Страница 45 из 50
Фриц: Хорошо. Мы имеем определенную встречу, которую можем использовать. Мы сейчас прервем сон ради момента встречи. Ты – тропинка, а вот это (указывает на пустой стул) – Расс. Поговорите друг с другом. Напиши сценарий такого разговора.
Расс: Ты идешь по мне, я знаю. Ты не так плох. У тебя тяжелые ботинки, тяжелее обычных. (Пересаживается на пустой стул). Ну, я думаю, они хорошо держатся за землю. (Пересаживается). Ты стираешь меня. Я… ты… вы ходите по мне, ужасное количество парней, в тяжелых ботинках. Почему бы вам не сойти с меня? Зачем вам эта чертова тропинка? Черт возьми, я вам не нужна! (Расс) Если я сойду с тебя, Тропинка, я могу заблудиться. Я могу упасть. Ты – безопасная. Ты – ровная, на тебе все устроено. Кто-то здесь уже прошел, так что я не заблужусь.
Фриц: Хорошо, я хочу прервать тебя здесь. Как видите, нечто начинает происходить. Вы чувствуете, что нечто просыпается.
Расс: Угу.
Фриц: Мы только прикоснулись к небольшому фрагменту сна и немного над ним поработали. Я думаю, что если кто-то возьмет один свой сон и проделает над ним всю работу, – это будет вся терапия, какая ему нужна. Только обычно происходит так, что когда вы немного развили свою личность, появляется другой сон и передает вам новое экзистенциальное послание.
Таково, по-моему, значение сна: экзистенциальное послание. Это не просто незаконченная ситуация, или текущая проблема, это не симптом или реактивное образование. Сон имеет экзистенциальный смысл, это экзистенциальное послание. Оно касается всего вашего существования, всего вашего жизненного сценария.
О'кей, давайте дадим попробовать кому-нибудь еще. (Энн идет к горячему стулу). Как тебя зовут?
Энн: Энн. Вот сон, который мне часто снится, со слегка изменяющимися деталями, это не…
Фриц: Я хочу прервать тебя на минутку. Это наиболее важные сны. Здесь я опять стою на совершенно иной точке зрения, чем Фрейд. Фрейд видел в этом компульсивное повторение, – необходимость повторять что-то вновь и вновь. Он полагал, что это – функция инстинкта смерти. Я полагаю, что повторяющиеся сны – это попытка прийти к какому-то решению. Мы должны преодолеть какое-то препятствие, чтобы завершить ситуацию, замкнуть гештальт и перейти к следующим делам. Можно быть уверенным, что если мы имеем повторяющийся сон, дело идет об очень важной экзистенциальной проблеме.
Энн: Я еду на поезде, с группой. Мы все куда-то направляемся, я не знаю, куда. Но мы останавливаемся на какой-то станции, и я оставляю группу. Мой муж обычно тоже оказывается в этой группе, и я оставляю и его тоже. Он направляется куда-то еще. Я сама сажусь на другой поезд. И скоро я обнаруживаю, что забыла, куда я еду. Когда я пытаюсь определить, где же я нахожусь, я понимаю, что не помню и того, где я была. Так что я не могу определить свое положение ни по отношению к прошлому, ни по отношению к будущему.
Фриц: О'кей, давай начнем с самого начала. Ты уже проделала первый шаг, рассказала сон в настоящем времени. Так что теперь ты можешь организовывать сцену.
Энн: Я еду на поезде с группой людей, слабо связанных между собой. Я не знаю… Я не чувствую, м-м, эти люди – враги мне или друзья, или чужие, вообще – кто они мне. Мы просто вместе едем, как-то сидим, группой. Мы трясемся и покачиваемся, когда поезд едет. (Останавливается и трясется, раскачиваясь). Я не чувствую, чтобы мы как-то общались, или чтобы мы направлялись в какое-то определенное место. Мы просто движемся. Мы добрались до этой станции, и группа, вроде, разбредается. Мы сошли с поезда.
Фриц: Можешь ли ты побыть режиссером и сказать каждому, что ему делать? Я заметил, что ты по-прежнему сидишь, а не выходишь из поезда и не начинаешь разговаривать с кем-то.
Энн: О'кей. Сейчас мы выходим из поезда. И входим в очень большой вокзал с большими колоннами, – такой большой, серый каменный вокзал, с огромными колоннами. Мы не входим внутрь, в какую-нибудь комнату. Мы вроде стоим снаружи в большом фойе с этими колоннами. Я стою очень близко к колонне и ни с кем не разговариваю. Я чувствую, что другие люди из группы вокруг меня, но мы, мм, на самом деле ничем не связаны.
