Страница 14 из 84
- Остановитесь, дикари! - только и успела крикнуть Валентина Петровна.
Никто даже ухом не повел. Больше того, угроза отобрать пионерский галстук осталась незамеченной. Голод оказался куда сильнее. Многие купили пончиков по целому килограмму.
Вот такая, усталая, перемазанная сахарной пудрой, с пакетом пончиков в руке и в распахнутом настежь пальто, я шла домой. Еще на автобусной остановке пуговицы у пальто как-то сами собой расстегнулись. Должны же окружающие видеть мою белую рубашку и самый красный в мире галстук?!
Почти у самого подъезда меня строго окликнули:
- Катерина Алексеевна! Ну-ка, застегни пальто. И побыстрей.
Я обернулась. Конечно, кто же еще меня так называл? И с откровенной издевкой? Иван стоял шагах в десяти. Насмешливо улыбался. Руки в карманах полупальто, кепка сдвинута на затылок, глаза прищурены.
Ноги мои сами приросли к месту.
- Я уже почти дома. Зачем застегивать?
- Простудиться захотела? Кому сказал?!
И тут он увидел мой галстук. Ехидная улыбочка растаяла легким облачком. Голос его потеплел.
- В пионеры принимали? Мне Лидка говорила, только я забыл. Ну, поздравляю, - он заулыбался во весь рот. Серо-синие глаза вспыхнули.
- Спасибо, - мне тоже захотелось так улыбнуться: светло и радостно. Но не получилось. Что бы сделать ему такое же приятное?
- Хочешь пончиков?
- Не хочу. Домой тащи.
- Ну, возьми, ну, пожалуйста!
Он весело хмыкнул. Кивнул на недавно появившуюся во дворе лавочку:
- Давай тогда присядем и вместе пожуем. Или ты домой торопишься?
Почему-то я вдруг испугалась, что Иван передумает, если я задержусь с ответом. Настроение у него изменится, и он меня прогонит. Так редко Иван улыбался мне, так редко бывали у него минуты душевного расположения. Он бесцеремонно командовал Лидусей. И считал возможным на правах лучшего друга моего брата не менее бесцеремонно командовать мной. Опекал по-своему. Но меня любая опека тяготила. Я терпеть не могла командирские замашки Ивана, отчаянно сопротивлялась и мы постоянно скандалили. В отместку он ехидничал, ставил подножки, дергал за косы. О дружбе и речи идти не могло. Без Ивана жилось гораздо спокойнее. Честно говоря, я старалась обходить его стороной. Даже к Лидусе не всегда в гости шла, если знала, что ее брат дома. А все же, когда он находился в мирном настроении и выказывал свою дружбу, мне становилось с ним на удивление хорошо. Сама не знаю почему, но этими минутами я дорожила. Вот от того, чуть не сломя голову, бросилась сейчас к лавочке.
- Давай посидим. Я не тороплюсь.
Мы удобно устроились, улыбаясь друг другу.
- А где же Лидка? - вдруг встревожился Иван.
Ой! Сейчас уйдет разыскивать Лидусю и мы никогда уже так не посидим.
- Она к маме на работу пошла. Прямо от автобуса, - давясь слюной, торопливо отозвалась я.
- Ну, тогда ладно.
Иван взял из пакета пончик, но есть его не стал. Смотрел на меня с задумчивой улыбкой. Словно чему-то тихо радовался.
- Пальто все-таки застегни. Простудишься.
- Ага, - согласилась, но тут же и забыла свое обещание. Он не стал напоминать. Протянул руку и сам не торопясь застегнул мне все пуговицы.
- Ну, расскажи: как там было? Как вас принимали?
Он откусил от пончика. И я сразу успокоилась. Никуда не уйдет. И меня не прогонит. Стала рассказывать: про Валентину Петровну, про Таню, про неправильно завязанный галстук, про музей. Про все, про все. Даже о пончиках.
Он внимательно слушал, изредка задавая вопросы. Не смеялся. Вот странно! Не корчил из себя взрослого. Просто слушал, глядя мне прямо в глаза. Внимательный и доброжелательный. Мы просидели с ним больше часа. Я даже не заметила, это он мне сообщил. Сперва посмотрел на свои часы. Ему их Василий Сергеевич на день рождения подарил. А потом сообщил мне, сколько мы уже сидим. Лукаво заметил:
- А интересно, донесешь ли ты пончики до дома? Тебе давно пора.
Уже? Так быстро... Я с укором посмотрела ему в глаза, в этот пронзительный серо-синий перламутр.
- Выходи вечером за дом. И поговорим, - неожиданно предложил Иван.
- Сможешь?
Я растерялась. Такого еще не было. И как все это понимать? Мы теперь дружить будем? Смотрела на Ивана немного испуганно и не знала, что ответить.
- Так сможешь? - переспросил он немного напряженно.
Еще спрашивает! Конечно, смогу. Но выговорить ни слова не получилось. Только головой кивнула.
- Тогда до вечера.
Он встал с лавочки. Поправил кепку. Улыбнувшись последний раз, направился к своему подъезду. Я сидела и смотрела ему вслед, зажав в кулаке недоеденный пончик. День сегодня просто удивительный. Необыкновенный. Даже петь хочется.
Подарки и сюрпризы однако на этом не закончились. Мама приготовила к ужину курицу, а папа принес торт. Он радовался больше всех. Ходил до ужина по большой комнате, довольно потирая руки, напевал бравурные мелодии. Это было непривычное зрелище. Особенно, если учесть, что он сегодня отпросился с работы и приехал домой на два часа раньше.
Зато почему-то не приехали бабушка с дедушкой. Они звонили по телефону. Обо всем подробно расспрашивали, поздравили, но совсем не радовались, а так... Пожелали счастья скучными голосами. Я немного расстроилась. Ничего не понимая, обратилась к брату за разъяснением. Никита же, тонко и ехидно улыбнувшись, ничего не стал объяснять. Только произнес:
- А с чего им радоваться? Теперь и тебя посчитали.
Это была фраза из мультфильма про козленка, умевшего считать до десяти. Вроде, ничего особенного. Но все прекрасно поняли, к чему ее Никита произнес. Даже я поняла. И как не понять, когда вот уже целый год на ночь вместо страшных сказок брат рассказывал мне историю нашей семьи. Разумеется, потихоньку от папы. Мне было интересно, но я воспринимала рассказы Никиты, как дела давно минувших дней. Трудно оказалось понять, из-за чего они теперь-то все копья ломают. Можно бы и помириться.
Отец, надо сказать, думал иначе. После слов Никиты его лицо пошло красными пятнами. Он хватанул ртом воздух и сказал внезапно осипшим голосом:
- А ты... барчук... дворянчик паршивый... галстук не носишь?!