Листья коки

— Вы были правы, падре! — Писарро тихо засмеялся. — Листья коки! Я не забуду об этом. Садись, глупец! — Взмахом руки Писарро отослал обратно индейца, который не в силах был сдержать дрожь.

— Отлично, падре, но вы упомянули еще об их организованности. Что вы имели в виду?

Патер задумчиво проговорил.

— Я с возрастающим беспокойством собираю сведения о величии и силе этого королевства. Как эти инки правят, как они держат в повиновении столько покоренных народов? И я думаю, что здесь придется возвести много храмов господних и долго звонить в колокола, прежде чем нам удастся изгнать тех демонов, которых здесь, должно быть, несметное количество. Потому что могущество этой страны ничем иным нельзя объяснить, кроме как вмешательством самого сатаны. Человеческому разуму создать такое не под силу.

Писарро недовольно поморщился.

— Вы мой секретарь, падре, а не советник по делам веры! Если мне понадобится что-либо узнать о сатане и его проделках, я обращусь к преподобному дону Винсенте!

Патер Пикадо низко поклонился, он потупил глаза, но время от времени бросал быстрые, тревожные взгляды по сторонам, непроизвольно сжимая и разжимая пальцы.

— Я уже говорил вам, что с беспокойством собираю всякого рода сведения. Захваченных в плен жрецов мы очищали от скверны огнем, они успели довольно многое рассказать. Это закоренелые в грехах, злостные язычники! Мне пришлось приложить немало усилий… Я действительно считаю, что все это козни сатаны. Сами люди не могли бы так устроить свою жизнь. Ваша милость, они знают все, что происходит в стране, помнят о каждом человеке, предвидят, что должно произойти в будущем. Предвидят, ваша светлость! А ведь дух святой не может помогать этим язычникам! Ведь… ведь, пожалуй…

Он в испуге перекрестился. Писарро, человек суеверный, последовал его примеру. Однако он продолжал настойчиво расспрашивать:

— Что такое вы здесь увидели, падре, настолько уж превосходящее наше понимание?

Священник быстро ответил:

— Ваша милость, извольте сами сравнить. Как замечательно организовано королевство нашего католического монарха Карла V! А ведь когда взбунтовались каменщики, которым Родриго де Бастидас де Сафра приказал возить булыжник для постройки своего замка…

— Знаю!

— Кто мог сомневаться? Однако известие об этом дошло до короля только через месяц, когда все уже было кончено. Точно так же случилось, когда подняли крик крестьяне гранда…

— Но ведь гранд не будет дожидаться помощи против своих крестьян. Он сам их придушит!

— Святые слова, ваша честь, я только привожу примеры. У нас в заливе Виго рыбаков расплодилось столько, что им нечего есть. А между тем рудокопы вымирают и по-прежнему на рудниках не хватает людей…

— Ну и что из этого. Все это в порядке вещей!

— Разумеется, разумеется! Однако здесь, кажется, ничего подобного не могло бы произойти. В их столице тотчас же узнают обо всем. Каждому человеку назначают, кем он должен быть и где ему работать. Каждому! И все предвидят заранее! Потребуется столько-то каменотесов, рудокопов, земледельцев или бегунов для службы на дорогах…

— Но, наверное, так управляют только чернью? А чем же занимается их знать?

— Знать? Это, вероятно, инки. Они либо служат, либо же становятся воинами.

— Как это? У них нет своих поместий, своих замков?

Патер не сразу ответил Писарро.

— Нет, у них нет ничего, ваше милость. Тут… тут все устроено как-то странно. Никто ничего своего не имеет. Пожалуй, только одежду да домашнюю утварь… Земля, стада — все общее. Совсем не так, как велит святое писание! Поэтому я и говорю, что, видно, сам сатана…

Писарро неожиданно расхохотался.

— Да? Тем большей окажется наша заслуга, когда мы все здесь разрушим до основания, а потом наладим заново, по-своему.

Патер Пикадо вздохнул с тревогой.

— Ох, ваша честь, дьявол силен и придает силу своим почитателям. Это очень могущественное государство. Говорят, что когда предыдущий властелин инков покорял соседние племена, то вывел на поле брани двести тысяч воинов.

— Пусть эта цифра преувеличена даже вдесятеро, все равно она говорит о многом, — пробормотал Писарро.

— Да, ваша честь, это о многом говорит.

