Страница 25 из 41
Первое орудие батареи, стоявшее на крыше ремесленного училища завода «Баррикады», погибло. Пушка, разворачиваясь на триста шестьдесят градусов, стреляла без перерыва, записав на свой счет три сбитых самолета. Из раскаленного ствола вылетали снаряды, уже не имевшие силы.
Стой! Заменить ствол! — подал команду командир расчета ефрейтор Очередко. Тракторист по специальности, отлично знающий технику, Очередко подскочил к пушке и стал снимать пышущий жаром ствол. Обжигая руки, ему помогали другие бойцы. И вот пушка с новым стволом готова к действию.
— Над третьим! — давал команду неугомонный Очередко. — По фашистским стервятникам!…
Но спикировавший самолет успел сбросить бомбы на здание училища, с которого долгое время вела огонь пушка. Проломившаяся крыша вспыхнула как спичка. Бойцы заливали огонь, но это не помогало, к тому же вода в бочке кончилась. Пушка оказалась в огненном кольце.
— Спускайтесь вниз! — крикнул зенитчикам сорокалетний подносчик снарядов Шаронов. — А я попробую погасить…
— Всем вниз! — махнул красной от ожога рукой огорченный Очередко. — Не задерживайтесь, — крикнул он Шаронову.
С четвертого этажа спускались по веревке. А когда собрались внизу, стали ждать Шаронова. Но он не появлялся. Непоседливый, старательный, постоянно хлопотавший возле снарядов и пушки, — и вдруг нет его.
— Где Шаронов? — забеспокоились бойцы. — Неужели не успел?…
Чердак и верхний этаж здания были охвачены бушующим, раздуваемым ветром пламенем. Покалывало в глазах от едкого дыма. «Надо добраться к Шаронову», — решил Очередко. Лестничная клетка была завалена, взобраться на крышу можно было только по веревке, по которой только что спускались вниз. Схватился за березку, стал подтягиваться, но она перегорела вверху и тут же оборвалась.
…Здание штаба полка, находившееся в верхнем рабочем поселке, дрожало от взрывов бомб. Было видно море огня: горели тракторный, «Баррикады», жилые кварталы.
О боевой работе батарей здесь узнавали из сообщений по телефону, по радиосвязи, которая поддерживалась с дивизионами. Но вот уже несколько часов не поступали доклады из второго дивизиона, батареи которого находились на крышах крупных зданий в центральной части города.
— Как дела во втором? Что передают из второго? — спрашивал Ершов у начальника связи и услышал в ответ:
— Телефон молчит. Вызвать по радио не можем…
КП второго дивизиона размещался на четвертом этаже большого дома на углу улиц Коммунистической и Киевской. На крыше этого дома была оборудована позиция двух пушек-«малюток». В небольшом удалении на крышах высоких зданий стояли другие батареи.
С крыши можно было наблюдать за городскими улицами. И Клава Струначева, неся службу разведчика, часто всматривалась в торопливо идущих людей, задерживала взгляд на площадке во дворе дома, где всегда в песке играли дети.
А днем 23 августа, сменившись с дежурства, Клава с двумя подругами, получив разрешение, вышла на улицу. В центре города застала их воздушная тревога. Долго подавали голос заводские и паровозные гудки. Затем воздух наполнился нарастающим гулом, в который вплелись раскаты взрывов бомб.
Враг обрушил бомбовый удар на заводы, железнодорожную станцию. Бомбы сыпались на жилые кварталы. Клава в замешательстве подумала, что здесь на улице она и погибнет под осколками, не добежит до дома, где размещены штаб дивизиона, батарея. Так и кончится ее жизнь… А ведь как рвалась она на фронт, чтобы мстить врагу! В голове промелькнули проводы двадцати пяти девчат из приволжского местечка Быково. Слезы матерей и напутствия: «Воюйте, девушки, как полагается». На память пришли слова стихотворения, которые она тогда записала в свой блокнот:
Приехали они в Сталинград, и всех направили в полк малокалиберной зенитной артиллерии. Только успели овладеть специальностями разведчиц, связисток, дальномерщиц — и вот началось…
Подруги торопились в свой дивизион, к батарее, — и разве могли не видеть то, что творилось вокруг? Посреди улицьГ разбитый трамвай. За ним — вереница других вагонов. Пассажиры с трамваев, женщины, дети, выскочившие из квартир, мечутся в поисках убежищ. А самолеты с крестами на крыльях, снижаясь почти до самых крыш, бьют из пушек, пулеметов вдоль улиц. Кровь, крики, стоны… От падающих бомб рушатся дома. Среди развалин обломки мебели, домашняя утварь…
Вот и угловой дом. Девушки поднялись на четвертый этаж, влезли на крышу, на огневую позицию. И тут же стали подносить снаряды к орудиям. Зенитки били без умолку. Рвались бомбы, и дом содрогался. Казалось, что и орудия с расчетами сбросит с крыши. Но бойцы уверенно вели огонь, оборвав полет нескольким стервятникам.
