Страница 95 из 111
Когда к Козьме пришел второй брат, Максим, Козьма с миром отпустил младшего брата. Сперва Василий стал ходить по разным монастырям, отыскивая опытных подвижников. Они советовали ему идти жить к пустынножителям. Когда он просился в один из монастырей Владимирской епархии (Островский Введенский, у г. Покрова), настоятель ночью пошел с ним за ограду к озеру; мороз только что стал затягигать озеро льдом. Искушая Василия, настоятель сказал: "Побегай по льду, крепок ли?" Оба они хорошо знали, что лед, замерзший менее суток назад, не может выдержать человека. Василий без рассуждений подбежал, чтоб идти по льду. Удерживая его, настоятель сказал: "Благо тебе будет, сын мой. Ты преуспеешь в монашестве, если всегда будешь так послушен к духовным отцам".
Пустынножительствовать начал Василий в казенных лесах, окружавших чувашские селения. Здесь он жил сперва совместно с двумя другими пустынножителями, а потом один. Новые, кроме старых, которых он и тут не оставлял, подвиги его состояли в том, что он вооружался против отдыха и всякого послабления себе. Так, все ночи на праздники он проводил вовсе без сна, в молитве. Если же сон, особенно в зимние долгие ночи, одолевал его, он растоплял печь и принимался за какое-нибудь рукоделие, или пел духовные песни, клал поклоны, выходил на холод, носил дрова и приготовлял пищу. Чуваши любили и чтили пустынника. Они носили ему все нужное для пропитания. К нему заходили также странствующие монахи и миряне. В течение трех дней покоил он посетителей, а затем они должны были уходить. Василия тревожило, что он не может пожить в скудости и безвестным. Узнав, что в Брянских лесах живет с учениками иеромонах Адриан, мудрый и опытный инок-подвижник, Василий пришел к нему и прожил у него некоторое время. О. Адриан постриг его с именем Василиска, причем взял с него обещание, что он всю жизнь будет пустынножителем.
Прекрасен был образ жизни о. Адриана и учеников его. Один вид старца говорил об его подвигах. Он был худ и бледен, тонок, сух телом и высок ростом. Все у отшельников было бедное, едва удовлетворявшее их нуждам. Ночью они вставали на молитву. На трапезе не было ничего молочного; только пустынная и огородная пища, а питье — вода и квас. Все были кротки, молчаливы и послушны. Когда о. Адриан был вызван митрополитом Петербургским Гавриилом для обновления Коневской обители, все его ученики последовали за ним, а о. Василиск остался один. Он перетерпел внутреннюю борьбу, искушения и мучительные сны с разными бесовскими призраками. Пробуждаясь от сна, он слышал их возгласы: "Ты здесь один, а нас много. Так или иначе — погубим тебя!" Часто бывал он в глубоком унынии. К тому же, он болел, а пищу принимал простую, суровую, сухую. Спал на деревянном ложе без подстилки, с деревянным возглавием. Раз всю зиму пропитался одним картофелем. Помещики так уважали его, что брали у него часто его хлеб и дома оделяли им домашних. Утешением ему служило посещение подвижников, живших в тех лесах, с которыми он обсуждал разные духовные вопросы.
О. Василиск был так добр, что не мог подогнать даже и ленивую лошадь. И, если лошадь не слушала его голоса, предпочитал лучше плестись шагом, чем ударить ее.
Недолго однако оставался Василиск в Брянских лесах. По горячим просьбам о. Адриана он перешел в Коневец. С тех пор при нем находился неотлучно инок Зосима, из дворянского рода Верховских, ставший его сподвижником и впоследствии описавший его жизнь.
Они поселились в трех верстах от Коневца. Ежедневно о. Василиск подымался на тайную молитву. Никогда не сидел он праздно. Но или книгу читал, или рукоделием занимался, или беседу духовную вел. Приветливость его доходила до того, что иногда, совершенно изнеможенный, он насильно показывал себя здоровым и обрадованным приходом посетителя. Чтобы отблагодарить обитель за гостеприимство, старец ежедневно летом собирал грибы и ягоды, и в воскресный день, приходя к литургии, относил это братии.
