Слова сияния

— Но дядя, — возразил король, — в конце концов, королевство это уже что-то. Больше, чем было на протяжении столетий! Если мы потерпим неудачу сейчас, а государство разделится на десять враждующих княжеств, мы разрушим все то, ради чего трудился мой отец!

— Твой отец трудился ради другого, сынок, — ответил Далинар. — Эта игра на Разрушенных равнинах — не более чем тошнотворный политический фарс. Это не то, что представлял Гавилар. Грядет Вечный Шторм...

— Что? — спросил король.

Далинар наконец отвернулся от окна, подошел к остальным и положил руку на плечо Навани.

— Мы найдем способ или же обречем все королевство на уничтожение. Но я больше не намерен терпеть этот фарс.

Скрестив руки на груди, Каладин постукивал пальцем по локтю.

— Далинар ведет себя так, будто он король, — прошептал мостовик настолько тихо, что только одна Сил могла его услышать. — Впрочем, как и все остальные.

Это настораживало. Так же вел себя Амарам. Улучив нужный момент, он захватывал власть, даже если она ему не принадлежала.

Навани взглянула на Далинара, положив свою руку поверх его. Судя по этому жесту, она поддержит его, что бы он ни собирался сделать.

Но по королю такого сказать было нельзя. Он лишь вздохнул:

— Очевидно, у тебя есть план, дядя. Ну? Давай покончим с этим. Драма меня утомляет.

— Чего я хочу на самом деле, — заговорил Далинар откровенно, — так это избить их до потери сознания. Именно так я поступаю с новыми рекрутами, когда они не хотят подчиняться приказам.

— Думаю, трудновато тебе придется, вбивая послушание в кронпринцев, дядя, — сухо произнес король. По какой-то причине он неосознанно потер грудь.

— Вам нужно разоружить их.

Каладин понял, что произнес эти слова вслух.

Все, кто находился в комнате, повернулись к нему. Ее светлость Тешав наградила его хмурым взглядом, как будто Каладин не имел права говорить. Возможно, так оно и было. Однако Далинар кивнул ему.

— Солдат? У тебя есть предложения?

— Прошу прощения, сэр, — ответил Каладин. — И прошу вашего прощения, ваше величество. Но если отряд создает проблемы, первое, что нужно сделать, — изолировать его членов. Разделить их, перевести в более спокойные отряды. Не думаю, что у вас получится такое в данной ситуации.

— Я не знаю, как нам разделить кронпринцев, — сказал Далинар. — Сомневаюсь, что смогу помешать им объединиться друг с другом. Возможно, если бы войне настал конец, я мог бы возложить на кронпринцев различные обязанности, разослать их и затем обработать поодиночке. Но на текущий момент мы здесь все равно что в западне.

— Что ж, второе, что следует сделать с нарушителями порядка, — сказал Каладин, — это разоружить их. Если вы заставите их сложить копья, контролировать их будет намного легче. Для них будет постыдно снова почувствовать себя новобранцами. Поэтому... возможно, вам стоит отобрать у них войска?

— Боюсь, мы не можем этого сделать, — ответил Далинар. — Солдаты давали клятву верности своим светлоглазым, а не конкретно трону — ему присягали служить только кронпринцы. Но ты думаешь в правильном направлении.

Он сжал плечи Навани.

— Последние две недели, — продолжил кронпринц, — я пытался найти решение проблемы. Моя интуиция подсказывает мне, что я должен обращаться с кронпринцами — и всеми светлоглазыми жителями Алеткара — как с новобранцами, нуждающимися в дисциплине.

— Он приходил ко мне, и мы все обсудили, — добавила Навани. — На самом деле мы не можем низвести кронпринцев до статуса, когда ими легко будет манипулировать, как бы ни хотел Далинар сделать именно это. Взамен нам нужно заставить их поверить в то, что мы отберем у них все, если они не возьмутся за ум.

— Обращение заставит их потерять голову, — сказал Далинар. — Именно этого я и хочу. Хочу, чтобы они задумались о войне, о своем месте в ней. Хочу напомнить им об убийстве Гавилара. Если у меня получится заставить их действовать как солдат, даже если это будет означать, что они поднимут оружие против меня, тогда я, возможно, смогу их уговорить. Я могу убедить солдат. Как ни крути, мой план будет включать в себя угрозу того, что я заберу их авторитет и власть, если они не будут использовать их правильно. И все начнется, как посоветовал капитан Каладин, с их разоружения.

