Страница 18 из 40
— Да уж, это…
— Погоди. Есть и еще одно качество, о котором у меня не было повода упомянуть.
— Какое же?..
— Самое главное. Амбициозность.
— О, проклятье. Конечно же!
— Без сомнения, от твоего внимания не ускользнуло, что доселе никто даже не помышлял о том, чтобы стать капитаном Капризного.
— По вполне уважительным причинам.
Джхавинс, одна из моих подруг, выполнила удар под отличной резкой[50] по черному шару, и я зааплодировала.
— Превосходно!
Ли опустил руку мне на плечо.
— Пожалуйста, послушай внимательно.
— Да-да. Я слушаю. Очень внимательно слушаю.
— Отсюда следует, что само намерение стать капитаном, возникшее у меня, уже служит наилучшим признаком идеального капитана. Понимаешь?
— Гм.
Джхавинс готовилась выполнить малоперспективный удар по дальнему красному шару.
Ли разочарованно прошумел:
— Ты надо мной смеешься. А я-то надеялся, что ты хотя бы возьмешься со мной спорить. Ты такая же, как и они все.
— Ага, секундочку, — сказала я. Джхавинс таки зацепила красный шар, но только чуть-чуть подвинула его к лузе. Я посмотрела на Ли. — Хочешь поспорить? Ну ладно. Для тебя — для любого из нас — принять командование кораблем ничуть не более естественное решение, чем для блохи — командование человеком. Или нет, это как если бы бактерии в их слюне вздумали взять все на себя.
— А почему, спрашивается, он должен сам себе отдавать команды? Вообще-то это мы его построили, а не наоборот.
— Ну и что? В любом случае, это не мы его сделали, а другие машины… И даже они только положили начало этому процессу. По большей части он сотворил себя сам. А раз уж ты хочешь углубиться так далеко в прошлое… я даже не знаю, сколько тысяч поколений твоих предков до тебя за всю свою жизнь не видели ни одного компьютера или звездолета, построенного их непосредственными предшественниками. И даже если бы мифические «мы» его и построили, то он был бы все равно в зиллионы[51] раз умнее любого из нас. Ты вот разве допускаешь, что муравей вправе указывать, как тебе поступать?
— Бактерии, блохи, муравьи… М-да, невысокая у тебя самооценка.
— Ладно. Ну тогда сделай что-нибудь. Ступай вниз и попробуй спуститься с горы или сделать что-то в этом роде, глупышка.
— Но в самом начале были мы. Он не мог бы возникнуть, если бы мы не…
— А мы с чего начинались? Что такое начало? Комок слизи на поверхности другого каменного шарика? Сверхновая? Большой Взрыв? Если ты дал чему-то начало, какое ты вообще имеешь к нему отношение?
— Ты не воспринимаешь мои слова всерьез, не так ли?
— Я не думаю, что ты серьезен. Я думаю, что ты снова дошел до ручки.
— Подожди, — возгласил Ли, наставительно тыча в меня пальцем. — Настанет день, и я буду капитаном. И ты горько пожалеешь о своих неосмотрительных словах. Ты сможешь претендовать разве что на должность офицера по науке. Но более вероятно, что я засуну тебя нянькой в госпиталь.
— Ладно-ладно, а не пошел бы ты и не нассал на свои дилитиевые кристаллы?[52]
Глава 5
Ты бы мог, если б и вправду меня любил
После этого я провела на корабле еще несколько недель. Он снова начал заговаривать со мной уже через пару дней. На какое-то время мне удалось забыть о Линтере: на борту Капризного у всех были свои обсуждавшиеся вслух интересы, от старых (или новых) фильмов и книжек до происшествий в Камбодже[53] или похождений Ланьяреса Соделя на поле битвы в Эритрее. (Ланьярес, чтобы покуражиться, в компании нескольких друзей часто разыгрывал военные игры с использованием настоящих боеприпасов. До меня доходили смутные слухи об этом, но даже они внушали отвращение. Пусть у них с собой полный реаникомплект, а искусственные железы в любой момент выделят любой наркотик или лекарство, — все равно такое развлечение казалось мне омерзительным.) А когда я обнаружила, что эти ребята не позаботились ни о каком прикрытии с воздуха, я окончательно уверилась в том, что они просто не в себе. Да содержимое их мозгов в два счета размажут по окрестным камням! Они могут умереть реальной смертью!
Но я думала, что им просто понравилось испытывать страх. Мне говорили, что у некоторых это бывает.
