Выстрел на окраине

— Да я не запыхался, — спокойно сказал Заремба.

— Тем лучше, — добродушно отозвался Чугаев. Преступники, прошедшие когда-нибудь через руки майора, говорили о его допросах, что он мягко стелет, да жестко спать. — Ну, вы, конечно, знаете, за что вас взяли?

— Скажите — узнаю, — спокойно встретил Заремба прямой взгляд арестовавшего его человека.

Держался он уверенно, с достоинством и внешне производил самое выгодное впечатление. Черные, густыми прядями закинутые назад волосы открывали широкий умный лоб; выразительные, обведенные синеватыми белками жуково-черные зрачки, острый нервный подбородок и сильная, в меру длинная шея, белеющая в вырезе темной косоворотки.

— Так оно. — Чугаев подвинул к себе лист бумаги, повертел в руках ручку и тут же положил ее на место. — Ладно, я скажу вам...

Худощавое, тронутое загаром лицо Зарембы осталось непроницаемо спокойным.

— Вы обвиняетесь в ограблении сберкассы, в налете на квартиру инженера Шварева, в ограблении женщины, наконец, — майор не спускал с Зарембы взгляда, — наконец, в незаконном хранении оружия.

В лице Зарембы, кажется, что-то дрогнуло; нет — это просто от легкой усмешки.

— А вы нашли его?

— Оружие? — очень натурально удивился Чугаев. — Еще бы: спрятал на самом видном месте, да не найти!

— И что же вы нашли? — невозмутимо поинтересовался Заремба; ироническая улыбка продолжала блуждать на его губах.

— Хотя бы самое главное — «парабеллум».

Легкую улыбку с губ Зарембы сдуло, как ветром; черные раскрылья бровей столкнулись на переносье и тут же разошлись снова.

— Нашли, выходит... Ну, что же — промахнулся.

— Итак, признаете вы себя виновным?

— Смотря в чем.

— Не хитрите, Заремба. Я вам уже перечислил, мало — могу добавить: в ограблениях и убийстве офицера.

— Я не убивал.

— Правильно, стреляли не вы. — Майор раскрыл карты. — Стрелял Заикин, но оружие выдавали вы.

— Слягавил?

— Не слягавил, а честно признался, — сдержанно поправил Чугаев. — У Заикина, Заремба, осталось еще немного совести. От вас мы требуем одно: укажите адреса своих сообщников...

Заремба молчал.

— Белыша, Федора и Андрея, — уточнил майор.

— С этим успеется.

— Дело хозяйское, — не стал настаивать Чугаев. — Хотите отвечать вдвоем с Заикиным, — пожалуйста.

Майор обмакнул в чернильницу ручку и, словно давая понять, что только что состоявшийся разговор был еще не допросом, сухо предупредил:

— Начнем по порядку. Фамилия, имя, отчество...

Бухалов, знавший замысел майора, с интересом ожидал дальнейшего хода событий; внутренне весь напрягшись, внешне он оставался все таким же равнодушным.

Записав анкетные данные, Чугаев перевернул страничку, не меняя сухо делового тона, спросил:

— Куда прятали оружие?

— Вы же знаете, — буркнул Заремба.

— Мы все знаем, — холодно ответил Чугаев, — но сейчас спрашиваю я, а показания даете вы.

— На крыльце, под коньком.

— Марки оружия?

— «Парабеллум», два нагана и два «ТТ».

— «Пять стволов», — записывая, повторил Чугаев, ничем не выдав своего удовлетворения. Капитан Бухалов расцепил крепко сжатые руки, свободно откинулся на спинку дивана.

Зазвонил телефон; майор отложил ручку, взял трубку, плотно прикрыв левой рукой мембрану.

— Завод? Завод? — звал сердитый мужской голос.

— Да, я, — недовольно отозвался Чугаев. — Иду.

Он поднялся, поправляя галстук, кивнул Бухалову.

— Продолжай, Сергей Петрович.

Вернулся майор Чугаев, когда в кабинете уже ярко горело электричество, а за окнами густо темнели бархатные августовские сумерки. На бледном помятом лице задержанного резко чернели брови; слева от капитана на столе лежал скомканный, темный от пота носовой платок.

Чугаев присел на диван, просмотрел заполненные листы и, выждав минуту, укоризненно сказал:

— Что ж вы, Заремба, упускаете важные детали? Про пистолеты сказали, а о патронах не записано?

