Слова сияния

Далинар не ответил и отвел Каладина в боковую часть зала.

— Король, — сказал он тихо, — очень опасается наемных убийц. Тебе следует знать.

— Здоровая паранойя только облегчит работу для охраны, сэр, — ответил Каладин.

— Я не сказал, что она здоровая, — проговорил Далинар. — Ты называешь меня «сэр». Общепринятое обращение — «светлорд».

— Я буду использовать это обращение, если вы прикажете, сэр, — сказал Каладин, встретившись с ним глазами. — Но «сэр» — подходящее обращение даже для светлоглазого, если он твой непосредственный начальник.

— Я — кронпринц.

— Говоря откровенно, каждый человек, которого я когда-либо называл «светлордом», предал меня. Несколько человек, которых я называл «сэр», пользуются моим доверием до сих пор. Так что я использую одно обращение с большим почтением, чем другое. Сэр.

Каладин не собирался спрашивать разрешения. Этот человек назначил его на данную должность, поэтому он полагал, что получил определенные привилегии, если не будет сказано иначе.

— Ты странный парень, сынок.

— Все нормальные погибли в ущельях, сэр, — тихо ответил Каладин. — Садеас об этом позаботился.

— Что ж, расположи своих людей на балконе с дальней стороны так, чтобы они ничего не могли услышать через окно.

— Я подожду с ними в коридоре, — сказал Каладин, заметив, что двое королевских стражников уже вышли за двери.

— Этого я не приказывал, — ответил Далинар. — Охраняй дверь, но изнутри. Я хочу, чтобы ты слышал то, что мы планируем сделать. Просто не повторяй ничего из услышанного за пределами комнаты.

— Есть, сэр.

— В совете будут участвовать еще четыре человека, — сказал Далинар. — Мои сыновья, генерал Хал и светледи Тешав, жена Хала. Они могут войти. Остальных не пускай до тех пор, пока совет не закончится.

Далинар вернулся к разговору с матерью короля. Каладин приказал Моашу и Дрехи занять позиции и объяснил входной регламент Марту и Эту. Позже ему нужно будет им кое-что растолковать. Когда светлоглазые говорят «больше никого не пускать», они никогда не имеют в виду «больше никого не пускать». На самом деле это означает «если ты кого-нибудь пустишь внутрь, лучше бы это было действительно важно, иначе у тебя появятся проблемы».

Каладин занял пост внутри и закрыл дверь, встав напротив стены с резными панелями, выполненными из редкого дерева, названия которого он не знал.

«Вероятно, они стоят больше, чем я заработал за всю свою жизнь, — отстраненно подумал он. — Одна деревянная панель».

Прибыли сыновья кронпринца, Адолин и Ренарин Холины. Каладин видел первого на поле боя, хотя без Доспехов Осколков он выглядел по-другому. Менее внушительно. Больше как избалованный богатый мальчик. О, Адолин носил форму, как и все остальные, но на пуговицах виднелась гравировка, а сапоги... это были кожаные сапоги без единой царапины. Совсем новые, купленные, скорее всего, за баснословную цену.

«Однако он спас ту женщину на рынке, — подумал Каладин, вспомнив их первую встречу несколько недель назад. — Не забывай об этом».

Каладин не был уверен в том, что представляет из себя Ренарин. Юноша носил очки и следовал за братом как тень. Он мог быть старше самого Каладина, но выглядел определенно моложе. Его слабые руки и изящные пальцы никогда не знали битвы или тяжелой работы.

Сил сновала по комнате, заглядывая в укромные уголки, щели и вазы. Она остановилась на пресс-папье за женским письменным столом рядом с королевским креслом и стала исследовать кристалл со странным ракообразным, заточенным внутри. Уж не крылья ли там?

— Не должен ли он ждать снаружи? — спросил Адолин, кивнув в сторону Каладина.

— То, что мы собираемся сделать, подвергнет мою жизнь непосредственной опасности, — ответил Далинар, заложив руки за спину. — Я хочу, чтобы он знал детали. Это может оказаться важным для его работы.

Далинар не смотрел ни на Адолина, ни на Каладина.

Принц подошел к Далинару, взял его под руку и сказал приглушенным голосом, но не настолько тихо, чтобы Каладин не расслышал:

— Мы едва знаем его.