Когда Ланьярес известил корабль, что ему хочется принять участие в каком-нибудь реальном вооруженном конфликте, тот, разумеется, попытался его разубедить, но не преуспел в этом. Так Ланьяреса отправили в Эфиопию. Корабль наблюдал за ним со спутника и внимательно отслеживал все перемещения с помощью спасательных дронов, готовых вернуть его на борт в случае тяжелого ранения. После некоторых сомнений, заручившись согласием самого Ланьяреса, корабль переключил картинку с камер отряда дронов на общедоступный канал, так что все могли наблюдать за деяниями Ланьяреса в реальном времени. Мне это показалось еще большим извращением.
Но это было еще не все. Через десять дней Ланьярес составил жалобу, сославшись на то, что в месте, куда его закинули, ничего интересного не происходит, и потребовал забрать его на корабль. Не то чтобы ему было действительно скучно, объяснял он, на самом деле он испытывает некоторое мазохистское удовольствие от того, что жизнь на борту после просмотра этих трансляций с его участием несомненно оживилась. Но все остальное жутко ему наскучило. Он пришел к выводу, что потешная битва в специально отведенном для этих целей отсеке корабля несомненно прикольнее, чем реальные приключения.
Корабль сказал ему, что тот ведет себя крайне глупо, и перенес в Рио-де-Жанейро, где Ланьярес в дальнейшем проявил себя как образцовый гражданин Культуры-мультуры. Впрочем, я считала, что было бы поучительнее послать его в Камбоджу, предварительно придав некоторое внешнее сходство с местным населением, чтобы Ланьярес мог в полной мере насладиться мясорубкой Нулевого Года[54]. Но почему-то мне казалось, что Ланьярес на такое не рассчитывал.
Тем временем я странствовала по Британии, Восточной Германии и Австрии, в промежутках между поездками возвращаясь на борт Капризного. Корабль предлагал мне также съездить в Преторию на несколько дней, но я действительно не смогла бы выкроить для этого время; если бы он послал меня туда в первые дни миссии, я бы, разумеется, согласилась, но я провела на Земле уже без малого девять месяцев, и даже мои сбалансированные и отточенные Культурой нервы были на пределе. Посещение же Земли Раздельного Проживания[55] могло причинить им серьезный ущерб.
Несколько раз я интересовалась у корабля делами Линтера, но получила только Общецелевой Неофициальный Комментарий № 63а или что-то в этом роде. После этого я перестала о нем спрашивать.
— Что такое красота?
— Ой, корабль, да ладно тебе.
— Нет. На сей раз я спрашиваю серьезно. У нас тут наметилось маленькое расхождение в этом вопросе.
Я как раз была во Франкфурте и сейчас стояла на мосту над рекой, общаясь с кораблем через терминал. Пара человек поглядывала в мою сторону, но у меня не было настроения обращать на них внимание.
— Ну хорошо. Красота — это такая штука, которая исчезает из виду, как только ты пытаешься поискать ей определение.
— Я не думаю, что ты в самом деле так считаешь. Будь серьезней, пожалуйста.
— Слушай, корабль, я уже догадалась, в чем тут расхождение взглядов. Я верю, что здесь есть нечто, с трудом поддающееся определению, но что все с известной степенью уверенности нарекают красотой. Оно не может быть обозначено тем или иным словом без того, чтобы его суть не исказилась. Ты же полагаешь, что прекрасно все то, что приносит пользу.
50
В снукере: угол, под которым биток посылается в прицельный шар.
51
Такого числа на самом деле не существует, это авторская шутка.
52
В сериале «Звездный путь» дилитием называется минерал, используемый в сверхсветовых двигателях. В реальности такая молекула (Li2) существует в парах щелочного металла лития. Так что предложение Сма можно и не считать совершенно издевательским.
53
Имеется в виду революция Красных Кхмеров.
54
Сма имеет в виду кхмерский революционный календарь, введенный Пол Потом после прихода к власти. Согласно этому календарю, Нулевой Год приходился на 1975 г. Поскольку ранее сказано, что корабль вышел на околоземную орбиту в 1977 г., налицо некоторое несоответствие в датах, но его можно списать на аберрации памяти рассказчицы по истечении более чем столетия. Как бы ни было, отсылка к этой дате дает дополнительную реперную точку, очень важную при составлении внутренней хронологии вселенной Культуры. В прологе к роману «Выбор оружия» цитируется стихотворение Дизиэт Сма, посвященное Шераденину Закалве и датированное 115 годом по кхмерскому календарю. Очевидно, что в данном случае не может использоваться традиционный кхмерский циклический календарь, но только система летоисчисления Красных Кхмеров. Следовательно, действие основной сюжетной линии «Выбора оружия», в которой участвует Сма, может быть однозначно привязано к 2090–2092 гг.
55
Сма имеет в виду апартеид — так переводится этот термин с голландского бурского языка, бывшего в те времена де-факто официальным в ЮАР.