сражения. Опытный Носитель Осколков мог мысленно приказать Клинку не исчезать, когда отпускал его, хотя в экстренной ситуации Аладар в состоянии призвать его к себе. В этом случае Клинок в мгновение ока исчезал из рук офицера и появлялся у кронпринца спустя десять ударов сердца. Передача Клинка требовала огромного доверия между обоими мужчинами.

Далинар спешился. Его конь, Кавалер, глянул на конюха, попытавшегося взять жеребца под уздцы, и Далинар похлопал коня по шее.

— Он сам о себе позаботится, сынок, — сказал он конюху. В любом случае обычные конюхи не знали, что делать с ришадиумом.

В сопровождении телохранителей-мостовиков Далинар присоединился к Аладару, который стоял на краю плато и обозревал поле битвы прямо перед собой. Худощавый и полностью лысый, с более темной, чем у большинства алети кожей. Кронпринц стоял, заложив руки за спину, одетый в традиционную униформу с похожей на юбку такамой, хотя и носил поверх нее современный сюртук, обрезанный так, чтобы подходить к такаме.

Такого стиля Далинар прежде никогда не видел. Также Аладар мог похвастать тонкими усами и клочком волос под губой — опять же, нетрадиционный вариант. Этот человек обладал достаточной властью и популярностью, чтобы самому становиться законодателем моды, что он и делал, часто задавая модные тенденции.

— Далинар, — кивнул Аладар. — Я думал, ты больше не собираешься сражаться на плато.

— Не собираюсь, — ответил Далинар, указав на знамя Адолина.

В той стороне солдаты перебегали по мостам Далинара, чтобы присоединиться к битве. Плато было достаточно маленьким, и солдатам Аладара пришлось отступить, чтобы расчистить путь, чему они явно обрадовались.

— Ты почти проиграл эту битву, — заметил Далинар. — Хорошо, что к тебе подоспела поддержка.

Внизу на поле битвы солдаты Далинара восстановили порядок в своих рядах и бросились на паршенди.

— Возможно, — ответил Аладар. — Хотя в прошлом я побеждал в одной атаке из трех. Поддержка означает, что я определенно выиграю еще несколько забегов, но потеряю половину прибыли. Если предположить, что король выделит мне хоть что-то. Я не убежден, что в долгосрочной перспективе окажусь в выигрыше.

— Но при таком раскладе ты теряешь меньше людей, — сказал Далинар. — И общая польза для всей армии увеличивается. Честь...

— Не говори со мной о чести, Далинар. Я не могу платить солдатам честью и не могу использовать ее, чтобы воспрепятствовать другому кронпринцу перегрызть мне горло. Твой план благоприятствует самым слабым из нас и подрезает успешных.

— Отлично, — огрызнулся Далинар, — честь не имеет для тебя никакой ценности. Но ты по-прежнему будешь повиноваться, Аладар, потому что этого требует твой король. Другая причина тебе не нужна. Ты сделаешь так, как сказано.

— Или? — спросил Аладар.

— Спроси Йенева.

Аладар вздрогнул, будто от пощечины. Десять лет назад кронпринц Йенев отказался принять объединение Алеткара. По приказу Гавилара Садеас вызвал Йенева на дуэль. И убил.

— Угрожаешь? — спросил Аладар.

— Да. — Далинар повернулся, чтобы посмотреть низкорослому мужчине прямо в глаза. — Я больше не буду уговаривать, Аладар. Я больше не буду просить. Когда ты не повинуешься Элокару, ты насмехаешься над памятью о моем брате и над тем, за что он боролся. Я за объединенное королевство.

— Забавно, — сказал Аладар. — Как мило с твоей стороны упомянуть Гавилара, который объединял королевство совсем не честью. Он делал это, вонзая ножи в спину и посылая солдат в бой, отсекая голову любому, кто сопротивлялся. Мы что, возвращаемся к этому снова? Не слишком похоже на красивые слова из твоей драгоценной книги.

Далинар заскрежетал зубами и отвернулся понаблюдать за битвой. Его первым желанием было напомнить Аладару, что тот является офицером под командованием Далинара, и сделать выговор за неподобающий тон. Разобраться, как с новичком, нуждающимся во внушении.

Но что, если Аладар просто проигнорирует его? Заставит ли он кронпринца подчиниться? У Далинара не хватит солдат.

Кронпринц Холин понял, что раздражен больше на себя, чем на Аладара. Он прибыл на это плато не за тем, чтобы сражаться, но чтобы поговорить. Убедить. Навани права. Чтобы спасти королевство, Далинару требовалось нечто большее, чем резкие слова и военные команды. Ему необходима верность, а не страх.

Но, шторма его забери, как? В своей жизни он привык убеждать с мечом в руках или кулаком по лицу. Человеком, у которого всегда находились верные слова, человеком, который заставлял людей слушать, всегда был Гавилар.

Далинар считал, что политика — не его дело.

«Поначалу половина парней на этом поле битвы едва ли думали, что быть солдатами — их призвание, — прошептала какая-то его часть. — Оплошать сейчас — непозволительная роскошь для тебя. Не жалуйся. Меняйся!»

— Паршенди давят слишком сильно, — сказал Аладар своим генералам. — Они хотят столкнуть нас с плато. Прикажите солдатам немного отступить, тогда паршенди потеряют преимущество своего положения и мы сможем их окружить.

Генералы кивнули, и один из них начал отдавать приказы.

Далинар прищурился, глядя на поле битвы, изучая его.

— Нет, — сказал он мягко.

Генерал перестал отдавать приказы. Аладар посмотрел на Далинара.

— Паршенди готовятся отступить, — сказал Далинар.

— По их действиям не скажешь.

— Они хотят выиграть немного свободного пространства для маневра, — сказал Далинар, читая круговерть боя. — Они почти забрали гемсердце и поэтому будут продолжать давить изо всех сил, а затем бросятся в быстрое отступление, занимая оборону вокруг куколки, тем самым выигрывая время, пока наконец не вскроют ее. Вот что тебе нужно предотвратить.

Паршенди хлынули вперед.

— Сегодняшним забегом руковожу я, — произнес Аладар. — По твоим собственным правилам за мной остается последнее слово в вопросе тактики.

— Я только наблюдаю, — ответил Далинар. — Сегодня я даже не командир собственной армии. Ты можешь выбрать свою собственную тактику, и я не буду вмешиваться.

Аладар задумался, затем тихо выругался.

— Предположим, что Далинар прав. Подготовить людей к отступлению паршенди. Отправить ударный отряд вперед, чтобы отбить куколку, которая, скорее всего, почти вскрыта.