— Мы должны доверять некоторым людям, Адолин, — ответил его отец нормальным голосом. — Если в армии и есть человек, который, я могу гарантировать, не работает на Садеаса, то он — этот солдат.

Далинар повернулся и, взглянув на Каладина, снова стал изучать его своими бездонными глазами.

«Он не видел меня со штормсветом, — убеждал себя Каладин. — Он был практически без сознания. Он не знает. Или знает?»

Адолин всплеснул руками, но отошел на другую сторону зала, бормоча что-то брату. Каладин остался на своем месте, удобно встав в вольную позицию.

«Да, определенно избалованный».

Прибывший вскоре генерал оказался проворным лысым мужчиной с прямой осанкой и бледно-желтыми глазами. У его жены, Тешав, было вытянутое лицо и темные волосы со светлыми прядями. Она села на место за письменным столом, которое Навани даже не сделала попытки занять.

— Докладывайте, — приказал стоявший у окна Далинар, после того как за вошедшими закрылась дверь.

— Подозреваю, вы уже знаете, что услышите, светлорд, — проговорила Тешав. — Кронпринцы в бешенстве. Они искренне надеялись, что вы отмените приказ, и его обнародование привело их в ярость. Только Хатам сделал публичное заявление. Он планирует, цитирую, «посмотреть, как король разочаруется в этой опрометчивой и неосмотрительной линии поведения».

Король вздохнул, поудобнее устраиваясь в кресле. Ренарин немедленно сел, как и генерал. Адолин опустился на стул более неохотно.

Далинар остался стоять, глядя в окно.

— Дядя? — нарушил молчание король. — Ты слышал об их реакции? Хорошо, что ты не зашел настолько далеко, как планировал: объявить, что они должны подчиняться Кодексу или столкнуться с конфискацией имущества. Мы оказались бы в центре восстания.

— Дойдет и до этого, — ответил Далинар. — Я все еще задаю себе вопрос, следовало ли объявить обо всем сразу. Когда из тебя торчит стрела, иногда лучше всего просто выдернуть ее одним движением.

Вообще-то, если в тебе стрела, лучшим решением было оставить все как есть, пока не удастся найти хирурга. Часто стрела не давала истечь кровью и сохраняла жизнь. Но самое разумное, скорее всего, — промолчать и не портить метафору кронпринца.

— Шторма, что за жуткий образ, — сказал король, вытирая лицо носовым платком. — Тебе обязательно нужно говорить такие вещи, дядя? Я уже боюсь, что мы будем мертвы еще до конца недели.

— Твой отец и я пережили гораздо более страшные вещи, чем то, что происходит сейчас, — произнес Далинар.

— Тогда у вас имелись союзники! Три кронпринца за вас, только шесть против, и вы никогда не сражались с ними всеми одновременно.

— Если кронпринцы объединятся, — сказал генерал Хал, — мы не сможем противостоять им. У нас не останется иного выбора, кроме как отозвать обращение, а это окончательно ослабит трон.

Король откинулся назад, поднеся руку ко лбу.

— Джезерезе

[7]

Каладин выгнул бровь.

— Ты не согласен? — спросила Сил, приблизившись к нему в виде горстки трепещущих листьев. Было непривычно слышать ее голос, исходящий из такой необычной формы. Остальные присутствующие, конечно же, не могли ни видеть, ни слышать ее.

— Нет, — прошептал Каладин. — Это обращение вызовет настоящую бурю. Просто я ожидал, что король окажется менее... ну, плаксивым.

— Мы должны обеспечить себе союзников, — сказал Адолин. — Сформировать коалицию. Садеас соберет свою собственную, и мы будем противостоять ему объединенными силами.

— Раскол королевства надвое? — спросила в ответ Тешав, покачав головой. — Я не вижу, как гражданская война могла бы послужить трону. Особенно та, которую мы вряд ли сможем выиграть.

— Гражданская война может вызвать гибель Алеткара как государства, — согласился генерал.

— Алеткар погиб как государство столетия назад, — мягко ответил Далинар, глядя в окно. — То, что мы создали, не Алеткар. Алеткар был справедливостью, а мы как дети, носящие отцовский плащ.

7

Ник Герольда должен быть симметричным согласно принципам воринизма. Соблюдается в оригинале (Jezerezeh, «h» заменяет любую букву), но «h» не произносится и обычно не переводится