Страница 6 из 123
Полинико. Какой такой модой?
Фессенио. Самой распространенной. Сознайся, что ты женоненавистник, как почти все мужчины в этом престольном городе, потому ты и говоришь дурно о женщинах да еще делаешь это самым бесстыдным образом.
Лидио. Фессенио прав, ибо то, что ты о них говоришь, трудно назвать похвалой, между тем женщины — высшая отрада и высшее благо, какими мы только обладаем на этом свете. Без них мы ничего собой не представляем, ни на что не способны, грубы и скотоподобны.
Фессенио. Зачем столько слов? Разве не знаем мы, что женщины столь совершенны, что нет ныне мужчины, который им не подражал бы и который душой и телом не желал бы превратиться в женщину?
Полинико. Я не желаю с тобой разговаривать.
Фессенио. Признайся лучше, что тебе просто нечего возразить.
Полинико. Еще раз говорю: повод ко злу можно всегда устранить; и еще раз повторяю: откажись ради собственного блага от суетной твоей влюбленности.
Лидио. Полинико, на свете нет ничего, что меньше нуждалось бы в советах или в противодействии, чем любовь. Природа ее такова, что скорее она сама истощится, чем сгинет под влиянием чужих уговоров. Посему воображать, что меня можно исцелить от любви к этой женщине, равносильно тому, что хватать руками тень или ловить ветер сетями.
Полинико. Это-то меня и удручает более всего, ибо если раньше ты был мягче воска, то теперь ты представляешься тверже столетнего дуба. А знаешь, к чему это ведет? Сам рассуди и подумай. Иначе ты плохо кончишь!
Лидио. Не думаю. Но если так случится, то разве не сам ты наставлял меня, как похвально умереть от любви и сколь прекрасен конец того, кто умирает, любя по-настоящему?
Полинико. Ладно! Поступай же, как будет тебе и этому проходимцу Фессенио угодно. Но скоро, совсем скоро ты на своей шкуре убедишься, каковы бывают последствия любви.
Фессенио. Умолкни, Полинико! Ты-то откуда знаешь, каковыми они бывают?
Полинико. Ты все знаешь, проходимец ты этакий, ты и скажи.
Фессенио. Любовь что трюфели: юноши от них становятся еще жарче в деле, а старики сыплют мелким горохом.
Лидио. Ха-ха-ха!
Полинико. Эх, Лидио! Его балагурство тебя веселит, а к моим словам ты относишься с презрением! Больше я с тобой говорить об этом не стану, поразмысли сам, а я пойду.
Фессенио. Скатертью дорога! Видел, каким он прикидывается ягненочком? Будто мы не знаем этого бездельника и лицемера. Он так задурил нам голову, что я до сих пор не могу тебе рассказать одну презанятнейшую историю про Каландро, а ты выслушать меня!
Лидио. Выкладывай, выкладывай! Пусть твоя историйка отобьет скуку, которую нагнал на меня этот занудливый Полинико.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Лидио. Ну что же там случилось?
Фессенио. Каландро, муж твоей возлюбленной Фульвии и мнимый мой хозяин, тот самый болван, которому ты наставляешь рога, вообразив, что ты женщина, по уши в тебя влюбился. Он заприметил тебя, когда ты хаживал к Фульвии, вырядившись женщиной и называя себя Сантиллой, и просил меня помочь в любовном его предприятии. Видя, как он изнемогает от страсти, я наврал ему, что приложу все старания, и даже пообещал нынче же свести вас, дабы ты утолил его страсть.
Лидио. И вправду забавно. Ха-ха-ха! Теперь припоминаю, что, когда я намедни возвращался от Фульвии в женской одежде, он некоторое время шел за мной следом, но я никак не думал, что виной тому влюбленность. Надо, надо его подурачить.
