Мост

Тогда и Шольтен, подобно Хорберу, стал бить наудачу, бешено вращая ствол пулемета. Лента кончилась. Мутц подсунул новую, руки и ноги тряслись. Шольтен вставил ленту, она заклинилась, он еще раз отдернул крышку ствольной коробки и поправил ленту. И с перекошенным лицом снова нажал на спуск.

«Пока только одного», — подумал он, и перед его глазами возник малыш Зиги. И тут же вновь он обнаружил светло-зеленых. Они успели укрыться в домах и теперь нещадно палили из окон верхних этажей. А у въезда на мост по-прежнему торчал танк, изрыгая огонь и тяжело переваливаясь, точно допотопное животное.

Юрген Борхарт по-прежнему сидел на своем дереве. Он уже давно сменил самозарядную винтовку на обычный карабин.

— Куда годится эта дрянь? — выругался он и взялся за «К-98». Чувствуя себя в безопасности, он спокойно и методично брал на прицел одно окно за другим. Засевшие там, видимо, никак не могли догадаться, откуда такая напасть. То один, то другой из светло-зеленых высовывался из окна и выпускал очередь по пулеметным гнездам на мосту, подставляя себя под пули Борхарта. Тот видел, как после его выстрелов от окна испуганно отпрянул сначала один, потом второй, а третий повалился на подоконник, безжизненно свесив руки.

Вальтер Форст просидел у себя под мостом, пока не завязалась перестрелка. А теперь он лежал на откосе, у самых перил моста, далеко от своего надежного укрытия, и следил за танком. Тот двигался то вправо, то влево, стреляя из всех стволов, а один раз пополз было прямо на него, на Вальтера Форста, и тот уже был уверен, что его заметили, но вскоре танк повернул и направил башенное орудие в противоположную сторону. После того как это повторилось несколько раз кряду, к Форсту вернулось самообладание.

«Ни черта они из своего танка не видят, — решил он, — иначе не стали бы так бессмысленно палить в белый свет, как в копеечку». Он медленно подсунул свой фаустпатрон под перила и замер. «Надо бить в самую середину, — сверлило в мозгу, — надо влепить точно между башней и корпусом. Это заткнет им глотку».

Танк опять пополз по той стороне моста, где залег Форст. «Почему они топчутся на месте? Почему не пытаются уничтожить нас с тыла?» — спросил себя Вальтер Форст и тут же нашел ответ: они думают, что здесь засела команда подрывников, которая выжидает подходящий момент, чтобы взорвать мост.

— Если он еще раз подойдет поближе, я выстрелю, — прошипел Форст. — Можешь поставить на себе крест, — погрозил он танку. — Я не шучу!..

Тут танк опять пополз прямо на него.

— Вот только поверни — тут тебе и каюк! — прошептал Вальтер Форст, и глаза его заблестели. Он лежал, притаившись, все в нем дрожало от напряжения. Танк снова повернул в сторону. Форст прицелился поточнее, нажал на спуск.

Из трубки, зажатой под мышкой, вырвалась огненная струя. Ему показалось, что прошли секунды, минуты, часы, а на самом деле не прошло и десятой доли секунды, как крышка люка взлетела в воздух и из отверстия повалил черный дым.

Танк завертелся на месте со скрежетом, лязгом и грохотом, будто захмелевший великан.

А потом остановился.

— Это я его! — завопил Форст. — Это я! Ребята, я подбил танк, ура!

Вальтер Форст словно рехнулся. Изо всех глядящих на мост окон трещали выстрелы, а он поднялся во весь рост и закружился в индейском танце. Остальные наблюдали за взрывом со злобной радостью.

«До чего же хладнокровен, сукин сын! — мелькнуло у Шольтена. — Ну и спокоен, собака!» — И он продолжал вести огонь по окнам.

— Влеплю ему заряд прямо в задницу, если он сию же секунду не уберется, — заскрежетал зубами Борхарт. — Вот провалиться мне на этом месте!

Но Вальтер Форст уже исчез; пригнувшись, он одним прыжком укрылся под мостом. Вверх по улице ползли еще два танка. Без пехоты. Солдаты давно уже попрятались где-то, черт их знает где. Вероятно, в домах.

«Шерманы» остановились в двадцати метрах от въезда на мост и открыли огонь. Из вращающихся башен вырывался огонь то по правому, то по левому пулеметному гнезду. Шольтен лежал за пулеметом и расстреливал уже третью ленту. Теперь он бил и по танкам. «Какая дичь, — думал он, — с пулеметами против танков, бред какой-то!»