Время от времени беспокоившая Зарембу мысль о том, что он сам проговорился об оружии, теперь исчезла.

— Забыл, — угрюмо буркнул он.

— И еще, Заремба, — без тени былого добродушия сказал Чугаев. — Вот здесь написано, что вы снова отказались назвать сообщников. Зря!

Майор небрежным жестом положил листы допроса на стол, жестко сузил глаза.

— После обыска мы оставили на вашей квартире засаду. Могу сообщить вам: час назад арестован Лукьян Молебнов, или, по-вашему, — Белыш. Запираться глупо.

— Пишите. — Заремба вогнал в пепельницу недокуренную папиросу и впервые опустил голову.

ГЛАВНАЯ УЛИКА

1

Лейтенант Петров вышел из питомника во двор и в первую минуту не узнал Меженцева.

В замасленной куртке из «чертовой кожи» и таких же брюках, вправленных в кирзовые голенища, Гора Меженцев повертел в руках новую серую кепку, решительно бросил ее на землю и начал топтать пыльными тяжелыми сапогами.

— Горка, ты что дуришь? — удивился Антон.

— Обзаведусь, как ты, дочкой — остепенюсь! — Меженцев невозмутимо приплясывал на месте. — Кепка, друг, больно новая, не подходит.

— На операцию? — уразумел Антон.

— Коллега, вы проницательны!

— Ладно ты, — добродушно отмахнулся Антон. — А чего не в новой? Шоферы — ребята фасонистые.

Меженцев поднял кепку, выбил ее о сапог, секунду с искренним огорчением смотрел на дело рук и ног своих.

— Почему не в новой? — На серьезном, все еще чуточку огорченном лице Меженцева смеялись одни только глаза. — Я где, друг, работаю? В совхозе. Совхоз где? В районе.

— Ну и что?

— А то! — Лейтенант подмигнул. — У нас «налево» много не насшибаешь. По отделениям мотаюсь, народ свой — с кого брать? Вот и выходит: если я себе такую кепочку справил, то ношу ее после работы, вечерком. А если на работу надеваю, должна она у меня постарее быть. Я человек семейный, хотя еще и бездетный. Понятно?

Лихо, чуть набекрень, приладив побуревшую мятую кепку, Меженцев двинул Антона под бок.

— Понятно, — засмеялся Антон. — Слушай, Гора, а из нас никого не берут?

— Что? — преувеличенно изумился Меженцев. — Вас?! С дрессированными собачками на арену цирка?

— Да ну тебя! — невольно нахмурился Антон; он прощал все шутки, кроме тех, что задевали его профессию. А в милиции, нечего греха таить, охотники позубоскалить насчет розыскных собак и их проводников были.

— Антон, шучу! — хлопнул Меженцев по плечу приятеля. — Ты, да я, да Пик с тобой! Привет!

Антон покачал вслед головой: нет, Горка всегда остается Горкой, даром что недавно женился.

В кабинете Чугаева собрались Бухалов, капитан Лебедь, лейтенант Меженцев и младший лейтенант Пильщиков. Нет, это не оговорка: оплошность с гильзой от «парабеллума» стоила ему одной звездочки; каждый раз, когда, по старой памяти, его называли лейтенантом, Пильщиков краснел и бледнел. Болезненно переживая понижение в звании, младший лейтенант напрашивался теперь на самые ответственные операции в тайной надежде вернуть слетевшую с погон звездочку быстрее, нежели обычной выслугой.

— Так оно, — оглядел собравшихся Чугаев. — Ну, что же, можно начинать смотрины.

Он вышел и почти тут же вернулся с полковником.

Офицеры по привычке вытянулись.

— Вольно, вы теперь люди штатские. — Необычный вид офицеров, которые всегда являлись к нему подтянутыми, аккуратными, невольно смешил. — Хороши!

Заулыбались и офицеры — участники несколько необычной оперативной группы.

Первым в маленькой шеренге — не по росту, не по званию, а по выпавшей ему роли шофера — стоял Меженцев. Из-под замасленного воротника куртки выглядывал краешек голубой рубашки, на черной копне волос ухарски сидела мятая, неопределенного цвета кепчонка.

— Ничего, — внимательно оглядел «шофера» полковник и, скользнув взглядом по туловищу, приказал: — Руки!

Словно первоклассник перед уроком, лейтенант быстро показал ладони — темные, со следами несмытого машинного масла, металла, мазута.