Страница 51 из 69
Сейчас Витька следил из-за решётки за манёврами двух парусных лодок и думал о самом себе и об Алёшке. Лодки, как это ни странно, ходко шли под парусами одна навстречу другой, хотя как будто бы парусники могли идти только туда, куда дует ветер.
«Чёрт меня дёрнул тогда выругать дедушку Биштова! — думал Витька. — Ведь, правда, он оказался мировым дедом. А из-за этого дурацкого слова «мухомор» всё и пошло».
Витька стал искать доказательства, что неправ не он, а Алёшка. Но этих доказательств почему-то он найти не мог. И, наверное, поэтому настроение у него портилось всё больше.
— насмешливо пропел за его спиной задорный голос.
— Здорово, орлёночек!
Витька сердито покосился на незаметно подобравшуюся Веру Сидоренко.
— Что-то ты осмелела не в меру. — Витька прищурил глаза и насупил брови. — Беги лучше!
— Фу! — Верочка передёрнула плечами. — Меня за тобой послала Зина Симакова. Приказано немедленно явиться на совет отряда.
— Что там ещё случилось? — удивился Витька.
— Придёшь — узнаешь. Но иди сейчас же, тебя ждут.
Вера повернулась и побежала к спальным корпусам — веселая, задорная, что-то напевающая от избытка хорошего настроения.
— Стрекоза бесхвостая, — процедил ей вслед Витька.
И неторопливо зашагал по песчаной тропинке.
В крайней палате, где жила вожатая Алла, уже собрался весь совет отряда. Ребята облепили аккуратно заправленную кровать, тесно сдвинутые табуретки. Они сидели даже на полу около двери. Лёгкий ветерок шевелил шторку на окне.
— Звали? — от порога спросил Витька.
И вдруг заметил Игоря и Альберта. Они сидели на кровати и как-то странно смотрели на него.
— Да, звали, — Зина Симакова кивнула головой. — Садись, Олейников.
Она кивнула на стоящую у стенки незанятую табуретку.
«Что случилось?» — обеспокоенно раздумывал Виктор, стараясь припомнить за собой какую-нибудь новую шкоду.
Большие карие глаза Аллы тревожно и строго смотрели на него.
— Мы хотим поручить тебе важное и ответственное, Виктор, — заговорила вожатая.
— Какое? — насторожённо спросил Виктор.
Ему казалось, что здесь его ждала неизвестная.
— Очень серьёзное, Олейников, — подхватила Зина. — Николай Серапионович поручил нам подготовить сбор дружины, посвящённый местным героям, совершившим подвиги о время Великой Отечественной войны. Надо установить, кто такой Владимиров, именем которого названа одна из центральных улиц города. И ещё надо узнать, кто такой Петя Лебедев, похороненный в братской могиле в центре сквера.
— Хорошо бы найти очевидцев их подвигов. И чтобы они выступили на нашем сборе с рассказами о героях, — подсказала пионервожатая. — И фотографии героев надо бы разыскать. Ну и, конечно, внести свои предложения по порядку проведения сбора.
— Да, работёнки здесь хватит, — солидным тоном проговорил Витька. Он решил, что в помощь ему совет отряда назначит Альберта и Игоря, ведь недаром же их тоже вызвали сюда. — Одному никак не управиться.
Алла и Зина переглянулись.
— Правильно! Одному такое дело не поднять. — Алла кивнула головой. — Совет отряда решил создать инициативную группу юных следопытов по подготовке этого сбора. Тебя мы хотим назначить председателем этой группы. И в помощь дадим Альберта Мяги и Игоря Валявского.
— Хорошо! — согласился Витька.
— А твой заместитель уже действует, — сказала Зина. — Сегодня он пошёл к бывшей партизанской разведчице. Адрес её нам дали в местном музее. Надо думать, что она хорошо знает и Петю Лебедева и Владимирова.
— Конечно, — согласился Витька. — А кто пошёл к разведчице?
— Алексей Комов, — ответила Алла.
Небольшие, яркие глаза смотрели прямо и требовательно. Витька растерялся, не зная, как ему поступить.