Фессенио. Предоставь это дело мне — и будешь доволен. Я навру ему с три короба о тех чудесах, что совершил ради него! И будь уверен, этот болван поверит всем моим бредням и небылицам. Нет такой чепухи, которой нельзя ему внушить, ибо более самодовольного идиота ты, уж верно, никогда не встретишь. Я мог бы рассказать тебе тысячи его глупейших выходок, однако, не перечисляя подробностей, скажу только, что в нем заложена бездна дурости, и если бы Соломон, Аристотель и Сенека обладали хотя бы одной стотысячной ее долей, то этого бы с лихвой хватило, чтобы затмить весь их разум и всю их премудрость. Однако больше всего в нем смешит меня то, что сам он кажется себе наикрасивейшим мужчиной в городе. Самомнение его стало столь велико, что он, например, всерьез воображает, будто все женщины влюбляются в него с первого взгляда и прямо сохнут по нем! В общем, это один из тех, про кого в народе говорят: если бы он ел сено, то превратился бы в быка. Посуди сам, чем он лучше каких-нибудь Мартино да Амелия или Джован Маненте?{2} Безмерная его глупость и любовный пыл помогут подшутить над ним самым неслыханным образом.
Лидио. Да, смеху с ним не оберешься. Однако скажи, если он и впрямь принимает меня за женщину, то как же быть, когда он полезет ко мне?
Фессенио. Доверься своему Фессенио и ни о чем не беспокойся. Однако — ой-ой-ой! — погляди-ка, вот и он собственной персоной. Уходи, он не должен видеть нас вместе.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Каландро. Фессенио!
Фессенио. Кто меня звал? А! Хозяин.
Каландро. Видел ли ты мою Сантиллу?
Фессенио. Видел ли я Сантиллу?
Каландро. Да, что с ней?
Фессенио. Толком не знаю, но думаю, что с ней платье, рубашка, передник, перчатки и еще туфли.
Каландро. Какие там туфли? Какие перчатки? Ты что, пьян? Я тебя не спрашиваю, что на ней, а что с ней.
Фессенио. А! Ты хочешь знать, как она поживает?
Каландро. Да, именно.
Фессенио. Когда я ее недавно видел, она… постой-ка… сидела, подперев щеку кулачком, а когда я говорил о тебе, внимательно меня слушала, широко раскрыв глаза и рот и высунув язычок — вот так.
Каландро. Ты сказал как раз то, что мне и хотелось слышать. Однако оставим это. Итак, она слушает охотно, а?
Фессенио. Что значит — слушает? Я обработал ее так, что не пройдет и нескольких часов, как ты получишь все, чего добивался. Тебе этого мало?
Каландро. Фессенио, друг мой, ты не пожалеешь.
Фессенио. Надеюсь.
Каландро. Будь уверен, Фессенио… Помоги мне, я так страдаю!
Фессенио. Ай-ай-ай, хозяин, тебя знобит?
Каландро. Н-н-нет, какое там знобит, дурак! Я говорю, что Сантилла со мной плохо обошлась.
Фессенио. Она поколотила тебя?
Каландро. Ой-ой-ой! Как ты груб! Я говорю, что она меня сильно в себя влюбила.
Фессенио. Ничего, скоро ты ее получишь.
Каландро. Так идем быстрее!
Фессенио. Есть кое-какие затруднения…
Каландро. А что на них обращать внимание!
Фессенио. Расшибусь, а сделаю.
Каландро. Прошу тебя!
Фессенио. Увидишь, я вмиг вернусь с ответом. Прощай. Люди добрые! Взгляните только на этого благородного влюбленного! Вот так случай! И муж и жена сохнут по одному и тому же возлюбленному. О! Гляди-ка, вот и Самия, служанка Фульвии, выползла из дома. Она чем-то смущена. Заварилась каша. Она, видимо, все знает. Разнюхаю у нее, что творится в доме.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Фессенио. Самия, Самия! Эй, обожди!
Самия. Фессенио!
Фессенио. Что творится в доме?
Самия. Клянусь честью, ничего хорошего для хозяйки.
Фессенио. А что?
Самия. Допрыгалась.
Фессенио. Что с ней?
Самия. Лучше не спрашивай.
Фессенио. Почему?
Самия. Уж слишком…
Фессенио. Что слишком?