Нимай Дас

Что касается диких животных, то я все так же боялся их, думал о них, слышал их вой и время от времени видел их. Отыскивая невысокие деревья, которые мне под силу было срубить, я стал со временем заходить все глубже в лес. Как-то в один из дней, когда на улице ярко светило солнце, а снег таял и земля под ногами была уже мягкой, я пошел немного прогуляться. На обратном пути, спускаясь с холма, я вдруг увидел впереди, в сотне ярдов от себя, двух черных медведей, которые шли мимо, не замечая меня. «Боже!» - воскликнул я. На этот раз я видел медведей не в воображении, а наяву, и отнюдь не в зоопарке. Хоть я и не хотел уходить далеко от хижины, я повернул назад и стал вновь взбираться на холм. Минут через десять я спустился, постоянно озираясь по сторонам, по все обошлось, и я не видел больше никаких медведей.

После того разговора с Гурудевом о страхе я уже не чувствовал такого сильного страха. И я уже не был таким легкомысленным и беспечным, каким был раньше. Я не позволял себе расслабляться и упиваться разными приятными моментами; я ни на секунду не забывал о том, что в любую минуту мы можем встретиться с опасностью. Какой бы «рай на земле» я ни создал, он в любую минуту может мгновенно разрушится. Это понимание побуждало меня повторять Святые Имена как можно больше, даже завершив повторение обязательных шестнадцати кругов. «В трудную минуту, - думал я, - нам не на кого будет надеяться, кроме как на Кришну. Все остальные надежды - это иллюзия».

То положение, в котором мы оказались в лесу, помогло мне глубже и яснее понять некоторые вещи. До этого у меня была невероятная: путаница в голове, и я непрестанно попадал под влияние разных людей. Но в лесу многие надуманные проблемы исчезли сами собой. К примеру, я вдруг понял, что мои отношения с Гурудевом совершенно естественны. Я был его помощником. Выполнение обязанностей слуги не вызывало во мне чувства протеста, поскольку я видел в нем своего духовного наставника. Так с чего же в Виктории меня охватили вдруг эти глупые сомнения? Все они теперь казались мне совершенно пустяковыми. Более того, мне даже приходилось напрягать память, чтобы вспомнить, в чем они заключались. Например, меня мучил тогда вопрос: могу ли я развивать отношения непосредственно с самим Прабхупадой и не мешает ли мне кто-то делать это? Теперь же я понял, что беспрепятственно могу развивать отношения с Прабху-падой и что мой Гурудев всегда побуждал меня к этому. Никто не стоял между мной и Прабхупадой.

После того вечера, когда мы с Гурудевом говорили о страхе, а потом устроили киртан, мне еще больше захотелось рассказывать ему обо всем, что меня беспокоило. И он, казалось, был рад этому. Ведь единственное, что мы могли делать в лесу, - это пытаться вместе выжить и поодиночке размышлять. Однако размышлять в одиночку можно только до определенного момента, потом у человека возникает желание с кем-то поговорить. И хоть я не мог говорить с Гурудевом о возвышенных предметах, он тем не менее охотно меня выслушивал, если только я говорил о сознании Кришны.

И вот несколько дней спустя я сказал Гурудеву, что у меня больше нет никаких сомнений относительно своих отношений с ним и Прабхупадой. Я завел этот разговор не потому, что мне хотелось поговорить об этом. Нет, я просто хотел, чтобы он знал, что у меня все в порядке. Но Гурудев, по-видимому, и сам думал об этом, потому что он тут же начал очень смиренно говорить, что несовершенен и не достоин быть духовным учителем. Он сказал, что сам он не может привести меня обратно к Богу, но Прабхупада может это сделать. Поэтому он вверяет себя чистому преданному - только так он может помочь мне и себе самому. Когда я услышал от него такие слова, моя любовь к нему только возросла, и мне еще больше захотелось служить ему. Когда он говорил, что не имеет необходимых качеств, видно было, что это его нисколько не угнетает. И он нисколько не притворялся, говоря это. «Если вокруг нет высоких деревьев-, - сказал он, - тогда и куст можно считать высоким». Это были слова Шрилы Прабхупады. Иначе говоря, если на земле не осталось ни одного маха-бхагаваты, подобного Шриле Прабхупаде, тогда и «обычный» преданный может быть духовным учителем.

