Жара в Аномо

Они вышли из конторки и столкнулись с дизелистом Сергеем Гринюком, который силком вел полусонного Бабу-Тима, долговязого, нескладного буррабочего. Борис удивленно сказал:

— Сергей, ты почему здесь?

— Соскучился. Не пугайся, там сверлят вовсю. Я только повидаться — и обратно. Не гони, будь другом.

— Ладно, поможешь сдвинуть "бэушку". А его зачем тащишь?

Сергей поздоровался со всеми и вновь повернулся к Борису.

— Старшой, повлияй на него.

— В чем он провинился? — встревожился Седовласый.

— Да нет, все нормально, — успокоил Сергей, — только надо, чтоб поспал, совсем утомился, а упрямится.

Луковский и уполномоченный правительства ушли к вышке, предоставляя им возможность разбираться самим.

— Ну что мне с ним делать? — комично возмущался Сергей, апеллируя к Борису. — А ну, Тимоша, не упирайся, падай в холодок, вареник! Глаза слипаются, куда ты годный!

— Я не вареник, ты вареник, — сонно огрызнулся Баба-Тим.

— Ложись-ка, братец, вон там, — строго приказал Корин, — и чтоб храпел, как насос.

— Без меня не поедете, мастер?

— Нет, конечно, — сказал Борис, — отдыхай.

Баба-Тим удовлетворенно кивнул и послушно улегся в тени за ящиками, ворча на Сергея, поскольку решил, что "вареник" — ужасное иноземное ругательство, которым дизелист бросался всякий раз, если случались неполадки в работе.

На территорию лагеря лихо въехал полицейский "джип". Из него показался Даги Нгоро при всех регалиях. Он о чем-то переговорил с Луковским и представителем правительства, затем направился в сторону конторки, с интересом оборачиваясь на ходу на вышку.

— К тебе, видать, — сказал Сергей, — может, уже переловили тех гадов, а?

— А Банго уже не вернуть… — произнес Борис. — Ну как там, готово?

— Гусеничные запрягли в тележку и на лафеты, как ты велел. Остальные… мало тягла, Борь. Надо еще на подстраховку и на растяжки по бокам. Боюсь, без подмоги не утащим.

— Будет подмога. Интересно, что ему нужно?

— Скажет. Ну, я побежал к хлопцам, а то напугаю ихнего генерала своей концертной робой.

Капитан Даги Нгоро уже приезжал в лагерь однажды, поэтому они с Кориным обменялись рукопожатием, как знакомые. Борис сразу же спросил:

— Поймали?

— Не все сразу. — Нгоро взял Корина под локоть. Отвел в сторону. — Скажите, обермастер, может быть, "сухая лагуна" — это какой-нибудь малоизвестный термин по вашей части?

— Нет, — последовал ответ. — Во всяком случае, среди нефтяников такого выражения не встречал. И от Банго не слышал. Я уже говорил Виктору Ивановичу.

Даги Нгоро снял шлем, тщательно вытер внутренний ободок платком, надел снова. Помолчал немного.

— Вам уже представился наш человек?

— А, личность, — сказал Корин, — имели честь. Личность оригинальная, но, надеюсь, сработаемся.

— Мои сотрудники находят ее скорее симпатичной, — улыбнулся капитан, — такому молодцу, как вы, грешно не сработаться с нею.

Борис пожал плечами, обронил:

— По мне любая личность красна делами.

— Прекрасно сказано, обермастер, браво! Значит, успели познакомиться. Хорошо. Оперативность — одно из главных достоинств этой симпатичной, как вы удачно выразились, личности.

— Хм, я лишь повторяю слышанное.

Капитан между тем внимательно оглядывал лагерь.

— Что-то не вижу…

— Вы все о той же личности? Какие-то дела в городе. Думаю, скоро объявится. Нужно что-нибудь передать?

— Нет, нет, спасибо, — сказал Нгоро, — ничего не нужно. А вы случайно не знаете, какие именно дела в городе? — В голосе капитана слышались удивление и тревога.

— Не интересовался.

После довольно долгой паузы Даги Нгоро вдруг загадочно и доверительно изрек:

— Отныне ваша кухня расцветет. Вы помните афоризм насчет мужчины-бестии и его желудка? Даже на войне кухне придается решающее значение. Кухня — сила. — Он еще больше понизил голос, будто их могли подслушать. — А если серьезно, сугубо между нами, надеемся отыскать одну… серебряную газовую печку. Не исключено, что она сослужит вам с поваром, всем нам важную службу. Возмездие неизбежно, обермастер, обещаю. А пока желаю вам успеха.