Фриц: Хорошо. Могу я попросить тебя побыть колонной? Сыграй колонну, потом сыграй вокзал. Если бы ты была колонной, что за жизнь была бы у тебя?
Энн: Будучи колонной на этом огромном, старом вокзале, я вижу множество людей, которые приходят и уходят отсюда. Некоторые из них, по-видимому, знают, куда направляются, а некоторые останавливаются около меня, ища поддержки. (Начинает плакать).
Фриц: Нечто начинает происходить. Побудь вокзалом.
Энн: Я большой, старый, приземистый вокзал. Через меня проходит множество народа… Я создаю некоторое удобство. Это, вроде, место, где люди как бы останавливаются, когда куда-то отправляются. Если люди хотят войти внутрь, у меня есть для них пища, есть комнаты отдыха, есть где удобно посидеть.
Фриц: О'кей, давай используем это для встречи. Сядь сюда. Ты – Энн, а это – вокзал. Поговорите друг с другом.
Я полагаю, что вы уже заметили, сколь многое в личности выражается различными сущностями. Я не называю это символами, это своеобразные сущности, выражающие нечто в личности.
Энн: Я приехала на тебя, вокзал, на поезде и остановилась здесь с группой, но я не пошла внутрь (вытирает глаза), где мне, может быть, было бы удобно (плачет) или кто-нибудь мог бы позаботиться обо мне. (Вокзал). Почему ты не захотела войти? Почему ты не захотела остановиться, поесть чего-нибудь, отдохнуть, прежде чем ехать дальше? Ведь вокзалы предназначены для этого. (Энн) Я как бы немного боюсь остановиться и удобно устроиться. Мне кажется, что я должна продолжать двигаться, даже если я не знаю, куда направляюсь. (Вокзал) Почему ты… какой смысл продолжать двигаться, садиться на другой поезд и где-то выходить из него, если ты даже не знаешь, где ты была, и куда едешь… здесь у тебя есть друзья, а ты их оставила.
Фриц: Хорошо, это звучит похоже на экзистенциальное послание. О'кей, на этом я хотел бы остановиться.
Сон Мейдлайн
Порвав с Фрейдом и психоанализом, я написал книгу под названием «Эго, голод и агрессия». Там были изложены, я бы сказал, три новые теории – теория сознавания (awareness), теория «я» и теория агрессии. Как вы знаете, теория сознавания была широко принята под самыми различными именами – группы встреч, расширение сознания и так далее. Одно время это стало поветрием моды в Штатах.
Некоторая доля агрессии принимается как нечто допустимое, как биологическая функция организма. В особенности это касается жевания и ассимиляции. Агрессию слишком часто сближают с враждебностью и тому подобным. Я не буду входить в подробности, упомяну только, что некоторая доля агрессии необходима для ассимиляции мира. Если мы не ассимилируем то, что нам доступно, мы не можем сделать это своим, частью себя. Оно остается чуждым телом в системе; Фрейд называл это Интроекцией.
Это ведет к теории Эго. Фрейд рассматривал Эго (по-немецки это то же самое, что "я") как конгломерат чуждых субстанций, которые, – если это справедливо, – так всегда и останутся чуждыми телами в нашем организме. И здесь опять проявляется достоинство гештальт-подхода. Гештальт всегда разделяет фигуру и фон, и отношение фигуры и фона – это значение или смысл. Иными словами, моя идея состоит в том, что как только вы вырываете нечто из контекста, оно теряет свое значение, или значение это искажается. И это отношение фигуры и фона в значительной степени применимо к «я». «Я» – это символ идентификации.
Давайте сравним два контекста. Есть некая абсурдность в семантическом подходе. Семантика знает две точки зрения. Одну можно назвать абсолютной: нечто означает то, что оно означает, как это определено в словаре или каким-то иным способом. Дерево – это, что описано в качестве значения этого слова. Это абсолютная семантика. Другая семантика – это семантика Алисы в стране чудес. Нечто означает то, что я прикажу ему означать. Гештальт-подход рассматривает это иначе. Значение создается в каждый данный момент отношением фигуры, выступившей на передний план, к ее фону. Иными словами, если вы вырываете нечто из контекста, оно теряет значение, или значение искажается.