- Для меня нет лучшего духовного учителя, чем вы, -сказал я.

- Это потому, что ты - послушный ученик.

Поразмыслив над произошедшими во мне изменениями, я понял, что все эти события, связанные с реформой института гуру, совсем на меня не повлияли. И я был очень рад этому.

Однако почти сразу же после этого разговора я по милости Кришны пережил еще одно мгновение умственного просветления (это случилось в тот момент, когда я шел в лес за дровами). Кришна словно поставил передо мной зеркало, в котором я увидел свое сознание.

Это «просветление» не было неким удивительным откровением, благодаря которому я во всем увидел Кришну. Все было совсем наоборот: в тот момент я внезапно осознал, что никакой я не преданный. Я понял, что только хочу им быть, но еще им не стал. Я думаю, что в тот момент я просто очень ясно понял, как мал тот период моей жизни, в течение которого я практиковал сознание Кришны, по сравнению со всей моей жизнью, которую я провел в забвении Бога. Нечто подобное говорит и Праб-хупада в одной из своих книг. Он пишет в ней, что мы не всегда были преданными и что нельзя ожидать, что мы сразу же обретем сознание Кришны. Я не помню точно его слов, но смысл их в том, что преданными мы стали совсем недавно (по милости чистого преданного), тогда как много жизней прожили, забыв о Боге. Много раз мы перерождались в различных формах животной жизни и в течение всех этих жизней мы не думали ни о чем другом, кроме еды, сна, совокупления и самозащиты. Даже в этой жизни за все двадцать с лишним лет я никогда не поднимался на более высокий уровень сознания, и хоть иногда я служил Богу (правда лишь механически), в основном я был совершенным агностиком. Да и сейчас, когда я пишу эти строки, было бы глупо утверждать, что я поднялся на более высокую ступень сознания. Тогда же, в лесу, когда обстоятельства заставили меня посмотреть на себя более внимательно и беспристрастно и когда я лишился множества опор, помогающих жизни течь ровно и гладко даже в религиозной организации, я внезапно спросил себя: «А ты действительно веришь в Бога?» - и увидел, что полон сомнений. Теоретически-то я мог привести множество логических доказательств, с помощью которых можно было разрешить эти сомнения, - как-никак я несколько лет был преданным. Я не был рад этому внезапному «просветлению». Я был далек от того, чтобы доказывать, что Бога не существует, но, по сути дела, я вернулся на ту ступень, которую, как мне казалось, уже миновал.

В священных писаниях описываются подобные случаи. Например, в «Бхагавад-гите» Арджуна говорит Кришне о своих сомнениях, на что Кришна отвечает: «Арджуна, как могла эта скверна одолеть тебя?». Разумеется, Арджуна говорил это намеренно, чтобы Кришна, наставляя его, смог преподать духовную науку всему человечеству и всем тем, кто не отличается большим умом.

Что же касается меня, то я сомневался не в существовании Бога, скорее я не был уверен в своей убежденности. Я понял, что даже основы духовного знания не кажутся мне бесспорными и не подлежащими сомнению, хоть я без запинки могу пересказать все основные принципы нашего учения.

Шрила Прабхупада объясняет, что существуют три типа преданных. Преданный низшего класса не обладает твердой верой, не понимает священных писаний и не способен разъяснять другим людям духовные вопросы. Преданные, достигшие средней ступени, обладают непоколебимой верой и способны проповедовать другим людям. Писания советуют неофитам, то есть преданным низшего класса, как можно скорее подняться на среднюю ступень, а иначе они могут сойти с духовного пути. Я всегда считал, что достиг средней ступени преданного служения. Но в лесу я внезапно понял, что нахожусь на самой первой ступени, а мохсет быть, и еще ниже. Я рубил дрова, я служил своему духовному учителю, как только мог, но в сердце моем не было твердой веры. У меня не было понимания того, что я делаю.