Страница 43 из 60
От места разгрузки нужно было еще совершить бросок до потонувшей в сугробах деревушки. Здесь сосредоточивались перед наступлением силы. Шли осторожно, с «оглядкой». Более легкие машины быстро разбежались среди домов и деревьев, затерялись в сугробах. Короткий остаток ночи отводился на маскировку — утренняя авиаразведка фашистов не должна обнаружить ничего. «Малышам» было проще, а вот «КВ»…
Поляков: Лейтенант Астахов стоял на окраине деревни.
— Это же не машины, а элеваторы какие-то, попробуй с ними найти себе место, — ворчал он, а сам отдавал танкистам приказания.
На спуске к речке, недалеко от деревни, Астахов приметил старую баню. Место очень удобное для боевого охранения деревни. Показывая на баню, он приказал лейтенанту Чиликину:
— Рядом с ней, конечно, нельзя, — она уже, очевидно, засечена с воздуха. Садись прямо на нее.
Днем прочесывали местность самолеты-разведчики противника. В одиночку и парами они прогулялись несколько раз над деревней. Ничего подозрительного, видимо, не обнаружили. Дома, как дома — курятся белым курчавым дымком.
Два наших «КВ», подстроившиеся с края деревни, тоже дымились. Накрывшись белым брезентом, как кровлей, танкисты вывели на самый верх трубы обогревательных печей. Вокруг новых «хат» также виднелись заснеженные деревья и даже надворные постройки, возведенные из разного деревянного хлама.
Баня у речки тоже только как будто раздалась немножко. Танк развернул одну из ее стен, влез носом внутрь, а кругом обложился бревнами.
Экипажи после нескольких суток езды и работы спали добрых полдня. Бдительно охраняли деревню одни часовые да дежурные по обогреву машин…
Они не сразу пошли в атаку. Нужно было привыкнуть к фронтовой обстановке, уяснить расстановку сил, освоить местность, набраться опыта у других. Поэтому в гости к нашей пятерке прибыли боевые парни из соседней части. Тоже «кэвэшники», тоже брали танки в Челябинске. Земляки, значит. От них и узнали, как надо драться. Вот лишь один случай из опыта майора Сегеды.
В одной из танковых атак ранило в руку механика-водителя, и Сегеда сам сел за рычаги. Кончились снаряды. Вышли патроны у пулеметов. Отступать? Нет, давить гусеницами. И когда «КВ» выскочил на бруствер окопа, командир башни крикнул: «Фашист с гранатой!». Заметил его и Сегеда и, еще не зная зачем, дал стоп и нажал на сигнал. «Ду-у-у!» — раздалось в морозном воздухе, и фашист присел от испуга. А когда выскочил снова, произошло невероятное. Глухо бахнула пушка нашего танка, и в неприятеля влепился столб огня!
Это командир орудия, отчаявшись, развернул ствол, открыл замок и… шваркнул через ствол из ракетницы. Остальное довершили гусеницы мощной машины…
Танкисты-фронтовики помогали устанавливать обогревательные приборы, учили быстрому ремонту, мгновенной заправке горючим под огнем противника, тренировали с десантом…
Поляков: Командование решило провести частичный обмен танкистами. Менее опытных отправили временно на боевую стажировку в часть Сегеды, а оттуда взяли настоящих боевиков, они принесут нам свой фронтовой дух и боевой опыт.
К Астахову прибыли на разные должности пять человек. Ефрейтор Большунов, имеющий до 200 часов вождения танка в боях, старший сержант Тендитный, водивший 28 раз свой танк в атаки, младший сержант Гордеев — таранных дел мастер, младший сержант Кононов — командир орудия, меткий артиллерист, боец Мащев — командир орудия, в боях участвовал более 20 раз.
Попала в это время танкистам инструкция фашистского командования по борьбе с нашими танками:
«Тот факт, что противник применяет тяжелые танки, которые не могут быть подавлены немецкими танками, заставляет искать выход из этого положения… Немецкие танки же, предназначенные в нормальных условиях для того, чтобы в наступательном бою уничтожать танки противника, в настоящей войне не в состоянии выполнить эту задачу со своим прежним снаряжением, поэтому уничтожение сверхтяжелых танков является задачей пехотных ударных отрядов…»
Что ж, инструкция пошла на пользу. Изучили тактику «пехотных ударных отрядов», а заодно еще раз убедились в несокрушимости уральских «КВ».
