Страница 54 из 93
Допросы, допросы, допросы… Пачки исписанных листов, уставшая, онемевшая рука, слова, слова, слова… К вечеру язык еле ворочается, начинаешь путать слова. Ведь на допросе говорит нередко в основном один следователь. Приходится убеждать людей, наводить психологический контакт, детально выспрашивать, что и как, заставлять вспоминать то, что давно забыто и чему не придавалось значения.
Рабочий день начался у Субботина все с тех же допросов. Помимо него работали и трое дознавателей, командиры. Информация накапливалась, проверялись и отпадали версии, удалось установить непричастность к краже многих людей. Работа шла. Главное в ней — дотошность. Проверить все. Тогда рано или поздно наткнешься на то, что ищешь.
Сам Субботин отрабатывал наиболее вероятную версию — преступление совершил кто-то из солдат, увольняющихся в запас. Когда следователь допрашивал одного из них, вошел ротный, командир Казьмина. Поздоровался и попросил переговорить с глазу на глаз. Субботин спровадил очередного дембеля и спросил ротного.
— Что у вас случилось?
— Тут такое дело. — Капитан вытащил из полевой сумки маленький радиоприемник.
— Где вы его нашли? — Субботин подался вперед. Приемник был, похоже, краденный из магазина.
— Осматривал боевые машины. Там и обнаружил. В машине Казьмина.
— Черт возьми! — воскликнул следователь.
Ну и ну! Опять Казьмин. Значит, все-таки он в магазине пошуровал. А эти дамы общественного пользования врут. Хотя вряд ли. Очень уж убедительно говорили. Правда, он мог сам и не красть, а навести на магазин того же самого Митяя, которому проиграл деньги. Эта версия сейчас проверяется. Позвонил с утра Рагозину, тот сказал, что займется.
— Жалко, что вы стерли отпечатки пальцев.
Капитан виновато развел руками.
— Ладно, черт с ними. — Субботину пришла в голову интересная мысль. — Вы часто проверяете машины?
— Слежу, конечно. Чинить помогаю. Время от времени просматриваю их.
— Так, так, — Субботин был уверен, что мысль важная. — И кто знал, что в воскресенье вы будете смотреть машины?
— Да все знали. Перед строем объявлял.
— Вы говорили солдатам, что Казьмина подозреваю в краже?
— Нет. Говорил, что он на гауптвахте, за неисполнительность.
Топорно сработано. Дураком надо быть, чтобы понадеяться, что на такую наживку клюнут. Подкинули этот приемник. Как преступник почувствовал, что запахло жареным, решил переложить свою вину на другого. Арестован был Казьмин в четыре часа. Приемник подбросили, видимо, чуть позднее.
— Кто вечером в парке работал?
— Никто. В субботу после обеда мы обслуживаем технику, парко-хозяйственный день. Перед ужином закончили.
У следователя возник план.
— Кто-нибудь знает, что вы приемник нашли?
— Нет.
— Нужно выяснить, кто заходил в бокс, когда там никого не было. Но сделать это надо незаметно. Придумайте что-нибудь. Что узнаете — сообщите мне.
— Сделаем, — ротный встал. — А вы что об этом думаете?
— Пока ничего.
Когда ротный ушел, Субботин вывел на бумаге:
«Преступник знал, что Казьмина подозревают в краже».
Да, скорее всего, знал и полагал, что машину его будут осматривать с особой тщательностью. Но для всех Казьмин направлен на гауптвахту за нарушение дисциплины. Кто же знал, что он подозревается в краже?
Ротный пришел через час. Он рассказал, что переговорил с сержантом, который после ухода роты охранял бокс, пока командир не опечатает его. Сержант зашел за чем-то в ангар соседней роты, отсутствовал минуты три. Когда вернулся, заметил, что из дверей выходит Лагус. Тот самый Лагус, чистенький, румяный, как с картинки, солдат, кто первым подкинул мысль о Казьмине.
— Тебе чего надо? — спросил сержант.
— Я думал, командир здесь, — невпопад кинул Лагус и ушел.
Теперь все становилось на свои места. Для уверенности Субботин решил провести эксперимент…
— Да, проходите, — оказал Субботин.
