Страница 99 из 102
Десятилетиями о языков обывателей капало ядовитое: «Бешеные деньги! За что?»
Теперь, когда занавес приоткрылся, оказалось, что и деньги-то так себе, невеликие, и жить негде, работа для жены — журавль в небе, для детей — ни садов, ни яслей, да и школа не ахти какая, да через каждые пять-шесть лет, порой и чаще, вся жизнь сначала. А напряжение адское, и головой рискуешь каждый день.
Не надо удивляться, что конкурсы в военные училища, пожалуй, кроме воздушно-десантного, с каждым годом все ниже и ниже, а кое-где и недобор, а посему укомплектуем хоть кем-нибудь, А потом патетические восклицания: «Вот раньше были офицеры — цвет нации!»
Откуда же ему взяться, цвету нации, если общий интеллектуальный уровень нашего общества катастрофически упал, а всеобщее среднее оказалось ниже начального, да и высшее не лучше.
Специалисты констатируют, что школа стала фактором бездуховности. А вот и известные данные: по образовательному индексу мы находимся на двадцать пятом месте.
Ежегодно армия и флот принимают тысячи новобранцев из этой школы. И большая часть их несет с собой в казармы агрессивность, сексуальную развращенность, у многих психика поражена алкоголем, нарко- и токсикоманией.
И офицерский состав сегодня не готов противостоять потоку бездуховности: образование, которое в настоящее время получают офицеры, не готовит их к работе с людьми в новых, резко изменившихся социальных условиях.
Положение нужно и можно изменить. Но об этом чуть позже.
Не могу не привести слова из ленинских «Страничек из дневника»:
«Оказалось, что, как и следовало ожидать, от всеобщей грамотности мы отстали еще очень сильно, и даже прогресс наш по сравнению с царскими временами (1897 годом) оказался слишком медленным. Это служит грозным предостережением и упреком по адресу тех, кто витал и витает в эмпиреях «пролетарской культуры». Это показывает, сколько еще настоятельной черновой работы предстоит нам сделать, чтобы достигнуть уровня обыкновенного цивилизованного государства Западной Европы».
А вот еще один из выводов Ленина:
«Такой дикой страны, в которой бы массы народа настолько были о г р а б л е н ы в смысле образования, света и знания, — такой страны в Европе не осталось ни одной, кроме России».
Я с болью цитирую Полное собрание сочинений потому, что, даже делая поправки на время, прошедшее с октября 1917 года, видно, что, конечно, мы сделали шаг вперед, но вовсе не такой большой, как нужно, чтобы изменить эту удручающую картину. И снова эффект все того же пресловутого остаточного принципа.
Чернобыль, Башкирия, атомная подводная лодка «Комсомолец» и сотни других трагедий — не чрезвычайные происшествия. Это закономерные последствия нашего интеллектуального уровня.
Вот уж воистину «Быть или не быть?», потому что завтра будет поздно, и мы отстанем от настоящей цивилизации не на десятилетия, а навсегда.
Уже сегодня каждая социальная и профессиональная категория должна серьезно заняться проблемой своего воспроизводства, причем на два порядка выше ныне существующего.
Немедленно решая острейшие социальные проблемы в армии, и прежде всего ее кадрового состава, нужно подумать и о перспективах интеллектуального и профессионального роста офицеров. Одной из действенных мер в решении этой важнейшей задачи, думается, было бы расширение числа суворовских и нахимовских военных училищ и увеличение продолжительности обучения в них.
Задача состоит в том, чтобы создать систему, основанную на беспрерывной преемственности этапов обучения: суворовское или нахимовское училище — высшее военное училище — академия.
Суворовцы и нахимовцы и сегодня выделяются в армии и на флоте и статью, и кругозором, и воспитанием.
Как выпускник Свердловского суворовского военного училища, попробую, хотя бы в общих чертах, восстановить то далекое время и с позиций прожитых лет оценить его.
Суворовские училища были созданы в декабре 1943 года в соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 21 августа того же года «О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации».
Тысячи мальчишек, лишенные крова, потерявшие родителей в годы военного лихолетья, надели алые погоны. Как написал один из первых наших выпускников:
Училище заменило нам родной дом, а офицеры-воспитатели и преподаватели — родителей. И надо сказать, что относились они к нам, как к родным сыновьям, а может быть, и чуточку лучше.
Общеобразовательным дисциплинам уделялось первостепенное внимание. Преподаватели были экстра-класс. Общение с ними — наслаждением. Уроки русского языка, литературы, истории, географии — как спектакли в Малом театре! На каждом из них открытия, откровения, праздник познания.
Если на занятиях по гуманитарным предметам мы пребывали в состоянии великого блаженства, то на уроках по точным наукам нам буквально «выкручивали руки». Естественно, больше других страдали «лирики».
Особенно «зверствовал» наш математик, капитан Морозов, поджарый, высоченного роста; казалось, что от доски до последней парты он дотягивался указкой. Аргументы «может быть», «мне кажется» воспринимались им как бранные выражения, и тогда на весь класс разносилось громогласное: «Единица!!!» Так и звали мы его, нашего дорогого математика, — Единица.
Тот, кто видел картину Богданова-Бельского «Устный счет», без труда может представить наше состояние: та же отрешенность лиц, тот же невообразимый бег мысли. Как говорится: «Ни прибавить, ни убавить». Целый год мы алкали возмездия. Дело в том, что в финале ежегодного майского спортивного праздника по случаю открытия сезона в футбольном матче встречались команды суворовцев и преподавателей. Нетрудно догадаться, кто защищал ворота наших наставников. Забить ему гол, даже с пенальти, было невероятно трудно, почти невозможно. Но если это случалось, ликованию нашему не было предела. Итальянские «тиффози» по сравнению с нами в этот момент выглядели смирными овечками. Неделю отделение, в списках которого значился отличившийся, поило его компотом. Я такой чести не удостоился.
Сравнивая нынешний уровень преподавания в средних школах, а я дважды с сыновьями прошел эти муки ада, могу без преувеличения сказать, что наша альма-матер была почти Кембриджем. В пятнадцать лет мы читали в подлиннике Бернса, Лонгфелло, Теккерея, наизусть знали репертуар Дорис Дей и Луи Армстронга. Занятия по иностранному языку проводились каждый день. А один день в неделю — разговорный, то есть с подъема до отбоя на английском. И так в течение шести лет.
Как и иностранный язык, каждый день физподготовка. Это была одна из самых сложных дисциплин, потому что включала в себя гимнастику, плавание, легкую атлетику, бокс, лыжи, фехтование, полосу препятствий, рукопашный бой, спортивные игры, а в некоторых училищах и верховую езду и вольтижировку. Оценка выставлялась суммарная, и если хотя бы один из перечисленных видов не был усвоен, то общая — «неудовлетворительно». Считалось дурным тоном, если у тебя было меньше двух-трех спортивных разрядов.
По спортивной классификации мы делились на «зеленых», «синих» и «красных». Поколение пятидесятых помнит, какие красивые значки были в ту пору. Зеленая, синяя и красная каймы соответственно обозначали III, II, I разряд. Внутри красовалось изображение боксера, футболиста, хоккеиста и так далее, олицетворявшего вид спорта. Каждый горы готов был свернуть, чтобы стать обладателем такого значка. А представьте, когда у тебя их три на груди, да все красные…