— Взаимно, — сказал Борис, тщетно пытаясь переварить услышанное только что. Неизвестно, что он подумал о полицейском офицере после его более чем странной речи, но улыбнулся он не менее любезно и спросил: — Может быть, все-таки нужно что-нибудь передать, ведь вы проделали такой путь?

— Только привет. Прощайте.

— Всего доброго.

Даги Нгоро, озабоченно хмурясь, поспешил к своей машине.

"Что это он городил про кухню? Какой еще повар? — недоумевал Борис, глядя ему вслед. — С виду мужик как мужик… чудак".

Необходимо было собрать и привести в порядок рабочие бумаги, упаковать личный скарб, иными словами, собраться в дорогу. Корин вернулся в конторку и занялся этим, отвлекаясь от размышлений по поводу загадочного визита полицейского.

Спустя некоторое время к нему ворвался Сергей Гринюк.

— Боря! Пригнали трактора. Умора! Ими редиску сажать, а не таскать буровую. Трещат, букашки, зато много.

— Потянут, лишь бы много. — Корин выглянул наружу, довольный, что земледельцы из отдаленных мест не подвели, прибыли на своих маленьких трещотках, выполнив просьбу нефтяников.

— Дюже мелкие, — сказал Сергей, — хотя, конечно, гуртом и батька легче бить! Айда.

— Полдесятка здешних термитов — тоже тягло, — говорил Борис, шагая за дизелистом. — Я в таких случаях всегда вспоминаю, как лилипуты накрепко приковали Гулливера, пока он спал на берегу. Каких-нибудь два-три десятка волосков, а не смог и пошевелиться. Так что поставим их на растяжки, удержат вышку на любых волнах.

Тем временем владельцы прибывших тракторов уже смешались с нефтяниками, они бросали горделивые взгляды на скромно сгрудившихся в стороне соплеменников из менее имущего ближнего селения, кивали и поддакивали каждому слову Седовласого и Луковского, сообразив, что те главней прочих.

Неподвижные африканки на холмах поднесли ладони к глазам, прикрываясь от яркого солнечного света. Застывшие эти женские фигурки издали походили на часовых, отдающих честь гигантскому, невиданному доселе стальному жирафу посреди саванны.

— Дублер твой явился не запылился, — сказал Сергей, завидев идущего к ним Ника Матье. — Ковбойский артист, супермен. Здоровый бугаяка, — дизелист постучал по своей могучей груди, — я, Борь, здоровяков уважаю. Теперь нас двое среди дохлячков!

— Я тебя догоню, Серега, извини.

Через минуту Ник стоял перед Кориным.

— Мое почтение, шеф.

— Здравствуй, мастер-невидимка. — Борис крепко пожал его руку.

— Еле добрался на случайной развалюхе, — сказал Ник и вытянул палец в сторону вышки, — там что, парад фермеров?

— Ты буровые станки целиком перетаскивал?

— Не приходилось.

— Сейчас попробуешь, — улыбнулся Борис, — симфония.

— Матье невпечатлительный, — сказал Ник, — мое — ротор и монета.

— А на других впечатление производишь, — сказал Борис. — Тебе, личность, недавно официальный чин привозил собственный привет. В этакую даль, несмотря на жару. Не жалел комплиментов.

— Кретины… Гони их отсюда.

— Ты что?

— У меня нрав крутой, — сказал Ник Матье, — привыкай.

— У меня, если надо, тоже, — сказал Борис, — отвыкай.

Встретились долгими взглядами.

— Мне повезло с работой, — сказал Ник, — давно так не везло с работой. Я дорожу этим местом.

— Это хорошо, — сказал Борис.

— Вот что, шеф, я не люблю неопределенности. Я могу свалять дурака, бывало, но никто не может сказать о Матье, будто он лицемер и ничтожество. И я хочу тебе сказать, что слышал про вашего парня, которому не повезло, и очень сожалею. Но мне действительно кстати эта работенка.

— Что ж, добро пожаловать, — сказал Корин. — А сейчас мы пойдем и все вместе потащим буровую.

— А сейчас мы пойдем и свернем с тобой шею вот этой малютке! — Матье с ловкостью техасского шерифа выхватил из заднего кармана плоскую бутылку с виски, точно револьвер, подбросил, поймал, шутливо направив ее пробкой-стаканом на Бориса. — Окропим наш союз!