С одной стороны, он ощутил радость от того, что таким образом глушилась нелепая ссора, и он опять будет вместе с Алёшкой. Но вместе с тем в нём поднималось злое, нехорошее упрямство — ведь Алёшка, конечно, не станет извиняться перед ним. Ну и получится, что во всём виноват был он, Виктор Олейников. А, впрочем, ведь он и действительно виноват перед Алёшкой, перед ребятами. Но признаться в этом? Нет! Ни за что!
— С Алёшкой Комовым я не согласен, — упрямо уставившись в пол, проворчал Витька.
— Почему?
Голос Аллы прозвучал неожиданно строго и жёстко.
— Мы поссорились с ним.
— А кто виноват в этой ссоре?
Витька молчал, всё так же по-бычьи нагнув голову.
— Ты, Витька, есть глупый-глупый! — заговорил Альберт. — Совсем глупый! Как пень! Ты сам обидел Алёшку и ещё сам же дуешься, как крыса на крупу.
— Разве плохо нам всем было, когда мы дружили? — тихо спросил Витьку Игорь. — Нет, ты не отмалчивайся. Ты скажи — плохо? Всем было хорошо! И наша палата была самая весёлая, самая дружная. А ты, только ты поломал нашу дружбу.
— Что же ты молчишь, Виктор? — спросила Алла. — Неужели ты думаешь, что все ошибаются и только ты один прав? Это только трусы, самые последние трусы боятся признать, когда они не правы. Неужели ты и есть такой?
Витька вздохнул. И вдруг, словно сбрасывая с себя тяжёлый груз, облегчённо повёл плечами и вскинул голову.
— Конечно, вы говорили правду, ребята! — заговорил он. — И ты, Альберт, и Игорь, и Алла. Я действительно вёл себя, как самый последний дурак. Но больше этого не будет! Я согласен работать с Алёшкой Комовым… Но… — Витька на мгновение замолк и снова вздохнул. — А прежде я извинюсь перед ним. При всех пойду — и извинюсь.
— Да этого не надо вовсе, Витька, чудила! — неожиданно прозвучал голос Алёшки Комова.
Виктор обернулся. Алёшка — загорелый, худущий, улыбающийся, старый друг, голубоглазый мечтатель Алёшка стоял в дверях. Алексей шагнул вперёд и радостно сжал руку Виктора:
— Считай, что ссоры никакой не было!
— Как хорошо! Как здорово! — крикнула от дверей неизвестно откуда взявшаяся Вера Сидоренко.
И все, и даже Алла, захлопали в ладоши и заулыбались друзьям.
Потом Зина Симакова снова приняла деловой вид и спросила Алексея:
— Ну как? Был у разведчицы?
— Был. Но не застал её дома. После обеда снова схожу к нему.
— Вместе сходим, — предложил Виктор.
38. Любовь Ивановна и Любаша
Как и раньше, до этой дурацкой ссоры, они вместе шагали по залитой солнцем улице. Вначале и Витька и особенно Алёшка ощущали некоторое смущение и скованность в разговоре, боясь чем-нибудь обидеть друга. Но Витька открыто взглянул на друга и заговорил:
— А я всё-таки скажу тебе, Алёшка, что был страшным дураком. Знал, что не прав, а признаться в этом боялся, фасон держал… Так ты уж прости меня, друг!
— Да брось ты, Витька! Считай, что ссоры не было! Мы оба о ней забыли! — воскликнул Алёшка, обнимая плечи друга.
Засмотревшись друг на друга, приятели чуть не налетели на здоровенного дядьку, который по-рачьи пятился назад и крутил перед носом крошечный фотоаппаратик.
— Да вы что, ослепли? — разозлился дядька, налетая на Алёшку. — Чуть с ног не сбили!
Витька раскланялся и шаркнул ногой, точь-в-точь, как делали великосветские герои какого-то иностранного кинофильма.
— Мы приносим вам наши глубочайшие извинения, сэр! — проникновенным голосом проговорил он и прижал ладонь к груди. — Но мы почтительно просим учесть два обстоятельства… А! При столкновении пострадали бы мы, как несчастные кролики, осмелившиеся броситься на мощный танк. Б! Если танк даёт задний ход, он обязан зажигать световые сигналы. У вас их не было.
— Вот ещё дипломат сопливый! — захохотал дядька. — Ты случайно не послом в Японии работаешь, оголец?
— Нет! Я — министр иностранных дел великой империи Монако! — многозначительным тоном важно сообщил Витька.