Страница 5 из 69
Алёшка Комов поднял руку и спросил:
— А где же палатки, в которых мы будем жить?
— Какие палатки? — удивился завхоз.
— Ну, обыкновенные… Какой же это лагерь без палаток?
— Никаких палаток у нас нет… Какие же могут быть палатки в наше время! Для вас, обратно, настоящие дворцы построены, а ты про палатки толкуешь… Ещё вопросы имеются?
— Обратно, имеются! — крикнул Витька Олейников.
Завхоз сердито покосился на Витьку. Но скуластое лицо Витьки было таким наивно-добродушным, что брови завхоза снова разошлись и он сказал:
— Ну, давай твой вопрос, парень.
— А что мы ещё будем делать, кроме того, что завтракать, обедать и ужинать?
— Ну, это не по моей части, — отмахнулся Пётр Сидорович. — Об этом вам доложит старшая пионервожатая…
— План массовой работы у нас ещё только составляется, ребята! — заговорила Антонина Михайловна. — Но заранее скажу, что у нас в лагере будет много интересных мероприятий. Мы будем вслух читать самые хорошие книги. Будем устраивать массовые игры и танцы.
— А в походы пойдём? — спросил Альберт Мяги.
— В походы? — Антонина Михайловна немного подумала.
— Ну, пойдём и в походы… Только места здесь песчаные, скучные. Из всех природных красот только одно море имеется. А море у нас рядом с лагерем…
— Антонина Михайловна! — вдруг низким голосом заговорила девушка в халате. — Предупредите ребят, что самовольно выходить за территорию лагеря и, особенно, самовольно купаться, строго воспрещается…
— Да, да! — закивала головой старшая пионервожатая. — Наш лагерь — это, можно сказать, как воинская часть. Никаких самовольных отлучек! А сейчас вас разведут по палатам…
4. Посёлок «Маяк»
Старенький автобус, кряхтя и поскрипывая, неторопливо тащился по ухабистой каменистой дороге. Эта дорога то зигзагом вилась по склону горы, то сползала в долину. Облако белой пыли, казалось, прицепилось к автобусу и никак не хотело отцепляться.
А за окнами проплывали нескончаемые ровные рядки виноградников, огромные сады, в которых даже издали можно было разглядеть алые и жёлтые точки плодов, густо усыпавшие зелень деревьев.
Андрей и Славка забились на заднее сиденье автобуса и при каждом толчке высоко подпрыгивали среди грохочущих чемоданов и каких-то ящиков.
Толстяк и его седоволосый спутник, оказывается, ехали не одни. Ещё при посадке в автобус к ним присоединились очень полная, сильно накрашенная женщина с тёмными большими глазами и противная толстая девчонка, очень похожая на неё. Девчонку звали Венерой. Толстяк был её отцом, а накрашенная женщина — матерью — это ребята узнали из разговоров. Седоволосого девчонка звала дядей Федей.
Женщина не выпускала из рук небольшую плетёную корзиночку с крышкой. Иногда крышка приподнималась, и из корзинки высовывалась маленькая головка злой курносой собачонки.
Когда весёлый шофёр объявил посадку, девчонка ринулась вперёд, оттолкнула старушку с корзиной, больно ткнула Славку кулаком в бок и капризным голосом пробормотала что «дам» полагается пропускать вперёд. Она уселась на самое лучшее место — впереди, возле открытого окна и сразу же принялась жевать. Автобус шёл уже больше часа, а девчонка всё жевала — сначала пирожки, потом — печенье и, наконец, перешла на яблоки.
— Ох, как жрать хочется! — проговорил Славка, глотая голодную слюну и бросая злые взгляды на жующую девчонку.
— А думаешь, мне не хочется? — ответил Андрей. — Надо терпеть… Такова наша судьба…
Они старались услышать, о чём разговаривали толстяк и его спутник. Но за грохотом чемоданов и скрипами автобуса ничего не было слышно. Дядя Федя снял свою спортивную куртку и оказался в рубашке с короткими рукавами. Мальчишки заметили, что его сильные загорелые руки были почти сплошь покрыты татуировкой. На правой руке его скалились какие-то синеватые рожи, на левой плыли рыбы с человеческими головами и были видны какие-то надписи.
