Зомби Апокалипсис

Принц был на заднем сиденье, связанный и мертвый. Р. вкатил ему мощную дозу морфия, приготовленного мной. Сердце его остановилось. Он был мертв, но начинал подергиваться. Он уже возвращался. Как все они.

Мы неслись прямо на блокпост у служебного входа. Бах, трах, выстрелы. Потом гонка по ночной сельской местности. Лицо Р. разрисовано черными и зелеными полосами. Камуфляж. Тигриный. Он и похож был на тигра. Спокойный и собранный. Он сказал, что разобрался с мистером Х. при помощи электрошокера, колдуну и жутким близнецам пригрозил пистолетом и надел им наручники, прежде чем заняться Принцем. Я была уверена, что он лжет, уверена, что он убил их, но мне было все равно. Мы же, как-никак, столкнулись с изменой. Так я говорила себе. Так я говорю себе до сих пор. Мы сделали это для Короля и страны.

Мы погрузились в молчание. Существо сзади становилось все оживленнее. Миль через десять мы свернули с дороги в поле и выложили его. Р. перерезал большинство сдерживающих ремней, и он сел очень прямо, в свете фар не похожий ни на что на свете, и мы побежали к «рейнджроверу», пока Р. не добрался до нас.

Р. высадил меня у станции Ред-Кросс в Строуде. Короткое прощание, поцелуй в щеку. Если бы дело было в кино, все могло бы быть по-другому, но было так, как было. Знаю, он использовал меня. Играл мной. И я примирилась с этим не потому, что запала на него, а потому, что знала, что поступаю правильно. Думаю, мой папа гордился бы мной. Знаю, что и мама гордилась бы.

Медицинская подготовка очень пригодилась мне. Сейчас я руковожу полевым госпиталем в одном из лагерей возле Оксфорда, который стал правительственным центром после того, что случилось с Лондоном и Эдинбургом. Мне нравится думать, что мы что-то меняем.

Садовник сказал мне, что видел Принца две недели назад. Сказал, Принц был одним из них, но он все равно узнал его. Гордая осанка, твердая походка среди увечного шарканья и ковыляния. Серебристые волосы. Профиль, на котором мелькали отблески пожара, он вел толпу, или стаю, мимо торговых рядов, объятых пламенем. Уводил их прочь, в темноту и безопасность, сказал садовник.

Король мертв. Да хранит его Бог, и всех, и каждого из нас.

ПОНЕДЕЛЬНИК, 20 МАЯ

Поверить не могу, что мы сидим тут две недели. Кажется, прошла вечность. Всего две недели, а больше похоже на год. Мистер Дрейк снова спорит с Джо (почему он и теперь не разрешает мне называть его по имени, не понимаю. Мистер Мекан позволил называть себя Джо, так почему после двух недель взаперти в этой вонючей квартирке я должна обращаться к нему «мистер» – это же просто глупо. Хотя, похоже, он и вправду глупый. Ррр!).

Они вообще много спорят. Думаю, мистер Дрейк завидует, потому что Джо всем нам нравится больше, чем он, – даже миссис Дрейк. Думаю, она тащится от Джо, потому что все время хихикает, когда он говорит, совсем как Барби, когда слушают мистера Айри. Смотреть на это как-то совсем неловко, потому, что он ведь не старается подмазаться к ней. Мне нравится Джо. Он смешной, и, думаю, может, я тоже немножко втрескалась в него, но тогда получается, что я предаю свое увлечение Алексом (вздох), хотя это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО глупо, потому что он «там», а я – «тут».

ГОСПОДИ, КАК ЖЕ СКУЧНО!

Сильвия тоже изменилась. Она позволяет мистеру Дрейку указывать ей, что делать, как будто ей все равно, что такой грубиян, любитель распоряжаться. Он командует всеми, но больше всего ей и мной. Она будто и не замечает. Большую часть дня она просто сидит на полу у люка, дожидаясь, не придут и Алекс и Джордж.

Джордж – молодчина. Слава богу, он прихватил мою одежду, так что мне не пришлось носить его вещи. В прошлый раз, когда он приходил, он принес даже книгу и кое-какие консервы.

Алекса мы видим нечасто. Джордж говорит, он охраняет внизу лестницу, пока Джордж поднимается сюда. Он говорит, так безопаснее.

