Страница 49 из 152
— Бррр… Это страшно, Аллен… Я не верю, это лишь страшный сон.
— А ведь нашлись люди, которые предложили мне работать над созданием такого яда. Я отверг это предложение. Ты хотела знать сущность ДДТ? Смотри! — Аллен взял из стаканчика бумажную салфетку, развернул ее на столе и начертил карандашом шестигранник. — Это формула бензола. H — можно заменить чем угодно, и шестигранное кольцо не развалится. Два таких кольца вместе нафталин. Ты употребляешь его против моли. Три кольца — антрацен. Очень много колец — графит, то есть чистый углерод. Если в бензоле H заменить группой OH, то это будет карболка, фенол. Две группы OH с присоединением цепочки из трех углеродов дают адреналин. А если в адреналине заменить группы OH водородом и присоединить аминогруппу, то получится бензедрит. Это сильнейший возбудитель нейронов. Его дают летчикам. ДДТ — две фенольные группы: дихлордифенилтрихлорэтан. Я его усложнил.
— Я знаю бензедрит по рекламе… Говорят, там у тебя в лаборатории есть какая-то Томпси… — неожиданно сказала Дебора.
— Клара Томпсон? Очень способная! Ей достаточно нескольких моих слов, чтобы построить рабочую гипотезу. Поразительный ум!
— Я так и знала, я так и чувствовала, что если ты разбогатеешь, тебе понравится молодая вертихвостка!
— Дебора, стыдись!
— Аллен, я знаю, ты добрый человек. Обещай мне, что допустишь к себе Арнольда Лифкена и поговоришь с ним. Об этом просил мистер Ихара.
— С Лифкеном? Человеком, который бессовестно эксплуатировал меня, как негра?! Никогда!
— Но ведь Иисус Христос заповедал прощать врагам…
— Я не Иисус Христос.
— Аллен, профессор Лифкен считался женихом Бекки. Я слишком хорошо знаю, что значит общественное мнение. Я не хочу позора нашей девочки! Прими Арнольда, прости и потребуй, чтобы он официально отказался от Бекки. Теперь он ей не пара.
— Я не хочу его видеть, Дебора! Я и так опаздываю на доклад к президенту академии.
— Но я прошу тебя! Это ты делаешь не для него, а для нашей девочки.
Как только хозяева ушли из столовой, горничная Бетси быстро схватила со стола бумажную салфетку с написанной на ней формулой и сунула за блузку.
Аллен Стронг вошел в гостиную. Арнольд Лифкен шагнул ему навстречу.
— Пусть я негодяй, пусть я вор, пусть я подлец и шантажист, — сказал Лифкен, — но это вы, мой учитель, внушили мне веру в науку, возбудили мое честолюбие, и я возомнил, что могу быть ученым. Дайте досказать… Да, я крал ваши труды, подписывал на них свою фамилию первой. Но теперь я понял, что я жалкий червь в куче научных фактов и не мне открыты небеса науки. Но будьте милостивы ко мне, профессор! Простите заблуждение… Откройте мне глаза! Помогите! Я раскаялся, раскаялся — и вот свидетельство этому…Лифкен протянул Стронгу пачку книг. — Я переиздал все ваши книги, где мое имя стояло первым. Теперь, вы видите, они носят только ваше имя. Эти издания были сделаны за пять дней и стоили мне, не скрою, огромных денег. Пусть это убедит вас в моей искренности и раскаянии. Вот книги… Только ваша фамилия.
Аллен Стронг посмотрел: действительно, на книге стояло одно только его имя. Он смутился.
— Вот уж это напрасно! Что было, то было. Ведь вы тоже помогали мне, Лифкен. Это даже несправедливо — только мое имя. Тогда я обязан упомянуть об этом в предисловии. И потом, кто поверит, что это написал я, раз книги раньше вышли под вашим именем!
— Вот, — закричал Арнольд Лифкен, — вот, смотрите! — Он выхватил из кармана свернутую газету. — Здесь на второй странице опубликовано мое покаянное письмо. В нем я признаю, что, будучи вашим учеником, я несправедливо пользовался вашей скромностью, свойственной великим людям, пользовался как ваш начальник и раб тщеславия. Я ставил вашу фамилию второй, отодвинул вас, моего научного отца, на второй план. Обуреваемый научным тщеславием, я совершил преступление. Меня уволили из колледжа, и я считаю это справедливым. Простите, от щедрости души вашей, ради вашей великой любви к науке!
