Сатиры

Позиция Ювенала-сатирика — это позиция яростного обличителя. Его нападки на разбогатевших выскочек и защита угнетенных рабов не исходят из убежденности в необходимости социального переустройства. Возмущение Ювенала вызывается противоречием между тем, что, по его мнению, должно быть, и реальным положением дел. Похоже, что из двух основных видов сатиры: одного — оптимистического и радостного (его развивает Гораций), другого — пессимистического и мрачного, Ювенал выбирает этот последний. Если у Горация сатира лечит и убеждает, то у Ювенала она ранит, карает и уничтожает.

Мрачный пессимизм Ювенала все же несколько смягчается в поздних сатирах, в которых, наряду с пороком и злом, он готов видеть и более светлые стороны жизни. Там Ювенал часто возвращается мыслями к прошлому римского народа и идеализирует патриархальную старину. Но глубоко прочувствованного восхищения древней простотой, конечно, недостаточно, чтобы решить общественные проблемы, затронутые поэтом. Оно скорее выполняет роль фона, предназначенного еще резче оттенить убожество современной жизни.

Острие своей сатиры — возможно, из художественных соображений — Ювенал обычно обращает не против настоящего, а против недавнего прошлого, против времени правления Домициана или даже Нерона, оправдывая это доводами осторожности. Конечно, это не давало ему твердой гарантии, что он избежит вражды и мести: слишком близкими являются те времена, которые он задевает. Такого рода камуфляж — скорее риторическая уловка, к которой прибегает сатирик, чтобы еще более усилить чувство отвращения, вызываемого картинами изображаемого им порока. Хотя люди, которых он называет, давно уже умерли и принадлежат прошлому, утверждает он, пороки, которые он бичует, являются пороками всех времен.

Если предшественники Ювенала нередко объясняли свое обращение к сатире внутренней склонностью к этому жанру, который они предпочитали другим, то Ювенал заявляет, что писать сатиры его вынуждает всеобщее разложение нравов. Его решение взяться за сатиру как бы навязано ему извне. «Трудно сатир не писать», — заявляет поэт. Если же недостает таланта, стихи порождает само негодование, которое неизбежно возникает при виде пороков, заполонивших Рим.

Весьма показательно, что приблизительно в то же время, когда Ювенал начинает писать сатиры, к созданию исторических сочинений приступает Тацит, для произведений которого характерен тот же пессимизм, что и для сатир Ювенала. Историк так же не скрывает своей горечи при виде повсеместного разложения нравов, однако он старается, по его собственному утверждению, писать «без гнева и пристрастия». В стихах же Ювенала больше чувства, чем рассудочности. Он не только не пытается сдержать свой гнев, а, наоборот, считает, что негодование — это именно та эмоция, которой поэт-сатирик должен руководствоваться в первую очередь. Риторическое образование Ювенала, его опыт декламатора и вкусы его эпохи, несомненно, оказали на его сатиры самое существенное влияние. Они же определили и некоторые его слабости. Как истому декламатору, Ювеналу порой недостает уравновешенности и отстраненности. Поэт целиком погружается в свой материал и захвачен им настолько, что ему можно вменить в вину чрезмерную субъективность и излишнюю страстность. Ювенал хочет произвести впечатление человека, целиком захваченного моральными проблемами. Действительно, многие исследователи видят в нем серьезного этического проповедника. Репутация поэта-моралиста пришла к Ювеналу во времена поздней античности и в средние века и прочно держалась вплоть до XIX века, когда многие ученые объявили поэзию Ювенала неискренней на том основании, что его наставления не являются результатом разработанной системы этического учения, что он лишь повторяет избитые моралистические истины, пользуясь при этом, причем весьма неумеренно, приемами декламаторской техники. В самом деле, отношение Ювенала к человеческим недостаткам далеко отстоит от объективности, необходимой, чтобы оценивать и различать их по степени их значительности и серьезности, как это должно быть свойственно настоящему моралисту. Ювенал ставит на одну доску простые слабости и гнусные преступления. Так, в 1-й сатире он уравнивает сводника, который рассчитывает получить наследство от любовника жены, подделывателя завещаний, отравительницу и человека, обуреваемого страстью к лошадям. Это нарушение соразмерности является одной из причин впечатления монотонности, которое возникает при долгом чтении сатир Ювенала. Хотя поэт стремится к разнообразию в своих произведениях, но тем не менее в значительной степени пропадает под мрачными красками, которые он обильно налагает повсюду. Уравнивание всех моральных проступков происходит у Ювенала потому, что он, рисуя римское общество, несомненно испорченное и погрязшее в пороках, изображает его гораздо худшим, чем оно было в действительности. Поэт-сатирик, к тому же поэт риторической выучки, он заставляет себя, особенно в ранних сатирах, видеть в окружающей его жизни только зло и мерзости. Излагая в 1-й сатире свою поэтику, Ювенал подчеркивает, что движущей силой его сатир является негодование. Упорядоченный стиль не является главной его заботой, поэт ставит перед собой чрезвычайно трудную задачу — создать у слушателей иллюзию экспромта, иллюзию импульсивной, ничем не сдерживаемой импровизации, внезапно возникшей под влиянием гнева и возмущения. Отсюда эта выставляемая напоказ мнимая небрежность, создающая порой впечатление неестественности. После долгих занятий декламациями Ювенал создает свой особый стиль стихотворной сатиры — обобщенно-безличный, драматически напряженный, величественно-высокопарный и патетический, который является отражением его эпохи с ее резким контрастом реальности и идеала.

