Партизанские встречи

Это написала и подсунула Клюгге Вера. Клюгге арестовал буфетчицу. Подобные же записки нашли в карманах солдаты, полицаи и бургомистр. На стены кинотеатра, где граждане слушали доклад, кто-то наклеил листовки.

…Между тем в городе продолжалась подготовка к восстанию. Дарнев уже несколько дней находился там. Контакт с Бондаренко он поддерживал через связных.

Из лагеря военнопленных Вере сообщили о том, что здесь организована боевая группа, готовая к выступлению. Шеметов и Литвин создали ещё одну боевую группу.

К этому времени противник также закончил снаряжение карательной экспедиции, которую готовил против партизан. Выступление карателей было назначено на пятое февраля. Гарнизон Трубчевска уже насчитывал шестьсот солдат и офицеров. Вооружены они были двадцатью станковыми и ручными пулеметами, двумя батареями минометов, автоматами. Эту силу нельзя было недооценивать. И партизанское руководство признало необходимым ускорить события и напасть на город раньше, чем немцы подготовятся к наступлению на партизан. Одна из основных целей захвата Трубчевска состояла в том, чтобы освободить арестованных. Восстание в городе решили начать второго февраля.

По партизанским «нормам», сил для наступления было вполне достаточно, — трубчевцы имели около трехсот активных штыков.

Предполагалось, что партизаны внезапно нападут на город пятью группами. Группе Сергея предстояло ворваться в город с юго-западной окраины, прикрыв заслоном дорогу из Погара; группе Михаила Сенченкова — с северо-востока и наступать по улице Ленина к центру; Дарневу с автоматчиками и части группы Сергея с минометами — с юга штурмовать здания комендатуры, гестапо, бургомистра и тюрьму. Перед одним отрядом ставилась задача отрезать подходы к городу с севера и запада. Завязка боя на окраине города должна была послужить сигналом для выступления в самом городе.

Андрейка ничего не знал о планах партизан, но с детским любопытством наблюдал за всем, что творилось в эти дни в лесу. Он видел, как партизаны чистили и протирали оружие, как просматривали на свет стволы винтовок и автоматов, как укладывали какие-то ящики в сани, слышал, как вдруг ни с того ни с сего застрочит среди деревьев пулемет. Андрейка догадывался, что партизаны готовились. Он мельком слышал даже разговоры о городе, но с вопросами ни к кому не приставал. Андрейка был уверен, что уж если кто и может ему всё объяснить, так только Бондаренко.

— Алексей Дмитриевич, — осторожно спросил Андрейка, улучив минутку, когда Бондаренко остался с ним в землянке, — куда вы собираетесь?

— Если я тебе скажу: лес рубить — поверишь? — не отрываясь от бумаг, которые он просматривал, ответил Бондаренко.

— Нет, вы собираетесь немцев бить.

— Правильно, Андрейка. Больше нам с тобой тут и заниматься нечем.

— А меня вы возьмете с собой?

— Возьмем. Только в другой раз. Сейчас нам надо сходить в разведку. А потом и ты пойдешь с нами.

Андрейка с доводом согласился. Он не навязывался в поход. Он только спросил:

— А Веру увидите?

— Обязательно.

— Поклон ей от меня передайте.

— Передам.

— А с собой её привезете?

— Соскучился?

— Ага, — сказал Андрейка, тряхнув головой. — Даже во сне видел.

— Если очень соскучился, привезем.

…А в Трубчевске в это время произошло то, чего боялся Бондаренко и от чего предостерегал юных подпольщиц. Когда Дарнев в последний раз перед наступлением пришел в город и зашел к Вере, он застал её расстроенной. Вера рассказала, что явочная квартира в доме его матери разгромлена. Марии Ивановне удалось скрыться, но немцы установили за домом слежку. Не зайди Дарнев к Вере, он попал бы прямо к немцам в руки.

— Что же этот провал — провокация? — спросил Дарнев.

Вера рассказала, что два дня тому назад арестован Кирюшин, а сегодня его жена. Гестаповцы рыщут по городу, хватают людей, но из организации пока больше никого не взяли.

— А Литвин? — спросил Дариев.

— Литвин дома. Я была у него, он ума приложить не может, чем объяснить арест Кирюшина и провал конспиративной квартиры Марии Ивановны.

— А нет во всем этом его вини?

