Страница 11 из 17
Патрисии казалось, что Клемент чем-то обеспокоен. Она полагала, что причиной тому свалившаяся на его плечи ответственность. Он часто раздражался по пустякам, суетился, хмурился и в последнее время заметно осунулся. В разговоре с бабушкой пару раз жаловался на тупость своих партнеров, как бы приглашая ее обсудить дела фирмы. Может, поддержать его своим непререкаемым авторитетом. Патрисия понимала, что перед ней слабый человек, не доверяющий собственным суждениям, нуждающийся в одобрении окружающих.
От Розмари, ясное дело, никакой помощи он ожидать не мог. Эта женщина занималась самокопаниями. Твердила Патрисии, что буквально разрывается на части. Впрочем, та воспринимала ее излияния без сочувствия.
Его скорее заслуживали Клемент и Трэвор Дермотт, заколдованные чарами красотки. Но жалость Патрисии к ним граничила с презрением. Она считала их обоих глупцами, ставшими рабами Розмари. Хотя Трэвор Дермотт был ей глубоко несимпатичен, но она предполагала, что когда-нибудь он очнется и увидит, в какое положение попал. Дермотт был, несомненно, глуповат, но в его глазах хотя бы проскальзывала решимость. Что совершенно отсутствовало в Клементе.
Во время последней встречи Розмари и Трэвор чуть не рассорились.
— Как ты можешь жить с таким мужчиной? — воскликнул Трэвор.
Розмари устремила на него задумчивый взор. Он решил, что сейчас она сравнивает его со своим худым и сутулым Клементом, и рассмеялся. По части внешности Трэвор побеждал ее супруга всухую. Однако Розмари думала о другом. Отпускать от себя Трэвора ей очень не хотелось, но Клемент, получив наследство кузена, обладал несомненным преимуществом.
— Я нужна Клементу.
— Но мне ты нужна еще больше. Зачем же приносить в жертву нас обоих человеку, который даже не пытается тебя понять?
Она вздохнула:
— Дело не в этом, Трэвор.
— А в чем же? — спросил он, сжимая ее руки.
Он даст тебе развод?
— Никогда.
— Но ему придется это сделать.
— Нет, Трэвор, ты не понял, — проговорила Розмари страдальческим тоном. — Деньги для меня — все. И сейчас, когда они наконец появились, наша жизнь стала налаживаться.
Он сильнее сжал ее руки.
— То есть тобой руководит обыкновенная корысть?
— Называй как хочешь.
Я так и называю.
— Конечно, это отвратительно. — Розмари пожала плечами. — Но что поделаешь, такой родилась.
— Чушь! Ты не можешь с ним оставаться.
Она попыталась освободиться, но Трэвор не ослаблял захвата. Конечно, на руках могут остаться синяки, но ощущение мужской силы доставляло ей удовольствие.
— У нас ничего не изменится, — заявила она. — Мы будем по-прежнему…
— Нет, не будем! — оборвал он. — Я не комнатная собачка, которая несется по первому зову хозяйки. Если тебе дороже Клемент с его чертовыми деньгами, тогда прощай, дорогая. — Трэвор отпустил ее. — Подумай хорошенько. В любом случае так больше продолжаться не может.
Глаза Розмари наполнились слезами.
— Думаешь, мне легко? Ведь я страдаю, страдаю каждую секунду.
— Ты должна принять решение раз и навсегда. Для меня это все очень серьезно.
— Но, дорогой, — взмолилась она, — сейчас я не могу. Просто не могу, понимаешь?
— Ну пусть не сейчас, — уступил он. — Но на этой неделе обязательно. Завтра я уезжаю в Лондон. Вернусь в субботу, и к этому времени у тебя должен быть готов ответ.
Рот Розмари слегка приоткрылся, но она приняла ультиматум без возражений. Ей очень не хотелось терять Трэвора, и она надеялась, что, проведя в разлуке четыре дня, он передумает и согласится на ее условия.
Розмари рассказала о своем разговоре с Трэвором Патрисии, когда в очередной раз изливала перед ней душу. Та удивилась, не понимая, что заставляет эту невротическую идиотку изливать ей душу.
— Мне очень больно, — вздохнула Розмари, — когда я причиняю боль Трэвору. Но придется смириться.
Патрисия еле стояла на ногах. Она оставила Эмили на попечение верной Маргарет и направлялась к себе, надеясь через несколько минут оказаться в постели. Но ее по пути перехватила Розмари и утащила в свои апартаменты для доверительной беседы.