— Почему же они не защищаются? — не выдержал Эрнандо. — Почему же мы застаем тут опустевшие крепости да лишь отдельные горстки воинов, которые атакуют нас без всякого плана, покуда их не уничтожат до последнего человека.

Патер-секретарь потер руки.

— Покровительство господа, ваша честь, покровительство господа. Богу не угодно все то, что здесь происходит. Как этих людей наставлять на истинный путь, как поведать им хотя бы историю Иова, когда тут нет нищих; как рассказать им притчу об изгнании торговцев из храма, если тут нет ни купцов, ни торговли, ведь здесь каждому государство дает все, что ему необходимо; как говорить о богаче и игольном ушке, если тут нет богатых, как — о блудном сыне, когда тут никто не имеет права скитаться по свету. Каждая притча из святого писания будет совершенно непонятна этим людям. Это бог в мудрости своей, дабы сломить язычников и даровать нам легкую победу, сделал так, что его милость наместник прибыл сюда в добрый час. Покойный король, завоеватель, разделил свое государство между двумя сыновьями, а они сейчас воюют друг с другом. И жизнь остановилась. Ведь здесь все вершится только по королевскому приказу. На работу отправляются по приказу, урожай собирают по приказу, женятся в назначенный день, охотятся по приказу. А где два властелина, там или слишком много приказов или же вовсе их нет. И оба они собрали все силы, какие только могли, поэтому и опустели их крепости.

— А как развиваются дальше военные действия? Где дерутся братья и кто из них одерживает верх?

— Этого я еще не знаю, ваша милость. — Секретарь развел руками. — Давно уже не поступало новых известий, а пленники, захваченные в последних сражениях, не хотят ничего говорить.

— Хорошо. Эрнандо, ты отправляйся в разведку. Да сделай это получше, чем Рада. Доставь мне не только золото, но и нужные сведения. Они мне даже нужнее. Золото от нас и так не уйдет, а неразбериха в стране нам на руку. Постой, возьми с собой Фелипилльо. Переводчик тебе понадобится.

Глава двадцать первая

— Деревня пуста, ваша милость!

Гаспар де Эспиноса, молодой дворянин, которого жажда приключений погнала в Новый Свет и заставила присоединиться к экспедиции Писарро, возвращался галопом. Конь после тяжких горных троп вновь ступил на гладкие каменные дорожные плиты и мчался коротким аллюром, высекая подковами искры.

— Пуста? Но не могли же они нас заметить.

— Нет, ваша милость. Я осмотрел несколько домишек. Зола везде холодная. Язычники давно убрались отсюда.

— Это уже третья такая деревушка. — Эрнандо де Сото, приятель младших братьев Писарро, лучший всадник в его небольшой армии, беззаботно расхохотался. — Ну, так отправимся дальше и поищем.

— Разумеется, — кивнул молодой Писарро. — Но это просто интересно: они покидают дома и уходят.

— Хе-хе-хе, я не вижу в этом ничего удивительного. Весть о том, как мы забавлялись в Уорино и в других поселениях, должна была широко разнестись по округе — вот теперь они и бегут вместе со своими девками.

— Э-э-э, девок мы всегда раздобудем. Но помни, амиго, что тут, вероятно, все делается только по приказу. Теперь тоже кто-то отдал приказ. И нам во что бы то ни стало надо захватить пленного. Его честь наместник, — братья Писарро даже перед своими друзьями строго соблюдали этикет по отношению к командующему, — отдал ясный приказ, он ждет.

— Я знаю. Итак, отправляемся на поиски.

Небольшой отряд двинулся дальше, сначала по главному тракту, но сразу же за селением Эрнандо свернул в сторону, на узкую тропинку, извивающуюся по самому краю террасы с возделанной землей. Кукуруза была уже высокая и сухо шелестела от порывов ветра. День выдался теплый.

— Ну, по мне уж лучше эти горы и скучные поля, чем приморские леса, через которые мы продирались, — де Сото, ехавший вслед за Писарро (узкая, рассчитанная только на путника, от силы на вьючных лам, тропка не позволяла двум всадникам следовать рядом), весело разглагольствовал. — Там мне все время казалось, будто мы сами лезем в какую-то отвратительную западню. Тьфу, зеленое пекло! Тут по крайней мере далеко видно и можно не опасаться неожиданностей.