После десятилетней жизни на Коневце, когда старец Адриан перешел в Московский Симонов монастырь, для пребывания там в особых трудах схимничества: тогда о. Василиск с о. Зосимою перешли в Сибирь, и здесь в Тобольской епархии уединились в одном месте, отстоявшем в 40 верстах от деревни. Здесь устроили они себе землянку. Один крестьянин обещал весною вывести их. У них не хватало муки на хлеб, и приходилось примешивать кору ильмового дерева.
Но чудное настроение испытывали подвижники, отрезанные от мира, лишенные даже необходимой пищи. Между тем, как там, в миру, люди старались, трудились, изобретали разные хитрости, днем и ночью не давая себе покоя для приращения своего богатства, — как далека от этих земных забот была жизнь подвижников! Кругом дремучий лес, из которого чистый взор устремляется к небу и что-то манит скорей переселиться туда, в блаженную вышину. Голоса птиц возбуждают душу славить Бога, и вокруг каждая былинка проповедует Его мудрость…
Когда стали разливаться реки, пустынники, видя, что крестьянин, обещавшийся приехать за ними, не является, решились одни искать населенных мест. После неимоверных трудов, несколько раз подвергшись смертной опасности, они, наконец, достигли людского жилья. Божья рука не раз спасала их на краю гибели. Так, о. Зосима, переходя вслед за о. Василиском по льду на лыжах реку, погрузился по грудь в воду, и, так как ноги были крепко всунуты в путы лыж, то ему предстояло утонуть. В таком положении он с товарищем своим воззвал: "Теперь Тебе, Владычице Пресвятая Богородице, помогать!" — и против всякого ожидания был спасен. После всего пережитого, о. Василиск два месяца был как расслабленный: не мог ни есть, как всегда, ни пить, ни ходить, ничего делать.
Отдохнув, иноки выбрали себе место, где прожили 24 года. Это место находилось в 50 верстах от города Кузнецка, было окружено лесом и длинными озерами, у которых и находились две келлии. Озера кишели рыбой, земля была обильна ягодными кустами. Ночью подвижники, не сходясь вместе, тем не менее будили друг друга на молитву. В воскресенье они сходились и проводили день в чтении св. книг и духовных беседах. Образ жизни был самый суровый по-прежнему. В день св. Пасхи у отшельников не было бы чем разговеться, если б один добрый крестьянин, сочувствуя им и лишая себя покоя, не приносил бы им за 40 верст в самую ночь праздника коровьего масла, яиц, молочного и сдобного печения. По окончании утрени он, не евши, удалялся обратно.
Спустя несколько лет, попросился к пустынникам жить с ними старый мещанин, ожедневно напивавшийся до бесчувствия, обещая, если они примут его, не прикасаться к вину. В виду такого его обещания, они рассудили, что, если не примут его, а он умрет от пьянства, то на них взыщется эта несчастная душа. Они приняли его, и Господь укрепил его так, что он стал вести жизнь безупречную и не думал о вине. Кроме того, к ним присоединился один старик-купец, еще в миру ведший очень строгую жизнь.
В город Кузнецке благочестивая вдова-мещанка объяснила о. Зосиме, как трудно жить в их местности женщинам с духовными стремлениями: монастырей не было, а в Россию ехать далеко. Она просила о. Зосиму быть ее руководителем. О. Зосима рассказал о такой просьбе своему сподвижнику. По совету о. Василиска, эта вдова переселилась в ближнюю деревню, стоящую при реке Томи; к ней присоединились еще другие девицы. Окрестные жители выстроили им дом, затем обнесли место оградою. Тогда и старец Василиск стал посещать их, наставляя их иноческой жизни. Посылал к ним и о. Зосиму.
Между тем, гораздо бы удобнее казалось, чтоб эти ищущие спасения женщины имели пристанищем какой-нибудь монастырь. Чрез о. Зосиму они подали прошение Тобольскому Архиепископу. Он соглашался в своей епархии предоставить им Туринский заштатный опустелый монастырь. По этому делу о. Зосима ездил в Петербург, и Св. Синод согласился на то, чтоб эта обитель из мужской была обращена в женскую.
Такое распоряжение отчасти имело основанием и уважение, которым и в Петербурге пользовался о. Василиск, так как и туда достиг слух о праведной жизни старца. Многие лица также ради старца оказали вещественную помощь вновь возникавшей обители.