— Разоружение кронпринцев? — спросил король. — Что еще за глупости?

— Это не глупость, — улыбнулся Далинар. — Мы не можем забрать их армии, но можем сделать кое-что другое. Адолин, я намереваюсь снять запрет с твоих ножен.

Адолин нахмурился, несколько мгновений обдумывая услышанное. Затем его лицо озарила широкая ухмылка.

— Ты имеешь в виду, что позволишь мне снова драться на дуэлях? Правда?

— Да, — ответил Далинар. Он повернулся к королю. — В течение долгого времени я не разрешал ему участвовать в важных поединках, так как Кодекс запрещает дуэли чести между офицерами во время войны. Тем не менее чем дальше, тем все больше я приходил к пониманию того, что остальные не считают, что находятся на войне. Они участвуют в игре. Пора позволить Адолину сражаться в официальных поединках с другими Носителями Осколков.

— Чтобы он мог их унизить? — спросил король.

— Смысл заключается не в том, чтобы их унизить, а в том, чтобы отобрать у них Осколки.

Далинар прошел в центр перед сидящими.

— Кронпринцам будет тяжело бороться против нас, если мы возьмем под контроль все Доспехи и Клинки Осколков в армии. Адолин, я хочу, чтобы ты вызывал на дуэли чести Носителей Осколков других кронпринцев и чтобы призом были сами Осколки.

— Они не согласятся на такое, — сказал генерал Хал. — Они будут отказываться от поединков.

— Значит, нам нужно позаботиться о том, чтобы они согласились, — ответил Далинар. — Необходимо найти способ заставить их сражаться, если нужно — посрамить. Я подумал, что это оказалось бы гораздо проще, если бы нам удалось выследить, куда удрал Шут.

— Что будет, если парень проиграет? — спросил генерал Хал. — План кажется слишком непредсказуемым.

— Посмотрим, — сказал Далинар. — Это будет только частью того, что мы предпримем, меньшей частью, но в то же время самой явной. Адолин, все рассказывают мне, насколько ты хорош в дуэлях, и ты непрерывно надоедал мне просьбами ослабить запрет. В армии тридцать Носителей Осколков, не считая наших собственных. Сможешь ли ты победить стольких?

— Смогу ли я? — ухмыльнулся Адолин. — Да я даже не вспотею при условии, что смогу начать с Садеаса.

«Значит, он не только избалованный, но и самоуверенный», — подумал Каладин.

— Нет, — проговорил Далинар. — Садеас никогда не примет личный вызов, хотя вывести его из игры — наша цель. Мы начнем с менее важных Носителей и будем двигаться постепенно.

Остальные в комнате казались обеспокоенными. Даже ее светлость Навани, которая сжала губы в тонкую линию и смотрела на Адолина. Возможно, она поддерживала план Далинара, но ей была не по нраву идея, что племянник будет драться на дуэлях.

Однако произнесла она совсем другое:

— Как заметил Далинар, это не главное в нашем плане. Будем надеяться, нам не понадобится, чтобы дуэли Адолина заходили слишком далеко. В основном они предназначены, чтобы вызвать волнение и страх, оказать давление на те группировки, которые настроены против нас. Большая часть того, что нам нужно сделать, заключается в точной и комплексной попытке объединиться с теми, кого получится переманить на нашу сторону.

— Навани и я будем работать над тем, чтобы убедить кронпринцев в преимуществах объединенного Алеткара, — продолжил Далинар, кивая. — Хотя, Отец Штормов свидетель, я менее уверен в своей политической проницательности, чем Адолин в своих дуэлях. Это должно произойти. Если действия Адолина станут для них кнутом, то мои должны показаться пряником.

— Появятся убийцы, дядя, — устало сказал Элокар. — Я не думаю, что Хал прав; Алеткар не расколется сразу же. Кронпринцам нравится идея объединенного королевства. Но они также любят свои состязания, веселье, гемсердца. Поэтому они отправят наемных убийц. Сначала втихомолку и, возможно, не к тебе или ко мне. К нашим семьям. Садеас и остальные постараются причинить нам боль, попробуют заставить нас отказаться от борьбы. Ты готов рискнуть своими сыновьями в такой ситуации? Что насчет моей матери?