— Неужели вы всегда понимали мою любовь к науке, Арнольд? Неужели ваше раскаяние искренне?
— Клянусь! Испытайте меня!
— Вы были моим злым гением, но теперь… теперь я прощаю вас…
— Арнольд, — сказала Дебора, стоявшая за спиной Аллена, — вы должны отказаться от Бекки.
— Я откажусь! Я подпишу все, что вы продиктуете. Профессор, возьмите меня опять к себе на работу, снова учеником!
— Нет, нет! — поспешно ответил Аллен Стронг.
— Я буду вашим негром, я буду подметать полы и мыть колбы. Вам нужен свой человек, преданный, как собака, чтобы знать, что говорят и думают о вас. Я буду…
— Только не это! Шпионить? Вы с ума сошли, Лифкен!
— Не гоните меня от мира науки! Дайте мне счастье быть учеником вашей школы! Ведь я все годы верил в вас и если не давал вам ходу, то только потому, что боялся вас потерять. — Лифкен упал на колени и обхватил руками ноги Аллена.
— Встаньте, как вам не стыдно! Пустите! — сердито закричал Аллен, пытаясь вырваться из цепких рук Лифкена.
— Не встану… Обещайте! — настойчиво бормотал Лифкен.
— Я подумаю! Но встаньте, ради бога… Ну хорошо… Я почти обещаю… ну, обещаю!
— Спасибо, профессор! Отныне, если вы мне скажете: «убей» — я убью.
— Арнольд, — сказала Дебора, — я дам вам адрес. Встретьте нашу дочь, привезите ее, и вы снова будете работать с мужем.
— Прикажете сейчас же отправляться на поиски?
— Действуйте! — ответил Стронг, взглянул на часы и поспешно скрылся за дверью.
— Я помогу вам, Арнольд. Вы будете работать в институте не лаборантом, но помощником мужа. Услуга за услугу. Вы будете меня информировать обо всем, что делает Аллен в институте, в частности о женщине Кларе Томпсон. Это опасная авантюристка, а бедный Аллен так плохо знает жизнь и женщин. Во-вторых, я скучаю, Арнольд. Вы будете сопровождать меня в театры и рестораны… Будете танцевать со мной… Я буду прекрасно одеваться! Только измените старый покровительственно-снисходительный тон в разговоре со мной.
Арнольд Лифкен, не скрывая удивления, пристально смотрел на нее.
— Вы, кажется, не хотите работать в институте? — спросила Дебора.
— Согласен на все ваши условия, миссис Дебора.
Дебора протянула ему руку для поцелуя. Как долго, в течение многих лет, она мечтала о таком моменте! Арнольд Лифкен почтительно поцеловал руку, а Дебора чмокнула его в лоб. Так делали в кинокартинах все великосветские особы.
Зазвонил телефон. Дебора подошла и сняла трубку:
— Что? Что? Пришлете к нам рабочих сделать у нас резервуар для воды? А водопровод? Началась забастовка? Лампы для керосина у меня нет… Пришлете три? Лучше пять…
Дебора повернулась к поверженному Лифкену, но последнего в комнате уже не оказалось. Дебора посмотрела на себя в зеркало и приняла, как ей казалось, величественную позу.
Впервые за всю свою жизнь Аллен Стронг вошел в кабинет своего начальника, не испытывая смущения. Наоборот, он чувствовал необычайный подъем духа, ему не терпелось поскорее добиться утверждения разработанного им плана научной работы. Даже походка Аллена Стронга стала иной: «агрессивно-наступательной», как определила ее Дебора.
В кабинете президента Аллен не обратил внимания на роскошную обстановку — пушистые ковры, большие картины. Президент, худощавый пожилой мужчина в темном костюме, говорил по телефону. Едва Аллен Стронг переступил порог, он тотчас же прервал разговор, положил трубку и пошел к нему навстречу. Это был больше чем акт вежливости, и Аллен почувствовал себя еще более уверенным. Наконец-то его оценили!
— Очень рад! Как вы поживаете, профессор Стронг? Я надеюсь, что вашей жене понравился дом? Он теперь ваш собственный.
Аллену Стронгу подарили дом, но он был так поглощен мыслями о составленном плане работ, что слова президента о таком ценном подарке не произвели на него никакого впечатления.