— Нет, нет и нет, — ответила Вера решительно.

Жил Литвин недалеко от Веры, и она решила сходить к нему на квартиру ещё раз. Ночь была на редкость пасмурная, темная, летел снег. У дома Литвина Вера почти в упор встретилась с немецким патрулем, который уводил Литвина. Заметив Веру, Литвин успел крикнуть:

— Нас предали… Уходи скорей!

Девушка быстро скрылась за углом и бросилась бежать. Два гестаповца кинулись за ней. Она подбежала к своему дому и крикнула в окно:

— Уходи скорее, Лёка: немцы!

Дарнев выбрался в окно в задней стене дома, прошмыгнул за сарай и из-за угла напал на гестаповцев. Два выстрела свалили их. В перестрелке тяжело ранили Веру.

Дарнев понял это только тогда, когда Вера опустилась в снег. Она была в овчинной шубке, и на ней не видно было крови.

— Иди, Лёка… А я не могу.

— Ты ранена, Вера?

Дарнев расстегнул шубку. На платье Веры на груди была кровь.

— Пустяки, Лека, царапина… У меня что-то голова кружится. Пройдет. Я здесь где-нибудь укроюсь… Надо немедленно начать наступление, иначе мы потеряем всех наших… Скажи об этом Бондаренко.

Дарнев понимал, что надо обо всём сообщить в отряд, что время не ждет. Но как оставить Веру? Взять её с собой, но сколько это потребует времени?

— Иди, иди, Лека, — торопила Вера.

— Я сам знаю, как мне поступить.

Дарнев огляделся. Было ещё темно, но на востоке загорался хмурый зимний рассвет. У дома лежали два убитых гестаповца. Их засыпал снег. Дарнев оттащил трупы за дом и бросил в сарай с сеном. Но и Веру здесь, в доме или у дома, нельзя было оставить.

За домом с холма к Десне спускался хозяйский огород. Сейчас он был голый, и о нём напоминали только высохшие редкие зонтики неубранного укропа. Внизу в овраге росли кусты бузины и боярышника. Летом они были густые и зеленые, а сейчас в них набился снег. Всё же там можно было ненадолго укрыться если тихо и незаметно лежать в снегу. Дарнев бережно понес Веру в овраг. К счастью, падал снег и следы засыпало.

В кустах он положил Веру, наломал ветвей бузины, воткнул их в снег с той стороны, откуда можно было увидеть убежище Веры с дороги.

— Мне удобно, Лёка, я подремлю, пока ты придешь… Укрой меня своим тулупом. Вот так. Оставь пистолет. Он мне не пригодится, но ты оставь. Так, на всякий случай. Я ещё могу спустить курок. Поцелуй меня, Лёка…

Дарнев стоял на коленях возле Веры, осторожно укрывая её тулупом. Сверху он прикрыл её ветками бузины.

Светало. Первый луч солнца упал из-за леса на дальнее поле, позолотил луковку старой церкви, стоявшей в саду. Больше нельзя было здесь оставаться. Дарнев спустился к Десне и побежал. Он бежал до леса, а там до самого лагеря.

18

Алексей прибежал в штаб, когда в отрядах заканчивались последние приготовления.

Сообщение его озадачило всех. Сам собой напрашивался вопрос: как быть? Если немцам всё уже известно, отряды могут попасть в западню. Тем не менее, партизаны решили действовать, не медля ни минуты.

Отряды выступили, и когда они появились на окраине, в городе началось восстание. Несмотря на аресты, немцы ничего о намечавшемся восстании не узнали.

Дарнев ворвался в город с разведчиками. Жаркий бой длился целый день. К вечеру партизаны стали хозяевами Трубчевска. Гарнизон разгромили. Только убитыми противник потерял около двухсот человек.

Волгин, превосходно действовавший со своей группой и подстреливший из своего автомата бургомистра, первым достиг тюрьмы. Он разогнал укрепившихся в тюрьме гестаповцев, обыскал все камеры, но ни Литвина, ни Кирюшина не нашел.

Продержав город в своих руках несколько суток, партизаны оставили его и ушли на свои базы. Они вывезли уцелевшие склады с оружием, подготовили новые явочные квартиры. Мария Ивановна, мать Дарнева, которая скрывалась у знакомых, и некоторые другие подпольщики оставаться в городе не могли; они ушли с партизанами. В городе возникло новое подполье.