— Вот так им и надо! — приговаривал пожилой артиллерист-наводчик, когда длинной очередью подрубили еще один «юнкерс».
— Девочки, видели бы вы, что творится на улицах, — говорила Клава Струначева, когда девчата перетаскивали снаряды с нижних этажей на крышу. И сама брала ящики тяжелее себя, несла их, обливаясь потом…
А грохот боя над городом не утихал. Разрозненные пожары, возникшие сначала в разных местах, сливались в сплошное море огня.
Командному пункту полка удалось установить связь со вторым дивизионом. Оттуда донесли:
— «Музыканты» наседают. Атаки отбиваем…
В полк позвонили из штаба корпусного района. Слушал Ершов. Требуют экономить боеприпасы. Заявку на снаряды полностью удовлетворить не смогут. Затруднена их доставка с левого берега.
— Это плохо, — с досадой промолвил командир полка, положив на место телефонную трубку. — Надо самим организовать доставку снарядов. Вот Герман сообразил. Гоняет туда-сюда лодки и подбрасывает боеприпасы потихоньку. Может, и мы что-то сумеем сделать? Как, начштаба?
— Направим начальника боепитания за опытом в полк к Герману, — ответил начальник штаба. — Почин перенимать надо…
— Да, нам необходимо крепить взаимодействие с Германом, — заметил Ершов. — Его батареи стоят у тракторного. И наших там четыре. Наладить с ним надежную связь. Да и мне с Германом надо чаще встречаться. Сейчас позвоним ему. — Вновь в руках Ершова телефонная трубка:
— Вызовите мне Германа!
10. У стен Тракторного…
Штаб полка Германа из разрушенного бомбой здания спартановской школы переместился в блиндажи, вырытые в откосах крутого берега Волги близ тракторного завода. В штабе, как во взбудораженном муравейнике: полно озабоченных, спешащих людей. Сюда шли связные с донесениями, командиры получали боевые задания. Здесь собирались зенитчики с разбитых в жестоких схватках с вражескими танками батарей. В штаб доставили несколько десятков противотанковых ружей. Срочно формировались взводы бронебойщиков, которые тут же направлялись на танкоопасные направления, где занимали боевые рубежи.
Горячая пора у тыловиков полка, возглавляемых капитаном Владимиром Хондаковым. У них всегда много хлопот, а в такой напряженной обстановке во сто крат больше. А Герман требовал, чтобы во всем был порядок. И все к заместителю по тылу:
— Хондаков, как с питанием бойцов?
— Когда будут дооборудованы блиндажи?
— Надо достать еще лодок для перевозки снарядов с левого берега!
А капитан Хондаков, потряхивая своим русым чубом, отвечал: «Есть!», «Слушаюсь», «Сделаем» и с ног валился, ночами не спал, но доставал продовольствие, горючее для машин, лодки, лесоматериал, обмундирование для бойцов и командиров.
И как только после выполнения какой-либо работы заместитель появлялся в штабе, сразу же следовал вызов к командиру для получения нового задания.
…Когда позвонил Ершов, Герман внимательно выслушал своего товарища и боевого соседа. Ершова интересовало, какова обстановка у тракторного. Герман сообщил, что его зенитчики, отражая воздушные налеты, крепко удерживают все пути, ведущие к заводу, и что вражеским танкам со стороны Спартановки к тракторному не пройти.