Знаю, прошло всего две недели, но Джордж выглядит как-то иначе. Он похудел, хотя, думаю, как и все мы (кроме миссис Дрейк, которая, уверена, стала еще толще !!!), потому что мы находимся в постоянном напряжении, так что и есть не хочется, особенно ночью и когда отключается электричество.

Но у Джорджа глаза сделались другими. Это пугает меня. Он выглядит много старше, и я не хочу спрашивать, что он видел, что стал таким. Не хочу думать о маме, и папе, и бабушке.

ПОНЕДЕЛЬНИК, 27 МАЯ

Сегодня Джордж не пришел. И сегодня первый день, когда мы не слышим шума в городе. Обычно звуки слышны – что-то жуткое происходит с домами, или где-то гремят выстрелы, пусть даже вдалеке. Я каждый раз подпрыгиваю, но так, по крайней мере, чувствуешь, что что-то происходит, кто-то что-то делает, чтобы все наладилось. Тишина – это ужасно. Даже радио молчит, и мы не знаем никаких новостей, пускай и неопределенных. Никакие генераторы, кажется, не работают, даже мистера Дрейка, хотя он еще на гарантии.

Сегодня я приоткрыла окно в спальне, чуть-чуть, и прижалась ртом к щели. Там почти лето. Воздух свежий, прохладный и такой чудесный. Удивительно, все вокруг так плохо, а воздух по-прежнему так прекрасен. Я чуть не заплакала, не знаю почему. И закрыла глаза, чтобы не видеть башню с часами.

Я беспокоюсь о Джордже.

ЧЕТВЕРГ. 30 МАЯ

Джордж и Алекс пришли!!! Какое облегчение!! У всех поднялось настроение – даже мистер Дрейк изобразил на лице улыбку, хотя пару последних дней он только злобно зыркал на нас и бормотал себе под нос.

У Алекса отрасли волосы, но так ему даже больше идет. Я и забыла, какой он КРАСИВЫЙ !

Знаю, я не должна так думать среди всего этого, но какой смысл в тревогах и страхе, если у тебя нет чего-то замечательного, о чем можно думать! Они пробыли тут недолго, и Алекс в основном говорил с мистером Дрейком и Джо, но было так здорово увидеть его и, конечно, Джорджа. Я перегнулась через край люка и пожала Джорджу руку, как делаю каждый раз, когда он приходит. Мы почти не разговариваем, только улыбаемся друг другу.

Иногда и не знаешь, что сказать. Здесь НИЧЕГО не меняется, только запах становится все хуже и хуже, а Джорджу, кажется, совсем не хочется говорить о том, что происходит «там», да и что можно сказать, кроме «очень плохо»?

Он объяснил, что они не приходили несколько дней, потому что им пришлось перебираться. Кто-то «засыпался», что бы это ни значило, и находиться в их убежище стало небезопасно. Я спросила, до сих пор ли военные контролируют зараженных, ну, как тогда, когда они пришли и увезли дядю Джека. Он только рассмеялся.

– Странный смех. Даже, не смех Джорджа. Или смех Джорджа, которому совсем не весело. Он сказал, половина армии уже заражена. Он не смотрел на меня, говоря это, и я испугалась. Но, уходя, он улыбнулся мне, как раньше, и я поняла, что все не может быть так плохо. Но я все равно боюсь за него. Если честно, я боюсь за всех нас. Если войска не могут помочь, что будет? Джо, похоже, убежден, что вирус или, что там еще обязательно уйдет, потому что так происходит со всеми болезнями, но я не уверена. Это не похоже на грипп. Слишком много шума там по ночам. Люди не болеют. Они меняются.

Все еще думаю о маме.

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 2 ИЮНЯ

Сейчас поздно. Миссис Дрейк храпит на кровати, Сильвия спит в коридоре. Она сказала, это чтобы было больше пространства, но я ей не верю. Эта квартира полна ненависти. Мы все носим ее, как вторую кожу. Я теперь предпочитаю по ночам бодрствовать, так хотя бы отдыхаешь от злобы, хотя не знаю, на самом ли деле спят остальные или просто прячутся за сомкнутыми веками. Мне теперь не хочется закрывать глаза. После того, что я только что видела. Не думаю, что мне вообще когда-нибудь захочется закрыть глаза снова.