Лагус был такой же румяный, в выглаженной форме и угодливо смотрел на следователя. Субботин же сейчас примерно представлял себе, кто перед ним. Ему казалось, что верно разгадал его сущность. В конце концов, несмотря на то, что все личности индивидуальны, есть у них общие черты, позволяющие причислять их к определенному типу. Классифицировать, как какой-нибудь биологический вид. Лагус относился к подвиду «хомо суперэгоистус». Из тех, кто предпочитает жить, не перегружая свой мозг вопросами о том, как их поступки соотносятся с интересами окружающих. Я хочу — вот краеугольный камень, фундамент, на котором строится все их поведение. Хотеть можно по-разному. Один ломится, как медведь, напролом, ни на секунду не задумываясь о последствиях (типичная психология дезертиров и самовольщиков). Такие кончают быстро и плохо. Другой боится обжечься и загоняет свою «хочу» поглубже, потому что прекрасно понимает — далеко не все желания осуществляются. Третий же реализует свое «хочу», расчетливо обдумав все, в том числе пути отступления. Эти — самые опасные. Тот же Лагус. Хочет одного — жить как можно спокойнее и как можно красивее. С первых дней службы у него сработал защитный механизм — глядеть в рот начальству, козырять по любому поводу, всячески демонстрировать свою преданность. При этом хитрость и беспринципность удивительные. Ведь только секунду и подумал, прежде чем начать все валить на Казьмина. Если б ума немного побольше, далеко бы пошел.
— Уточнить некоторые детали хочу, — сказал следователь. — Согласны?
— Так точно! — звонко отчеканил Лагус.
«Никак нет», «так точно» — образцовый солдат. Ох, Лагус, Лагус, плохо ты кончишь…
— У нас есть подозрение, — начал Субботин и сделал паузу, глядя, как забегали глаза Лагуса, — что кражу совершил ваш знакомый Казьмин.
Лагус расслабился. Доволен-то как! Субботин понял — ловушка срабатывает.
— Я вам в прошлую встречу говорил, что он может совершить кражу, — покачал головой Лагус. Но, товарищ следователь, я потом долго думал. Я Казьмина не так чтобы хорошо знаю, но такое, — на его лице появилось почти искреннее возмущение, — такое он совершить не мог. Не верю.
«Пытается продемонстрировать, — подумал Субботин, — что переживает за товарища. Тогда преподнесенный им компромат будет выглядеть убедительнее. Мол, не по своему желанию на товарища наговариваю. Следователь сам хитростью да угрозами выдавил».
— Сегодня в БМП, где Казьмин механик-водитель, нашли краденый приемник. Так что все ниточки к нему тянутся, — сказал Субботин.
Лагус закусил губу, чтобы не дать лицу расплыться в довольной улыбке. Но сдержаться было трудно, и от тщетных усилий лицо перекосила гримаса. Он быстро овладел собой и удрученно покачал головой.
— Да, товарищ капитан, кто бы мог подумать.
— У вас в казарме кубрик с Казьминым один. А вы ночью вставали. Что, не ожидали? — усмехнулся Субботин. — Всё знаем. Вы у нас тоже на подозрении были. Видел, видел кое-кто, как вы ночью бродили по спальному помещению.
Теперь Лагус попал в трудное положение. Если скажет, что спал, не может быть уверен, что нет противоположных данных. Тогда у следователя появится убеждение, что он врет. Возникнут неприятные вопросы. Вместе с тем, если подтвердит, что не спал и вставал с кровати, получит возможность еще один гол заколотить в ворота Казьмина.
— Было, — кивнул Лагус, — вставал я. Воротничок в бытовку ходил подшивать. В последнее время я вообще плохо сплю. Все об увольнении в запас думаю. Месяц остался.
— Да, — участливо сказал Субботин. — Скоро будет, гражданским человеком. Что собираетесь после увольнения делать?
— Я, товарищ капитан, еще не решил. Хочу в институт поступить. Может, даже в юридический. — Ехидная искорка мелькнула в его глазах.
Издевается, решил Субботин. На юридический, это ж надо. Нет, такие люди ищут, где попроще. На юридический же конкурс огромный, готовиться нужно сильно.