Но продолжал стрелять. И Хорбер тоже продолжал стрелять.

Первым заметил их Борхарт: за дымовыми трубами на крышах оказались солдаты. Они начали стрелять по пулеметам, лежавшим перед ними как на ладони. А Форст сидел на корточках возле кучи фаустпатронов и ругался на чем свет стоит, потому что танки еще держались на почтительном расстоянии:

— Ну, давайте сюда, черт вас побери совсем, и я покажу вам, где раки зимуют! Ну, давайте же, ползите поближе!

И тут Форст, этот одержимый, с фаустпатроном в руках ринулся от моста к углу ближайшего дома и выстрелил по танку. Не попал и по-заячьи поскакал обратно.

— Вы только полюбуйтесь на этого психа! — вспылил Шольтен.

Борхарт внимательно следил за солдатом, стрелявшим из окна напротив. Только и ждал, чтобы тот высунулся. А чтобы выстрелить в бегущего Форста, ему — хочешь не хочешь — пришлось бы высунуться. Но выстрелить американец так и не успел: уронил винтовку и рухнул.

— Ну, это свинство, — злился Форст. — Надо ж так напортачить! Чуть-чуть промазал, самую малость! — Он лежал под пролетом моста и рыдал от досады и отчаяния.

Американцы, очевидно, выискали более удобные позиции или получили подкрепление. Во всяком случае, их огонь усилился, хотя по-прежнему никого не было видно. Особенно досаждали ребятам танки.

— Только бы подобраться к ним поближе!.. — бесился Форст.

И тут его вдруг осенило. Он возьмет два-три фаустпатрона, вползет по откосу, проберется с черного хода в один из домов, подыщет подходящее окошечко с видом на улицу и расколет проклятые коробки под самым носом у американцев. Ну, почему это не пришло ему в голову раньше, просто зло берет!

Вальтер Форст взял два фаустпатрона из груды и отправился в путь: пополз вперед, прижимаясь всем телом к каменистой почве откоса. Сантиметр за сантиметром, в сторону от моста, вниз по течению. «Если меня заметят, — думал он, — пришьют как миленького. Но тут уж ничего не попишешь».

А сам все полз и полз, пока не оказался перед угловым домом. Тут он поднялся с земли и, пригнувшись, помчался к зданию. Одна из дверей вела к реке, все дома здесь имели выход к реке. Там приятно было посидеть вечерком после тяжелого трудового дня.

Форст дернул дверную ручку, затем нажал на нее и очутился в темном коридоре.

Там стоял человек.

— Убирайся, слышишь, сейчас же убирайся! Я не хочу неприятностей!

— Заткнись! — грубо отрезал Форст и оттолкнул его в сторону. «Если он сейчас даст мне по морде, все полетит к чертям, — думал Форст, — а ведь правильно сделает, если даст!»

Но человек не ударил его, а засеменил сзади.

— Пожалуйста, — испуганно умолял он, — пожалуйста, уходите! Ведь американцы уже здесь, в этом доме. Деритесь себе на здоровье где угодно, только оставьте в покое мой дом!

Тут до Форста дошло.

— Где американцы?

— Наверху, на крыше. Они же перебьют вас всех до единого. Уходите, пока не поздно!

Но Форст уже услышал все, что ему было нужно. Держа оба фаустпатрона наготове, он пробрался по коридору в глубь дома и толкнул последнюю дверь. За ней оказалась уборная.

«Это даже забавно», — подумал Форст, он взобрался на унитаз и выглянул на улицу сквозь маленькое окошечко. Сердце испуганно екнуло: прямо перед ним, в каких-нибудь шести метрах, высилась громада танка.

Казалось, вот он, только руку протяни. Форст зажал фаустпатрон под мышкой и выстрелил. Уборная наполнилась дымом и чадом.

«Здорово, — подумал Форст, — а теперь надо смываться, с улицы заметят дым».

Он распахнул дверь, выскочил в коридор и с размаху налетел на долговязого американца.

На какую-то долю секунды оба замерли, уставившись друг на друга. Форст сжимал фаустпатрон, американец — винтовку.

Потом Форст спокойно прислонил фаустпатрон к стене. Американец зорко следил за каждым его движением. Форст хладнокровно поднял руки вверх и начал медленно пятиться к двери. Американец так же медленно двинулся за ним, все время держа его под дулом.