— Если это единственное, что вас угнетает, то я не вижу тут большой проблемы.
— Но разве вы не понимаете, как тяжело мне заставлять страдать Трэвора? — воскликнула та.
— Нет, — отозвалась Патрисия, сдерживая зевок.
Розмари одарила ее томным взглядом:
— Значит, вы принадлежите к тем счастливым людям, которым не свойственны глубокие чувства.
— Вы совершенно правы.
Розмари заглянула ей в лицо:
— Я ужасно боюсь, как бы Трэвор в отчаянии не сделал какую-нибудь глупость.
Патрисия кивнула:
— Ваши опасения не напрасны. Трэвор Дермотт не из тех мужчин, с которыми можно играть безнаказанно. Советую вам быть осторожной.
— Наши страдания вам кажутся пустяковыми. Но это потому, что вы ни разу в жизни не любили.
— Вы, наверное, забыли, что я помолвлена, — усмехнулась Патрисия.
— Ну, это совсем другое! Я не сомневаюсь, вы влюблены в своего жениха. Но с известной долей рассудительности, верно? И в этом я вам завидую. Насколько же лучше просто любить спокойно. А я вся измотана. Конечно, мне было бы трудно увлечься Джимом. Извините, что я так говорю. Нет, он мне нравится. Очень милый, но не яркий, обычный.
— Я такая же. Мы с ним прекрасно подходим друг другу.
Розмари, привыкшая говорить исключительно о себе и своих делах, спросила:
— Как вы думаете, Клемент смог бы жить без меня?
— Понятия не имею. Вы не возражаете, если я пойду спать? Глаза слипаются.
— Неужели? — удивилась та. — А вот я, кажется, сегодня не смогу заснуть. Буду смотреть на эти обои и считать корзины с цветами.
— А почему бы вам не погасить свет?
— Моя дорогая, когда нервы напряжены, это не помогает. Я собираюсь убрать эти обои и покрасить стены в абрикосовый цвет.
— Да, замечательная идея, — кивнула Патрисия, двигаясь к двери.
— Я всегда считала, что у вас превосходный вкус. А вот у меня всюду проблемы. Ну, например, мне что-нибудь очень нравится, а потом, когда я это получаю, тут же выясняется, что я это терпеть не могу. — Розмари вздохнула. — Значит, вы хотите спать. А вот я ни капельки. Кстати, как вы можете жить так долго рядом с ужасной горничной Маргарет?
— Уверяю вас, Маргарет совершенно безвредная. Просто не терпит, когда кто-нибудь встревает между ней и миссис Кейн.
— Вот я никуда не встреваю, а она меня все равно ненавидит. И Клемента тоже. Не понимаю за что.
— Вы не правы, — проговорила Патрисия, которая мечтала поскорее уйти. — Ей вообще все безразличны, кроме миссис Кейн.
Розмари не ошибалась. Маргарет действительно на дух не переносила ее Клемента.
— Он теперь занял место хозяина, — однажды заявила она Патрисии. — И это сведет мою дорогую хозяйку в могилу.
— Ну что вы! — возразила та.
Горничная бросила на нее насупленный взгляд из-под густых бровей.
— Я всего лишь старая необразованная женщина, но меня никто не убедит в обратном. — Она продолжила складывать вещи Эмили, обращаясь с ними нежно, будто они были ее частью. — Я служу у хозяйки сорок пять лет и знаю ее лучше, чем мистер Сайлас и даже старый хозяин. — Она замолчала, а затем с грустью добавила: — Он был ей плохим мужем. Погуливал. Но моя дорогая хозяйка не из тех, кто делится с людьми своими неприятностями.
Патрисия кивнула:
— Жаль, что ей не нравится мистер Клемент. Он не дает для этого никаких оснований.
— Нет, мисс, хозяйка никогда не смирится с его присутствием. Будет мучиться, и никто этого не заметит, кроме меня. До нее вообще никому нет дела. Вот вы, мисс, собираетесь выйти замуж за мистера Джеймса. Почему бы вам не остаться жить здесь обоим?
— Это невозможно, ведь дом теперь принадлежит мистеру Клементу. Конечно, я останусь, пока миссис Кейн не найдет мне замену.
Предстоящее замужество Патрисии очень радовало Эмили. Клемент, хотя и полагал, что кузен мог выбрать кого получше, поздравил их обоих и сказал, что уход мисс Эллисон станет большой потерей для всех в доме. Юный Тимоти, для которого слова «брак» и «женитьба» пока были пустыми звуками, все же признавал, что брат сделал достойный выбор.