— Ишь, бандюга, как раскрашен! — прямо в ухо Славке проговорил Андрей. — Видать, не один год просидел в тюрьме…
Автобус съехал в глубокую долинку, сплошь заросшую кустарником, высокой ядовито-зелёной крапивой и огромными лопухами. Здесь из-под жёлтой отвесной скалы выбивался прозрачный, сверкающий родничок. Он извивался среди мелких камней и убегал в заросли кустов.
— Перекур! — объявил шофёр. — Желающие могут попить, вода здесь — лучше не бывает… Потом давайте уточнять взаимные расчёты.
Шофёр сверкнул белыми зубами и вытащил откуда-то кондукторскую кожаную сумку.
— До Марьяновки, — сказала старушка с кошёлкой, протягивая деньги.
— Четыре до «Маяка», — проговорил дядя Федя.
Остальные пассажиры взяли билеты до Марьяновки и какой-то Богатырки.
Шофёр подошёл к Андрею и Славке. Он вопросительно посмотрел на них и тряхнул сумкой.
— Сколько стоит… до этой… до Марьяновки? — спросил Андрей.
— Полтинник с головы! — рассмеялся шофёр.
Андрей отдал ему рубль и получил бумажную ленту билетов.
— Всё! — Шофёр ещё раз тряхнул сумкой, она зазвенела медными и серебряными монетами. — Теперь можно перекурить…
— Пойдём напьёмся! — предложил Славка. — Может, тогда не так есть будет хотеться…
Они выпрыгнули из автобуса. Девчонка, скинув босоножки, болталась ногами в ручейке и, подставляя ладони под выбивающуюся из-под скалы струйку, плескала водой себе в лицо.
— Дай-ка мы напьёмся! — сказал Андрей.
— Подождёте!
Девчонка продолжала плескаться водой.
— Эх, дать бы тебе раза два по шее… чтоб не вредничала, — проворчал Славка.
— А ну, попробуй! А ну, дай! — Девчонка замотала головой и рассмеялась. Сверкающие капельки воды полетели во все стороны. — А ну, дай!
Славка насупился и сжал кулаки.
— Не связывайся, — предупредил Андрей. — Помни, зачем мы едем… А ты! — Он повернулся к девчонке. — Кончай топтаться в ручье, как лошадь…
— Мама! Мам! — закричала девчонка. — Они ругаются, мама…
Собачонка залилась визгливым лаем.
Толстая женщина, дремавшая у окна автобуса, сразу раскрыла глаза, и всё её тело затряслось, как студень.
— Отстаньте от девочки, гадкие мальчишки! Сейчас же отойдите от неё! Виталий!
Толстяк в тюбетейке стоял возле кустов вместе со своим приятелем и курил. Он повернул голову, и Андрей ощутил на себе его взгляд — весёлый и зоркий.
— Венерка, не вредничай! — сказал он. — Уйди от воды!
— Я ещё не напилась, папа! — капризно пропела она.
— Пошла вон из воды! Простудишься!
Девчонка, оттопырив толстые красные губы, неохотно отошла от родника.
Славка припал к тоненькой струйке и почувствовал, как зубы заломило от холода.
— Ну и водичка! — отдуваясь, проговорил он.
— Поехали дальше! — объявил шофёр, влезая в автобус.
И снова мимо окон замелькали ряды виноградников. Потом автобус выскочил на перевал и вдали засинело море просторное, яркое и, как казалось сверху, совершенно неподвижное. В одном месте в эту синеву врезался острый серый треугольник скалистого мыса. На обрыве, над морем виднелись белая башенка маяка и несколько маленьких домиков. Сверху и башенка, и домики, и деревья возле них казались крошечными, красивыми игрушками.
— Вон и наш посёлок! — повернувшись к Венере, крикнул дядя Федя. — Через час дома будем….
Андрей и Славка переглянулись.
— Видишь, какое удобное местечко подобрали бандиты! — нагнувшись к Славке, проговорил Андрей. — Заманят, кого задумали, убьют и сбросят в море… И всё будет шито-крыто…
— А может, они хотят маяк захватить? — загорячился Славка. — Очень даже может быть! Идёт ночью теплоход. А маяк не горит, потому что бандиты убили маячного сторожа. И теплоход налетает на камни…
— Всё может быть! — согласился Андрей.
— Это, видать, бандиты отпетые… Вон даже и эта самая девчонка — и та с самым бандитским характером…
Автобус бежал вниз по пологим извивам выбитой в горе дороги, весело покрикивая на встречные телеги и велосипедистов.