Страница 58 из 64
Очнулся он от душистого табачного дыма, приятно щекочущего ноздри. Раскрыл глаза и увидел потолок с огромной люстрой. Но свет был от переносной электролампы сбоку. Рядом женщины, девушки — все в белом. Мужчина перевязывал марлей лицо, выпуская изо рта дым ароматной папиросы.
Николай попытался встать.
— Бригада, наверное, ушла?
В него остро кольнуло. Он повалился обратно. Прохладные, пахнущие спиртом руки, осторожно взяли его за голову. Ласковый, похожий на материнский, голос унимал:
— Успокойтесь, больной. Бригада давно уехала.
Николай медленно припоминал все, что произошло. Понял, что он на операционном столе. Горькая обида сжала сердце, словно идет ожесточенный бой, а он потерял оружие.
Он сообразил, что перебита правая нога. Пошевелил пальцами — действует. «Это хорошо!» Но в бедре нетерпимо жжет. «Пуля осталась? Ну да. Будут вынимать. Вон врач одевает резиновые перчатки. Скорей бы. Пока бригада не умчалась далеко».
Он с надеждой посмотрел на лысоватого мужчину в медицинском халате:
— Вы быстро можете вырезать пулю?
— Откуда вы знаете, что пуля?
— А как же? — улыбнулся Николай. — Ведь не снаряд там застрял.
— Больной, разговаривать нельзя, — прервал ласковый женский голос.
Откинули простыню. Врач покачал головой. Николай сделал усилие, чтобы взглянуть на распухшую ногу.
Руки женщины с материнской нежностью обняли его за плечи и прижали к столу. Он завел глаза под лоб, но так и не увидел, чьи это руки. Приятно холодила ватка, который обтирали вокруг раны. Стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть от уколов в бедро. Нога онемела. Щекотнул хирургический нож.
— Какая пуля? — спросил врач.
— Браунинг, «шесть-тридцать пять».
— Откуда вы знаете?
— С пяти шагов выстрелил, гад…
Хирург оторвался от работы и задержал взгляд на лице оперируемого: — «Обыкновенная русская физиономия. Только энергичный подбородок выдается вперед. Да глаза под нависшим лбом сидят глубоко, и какого они цвета, сразу не разберешь».
Продолжая операцию, врач начинал нервничать. Наконец, сказал резко:
— Отнесите его в палату. — И отошел в сторону.
— Вынули? Дайте посмотреть, — попросил Николай. Но ему не ответили.
Когда его клали на носилки, услышал разговор:
— Что отметить в истории болезни?
— Напишите: сделана первичная обработка, — отвечал хирург. Заживет — будем извлекать. Нужна рентгенограмма.
«Ничего, — успокаивал себя Николай. — Прохожу с пулей. Потом, как-нибудь после войны, вырежут». Его принесли в палату. — Какой это город?
— Заганберг, — ответил санитар. — Знаешь?
— А как же? Брали. — Николай представил дорогу от города на запад по маршруту бригады. «С попутными машинами можно добраться до своих за несколько часов», — решил он и попросил. — К радиоприемнику — поближе.
Его подтащили к кровати в углу. Он попробовал перелезть с носилок сам и грохнулся на постель от нестерпимой боли в ноге.
— Врача! Врача, — вскрикнул он.
Санитары ушли, участливо пожав плечами. По радио звенели позывные: «Ши-ро-ка-а стра-на-а мо-я род-на-а-я».
На соседней кровати поднялся и сел весь перевязанный рослый танкист. Только кончики пальцев на руках и один восторженно сверкающий глаз не были у него перебинтованы после ожогов.
— Приказ передавать будут, — сообщил он.
— С какой бригады, земляк? — спросил его Николай.
Тот ответил, и Николай обрадовался.
— Соседи? Да ну? Здорово!
Они молча, серьезно, в полную силу пожали друг другу руки.
— Скучища здесь, — сказал обожженный, еле шевеля губами под повязкой. — Из танковых частей в палате — никого…
— Тише, черти танковые! — закричали на них со всех сторон.
Палата ожила, словно собирался бурный митинг. По радио торжественный голос читал: «Приказ Верховного Главнокомандующего»… Все тянулись к приемнику, никто не мог молчать.
— Нашему фронту опять!
— Тише!
— Тише, обормоты! Дайте послушать.
«…Продолжая успешные наступательные действия, заняли города»…
— Ого! Мы брали…
— Вот драка была!
— Тише!
«…в боях отличились войска…»
— Наш комдив!
— Наш генерал!
Когда диктор, перечисляя войска, произнес: «танкисты», обожженный сосед Николая вскочил, подмигнул незабинтованным глазом и схватил с тумбочки гармонь. При имени полковника командира своей бригады Николай уткнулся в подушку, чтобы скрыть отчаяние. Полжизни, нет больше — всю жизнь он сейчас отдал бы за то, чтоб снова оказаться у лобового пулемета на броне грохочущего танка.
По радио транслировали салют. А обожженный растянул гармонь, надорвал бинты у рта и запел сиплым, простуженным голосом:
— Санита-ар! — закричал Николай. Больше он не мог крепиться. Он перевернулся на спину, ухватил одной рукой табуретку и поднял ее.
Санитарка, прибежавшая на зов, всерьез струхнула.
— Что вам, больной?
Он отдышался и произнес:
— Врача… Полчаса прошу.
— Сейчас, сейчас.
Танкист перестал играть на гармошке и внимательно глянул свободным глазом:
— Тебе кровь вливали? Ну, вот — она и дает знать. Попалась от какой-нибудь взбалмошной девчонки.
В сопровождении сестры пришел врач. Спокойный и немного насмешливый. Он удивленно поднял брови, отобрал табуретку и устало сел на нее, положив прохладную ладонь Николаю на лоб:
— Что случилось, гвардия? Почему буяните?
Доктор невзначай распахнул халат, доставая носовой платок. Николай увидел два ордена на гимнастерке, гвардейский значок под ними и сконфузился. Он приготовился было требовать, скандалить, настаивать, задать жару этим медикам, которые не понимают, что человеку надо быстрее выздороветь, и готовы лечить и лечить — только попадись им в руки! Но теперь все замыслы Николая мигом разлетелись.
— Температуру меряли? — спросил врач у сестры.
— Нет еще, товарищ майор, его только что принесли из операционной.
— Дайте термометр. Историю болезни. Ну, я вас слушаю, — повернулся он снова к Николаю.
— Мне нужно… пулю… вынуть, товарищ гвардии майор, — тщательно подбирая слова, начал Николай. — Тогда я сразу встану на ноги.
— Потерпите. Рана зарастет — будем искать.
— Как зарастет?.. Сколько времени пройдет?..
— Полмесяца, месяц — не больше.
— И потом опять полмесяца? А нельзя сейчас? Я вас очень прошу, товарищ гвардии майор, о-очень. — Глаза Николая обиженно замигали. — Мне не выдержать столько. Я совершенно здоров. Ведь только она мне мешает. Вот здесь, вот.
— Ну-ка, лягте на живот.
Врач сперва осторожно, потом все крепче и крепче начал сдавливать Николаю ногу. Ему показалось, он нащупал что-то твердое. Стиснув еще раз распухшие мускулы, он поглядел на больного. Тот не охнул ни разу, замер, спрятав лицо в подушку. Врач, закончив осмотр, тронул его за плечо: уж не потерял ли сознание.
— Как? — обернулся Николай, смахивая холодный пот со лба.
«Крепкий парень», — подумал доктор, и распорядился:
— На рентген.
— Сегодня вырежете? — оживился Николай.