Однако не всегда удается Ювеналу сохранять этот пафос негодования и соответствующий ему тон. Случается, что подлинная, художественно оправданная напряженность заменяется напряженностью искусственной, которая достигается за счет риторических вопросов, восклицаний, чрезмерных преувеличений, усилений и других средств риторики, с помощью которых Ювенал стремится вызвать чувство отвращения и гнева. Сатиры Ювенала демонстрируют его основательное знакомство с римской литературой. Лучше других он знал сочинения поэтов Марциала, Овидия, Вергилия и Горация, стихи которых он иногда пародирует, иногда имитирует, иногда использует для простой реминисценции. Из прозаиков он читал Цицерона, Сенеку, Тацита, возможно Плиния Старшего, неплохо знал сатиры Персия. Однако ему весьма далеко до стилистической изощренности сатир Персия, хотя он также питает явную слабость к вычурным стилистическим средствам, резким контрастам, неологизмам. Похоже, что Ювенал отказался от принципа Горация — от языка, близкого к разговорному. Чаще он использует возможности, предоставленные ему риторикой. При этом он стремится найти самый точный, самый характерный штрих для создания образов, которые у него, как правило, предельно конкретны, реальны, жизненны. В сатирах Ювенала нет обилия прилагательных, как можно было бы ожидать; обычно ему вполне хватает существительного и глагола, чтобы создать образ, натуралистично описать действие или ситуацию. Блестящий бытописатель, Ювенал — большой мастер в создании реалистических сцен. Он прекрасно владеет языком эпиграмм и техникой сентенции, так что каждый частный случай в его изображении получает характер всеобщего явления. Таков ювеналовский реализм.

Для достижения правдивости используются разнообразные художественные средства: от всех ухищрений риторики до употребления банальной фразеологии и грубой, часто непристойной лексики. Даже если такая внешняя реалистичность не является действительным отражением реальной жизни, сила поэтического дарования Ювенала такова, что создается иллюзия удивительной жизненности, что далеко не часто встречается в произведениях римской литературы. Видимо, секрет заключается не столько в риторической выучке Ювенала, сколько в том, что поэт прошел суровую школу жизни и запечатлел в сатирах свой личный опыт. Чувство негодования суживает, но вместе с тем и заостряет взгляд поэта. Когда Ювенал заявляет, что «начинкой его книжки» являются «желания, страх, гнев, наслаждение, радость, интриги», то уже самим этим перечислением, нагромождением слов, без видимой их логической связи, он стремится передать впечатление беспорядочности и даже хаотичности, царящих в римском обществе. Главная заслуга Ювенала-сатирика, несомненно, заключается в том, что он, придав сатире характер резкой разоблачительности, навсегда закрепил за ней обличительное содержание. Ни один из римских сатириков, даже Гораций, не оказал на сатирическую литературу Европы такого влияния, как Ювенал, имя которого стало нарицательным для обозначения сатирика как такового.