Два одноименных озера есть в нашей стране — Ильмень. На Южном Урале оно горное, окруженное лесистыми хребтами. На новгородской земле куда больше нашего. Вокруг него тоже леса, но и болот видимо-невидимо. Пять рек с одного только южного направления вливаются в озеро. Да у каждой — десятки впадающих речек, притоков, рукавов.
Ильмень с его естественными преградами — отличное прикрытие для войск, находящихся в обороне. Но этот рубеж еще с осени был в руках фашистов. За зимние месяцы они успели нагромоздить немало искусственных укреплений. Доты и дзоты, окопы и минные поля, проволочные путаницы заграждений, минометные и орудийные батареи… Десятки километров к югу тянулся мощный оборонительный район. И взять его можно было, только совершив бросок по льду озера и рек, зайдя в тыл к противнику.
Пройдет еще немного времени, наши танкисты получат боевой приказ, а пока — в разведку. Февральский лед крепок, да пойдут по нему тяжелые танки. Полсотни тонн! Десять пудов на квадратный сантиметр льда!
Надо было все точнехоньким образом выверить, рассчитать, разведать. И танкисты, встав на лыжи, отправились в сорокакилометровый поход по озеру. Они изучали не только возможности передвижения прибрежными лесами, но и броска через ильменский лед. Одетые в белые халаты, тихо рубили лед, замеряли его толщину, выясняли глубину озера.
Еще сутки отдыха, и вот боевой приказ:
«Совершить ночной бросок всем танковым батальоном по озеру Ильмень и впадающим в него рекам, зайти на 30—40 километров в глубину обороны противника и внезапно атаковать его основные силы с фланга в районе Старой Руссы».
Речь идет об окружении 290-й стрелковой дивизии и эсэсовской дивизии «Мертвая голова», входящих в состав 16-й армии фашистов.
Поляков: Пятерка «КВ», сдвинувшись с места, будто заставила загудеть под собой землю. Было слышно, как задребезжали окна в хатах деревни, как застонали стволы деревьев, задетых выползающими машинами.
Бушевала метель. Она скрывала наше передвижение к исходному рубежу для наступления. Последняя остановка перед боем. Астахов вместе с помощником по технической части обходит танки.
Сняты чехлы с орудий и пулеметов, подготовлены снаряды, заложены диски. Противник может преждевременно раскрыть наш замысел, и тогда, хочешь — не хочешь, придется немедленно вступать в бой.
Танковая колонна пойдет с пехотным десантом. На головных машинах поедут подразделения саперов, которым предстоит уничтожать противотанковые мины.
…Десятикилометровый бросок, и под нами уже Ильмень. Тяжелый танк, на котором я ехал с пехотным десантом, осторожно вползает гусеницами на лед. Мы спрыгнули и идем по сторонам. Старый Ильмень точно недоволен внезапным нарушением его покоя — он скрипит, кряхтит, как древний дуб под напором ветра. Тонкий звенящий треск коробящегося льда.
Бросок через Ильмень был удачным. Но вышла заминка при переправе через первую же реку. Лед на реке из-за течения гораздо тоньше и не выдержит тяжелых танков. А саперы не успели уложить бревна и наморозить переправу. Бревна были еще где-то на подходе. Тогда нашли выход — стали разбирать брошенные дома ближайшей деревни и буксировать бревна к переправе. Саперы, обрадовавшись, быстро наводили переправу: укладывали бревна и вмораживали их в лед. Вот уже прошли малые, за ними средние танки. Осторожно тронулись «КВ».
Для фашистских солдат и ефрейторов, продравших поутру глаза, было полной неожиданностью появление танковых колонн и пехотных десантов. Фашистские артиллеристы целиком полагались на дозоры и секреты. Но этой ночью наши лыжники сняли их без единого выстрела.
Поляков: Легко себе представить смятение противника. Немцам пришлось поворачивать орудия на 90 градусов влево и открывать огонь. На нашей переправе разорвались первые фашистские снаряды.