Вася Алексеев

— Ты еще не был у Дурново? — спрашивал он обычно, знакомясь с каким-нибудь рабочим парнем. — Чудак, там знаешь как интересно! Обязательно сходи. И почитай, кто такие анархисты.

С этими словами он всовывал в руку новому знакомцу одну из тех брошюрок, которыми были набиты его карманы.

Зернов был страстной и беспокойной натурой. Он оказывал влияние на часть заводских ребят. Потому его и выбрали в организационное бюро союза молодежи. К созданию союза он отнесся с неожиданным жаром, но Вася понимал, что с Зерновым еще будет много хлопот.

— Рабочий народ силен тем, что все вместе, а если каждый станет орать на свой лад и размахивать кулаками… Без организации, без порядка и цех прахом пойдет, тем более государство. Глупо спорить — нужна ли власть. Надо ее брать в свои руки.

Вася говорил не столько для Зернова, сколько для ребят, окружавших его.

Между тем демонстрация Петергофского района уже вливалась в широкую и просторную чашу Исаакиевской площади, освещенную ярким горячим солнцем. Посредине площади стояли грузовики, превращенные в трибуны. На здании Мариинского дворца был натянут большой красный плакат: «Да здравствует Интернационал!»

— Ну и корежит, наверно, министров, когда они это читают! — засмеялся Петр Кирюшкин.

— Пускай знают, что думает и чего хочет рабочий класс!

С одного из грузовиков выступал щеголеватый поручик. Он говорил цветасто и надрывно, голос у него был высокий, царапающий слух. Он ратовал за вомну до победного конца. Новенькие портупейные ремни на плечах поручика громко скрипели. Перед грузовиком стояли солдаты и держали плакат, на котором было написано: «Помещики — в окопы!»

С Исаакиевской площади пошли на Марсово поле, где было больше всего народа. Там с трибуны говорил Ленин. Толпа, заполнявшая иоле от казарм до самого Летнего сада, всё время двигалась, накатывалась на основание трибуны. Тысячи людей слушали, воспринимали всем сердцем ленинские слова о пролетарском празднике, о путях революции.

Это был необыкновенно яркий день.

Союз начинает жить

Всего через три дня после Первого мая Вася вместе с товарищами снова шел на демонстрацию в колонне тысяч путиловцев, анчарцев, рабочих «Треугольника» и «Лангензиппена».

Те же улицы, по которым они проходили Первого мая, те же заполненные зрителями тротуары… Но многое изменилось за три дня. Вокруг знамен, провозглашавших: «Вся власть Советам!», шли красногвардейцы с винтовками. Знамена надо было защищать. Сытая публика в центральных кварталах уже не улыбалась демонстрантам прежней льстивой улыбкой. На тротуарах стояли хорошо одетые господа, офицеры и великовозрастные гимназисты. Они встречали рабочих откровенной злобой, осыпали их бранью. Откуда-то доносились выстрелы. Несколько раз юнкера, выскакивая из боковых улиц, налетали на демонстрантов, пытались вырвать из их рук знамена. Приходилось вступать в рукопашные схватки…

Народ узнал о ноте Временного правительства, официально заварившего союзников, что оно будет соблюдать все обязательства, данные царем, что оно готово продолжать войну до полной победы. И разразилась буря. Вася Алексеев вместе с другими ребятами приходил в Петергофско-Нарвский союз рабочей молодежи прямо с собраний и демонстраций, еще разгоряченный схватками с меньшевистскими и буржуазными ораторами.

Союз молодежи в эту пору делал свои первые шаги. Работа в нем была важным партийным делом, требовавшим много внимания, сил.

Васю избрали председателем организационного бюро Союза, секретарем — Скоринко. Два большевика стояли во главе организации, но были там и меньшевики, эсер, анархист. Их противодействие чувствовалось постоянно. Споры возникали по каждому поводу и часто продолжались до утра. Молодая горячность спорщиков еще больше обостряла разногласия, а точки зрения по всем коренным вопросам расходились.

Забот появилось много. Большое и малое переплеталось, и как было их разделить?.. Следовало думать о политической линии Союза — и о том, чтобы найти комнату, где бы он мог обосноваться. Это тоже оказалось не просто. Сдавать помещение организации рабочей молодежи домовладельцы не хотели. Одни прямо отказывали, другие заламывали очень высокую плату. Ребята и не пробовали торговаться. Денег организация не имела. В районном Совете верховодили меньшевики и эсеры. На их содействие рассчитывать было трудно. Ребята всё же обратились туда, но занятые высокой политикой руководители Совета долго не хотели даже говорить с ними. Потом свели весь разговор к шуточке:

— Да разве вам можно отдельное помещение давать? Малы, шалить станете…

Зернов бушевал:

— Экспроприировать помещение — и точка! Займем вооруженной силой. Пусть попробуют нас прогнать. А то можно напасть на какой-нибудь банк. Возьмем деньги у капиталистов и снимем шикарную квартиру.

Его предложения не принимались всерьез, но Зернов от этого кипятился еще больше.

— Жалкие рабы священной частной собственности, — кричал он, — буржуев тронуть боитесь! Разве они не грабители?

— Они-то грабители, но мы грабителями не станем. Будет наша власть — придет частной собственности конец. Только возьмет ее в свои руки народ, рабочий класс, а каждый не станет рвать по куску, как ты предлагаешь.

Вася не только сдерживал Зернова. В конце концов именно Вася нашел помещение. Поговорил в райкоме большевиков, и там согласились — помочь ребятам надо, начато важное дело. Возможности райкома были тоже ограничены. Потеснились и отдали Союзу молодежи одну комнату в доме на Новосивковской. Комната была маленькая, проходная, но и партийная организация жила тесно — занимала всего две комнаты.

Зернов снова пришел в ярость.

— Протестую! — кричал он. — От имени фракции анархистов. Мы в кабалу к большевикам не пойдем.

Эсер Васильев тоже протестовал. Он обычно шел за Зерновым, хотя они и принадлежали к разным партиям. Меньшевики мялись. Ничего определенного они предложить не могли, а где-то поместиться Союзу было необходимо.

Беспартийные члены оргбюро поддержали Васю. Организационное бюро устроилось на Новосивковской. Через несколько дней и Зернов с Васильевым, сменив гнев на милость, пришли туда. Лица у них были надутые, но оба старались вести себя так, точно ничего не случилось.

Заседали в Союзе по вечерам — днем все были на заводах. И на этот раз заседание было назначено на 7 часов. Как обычно, пришли не только члены организационного бюро. В комнате стало тесно. Ребята стояли вдоль стен, сидели на полу. Скамеек не хватало.

Вопросов надо было решить много. Это были разные вопросы и среди них такой, как название Союза и его лозунг.

Вася Алексеев говорил о том, что Союз — организация рабочей молодежи. Для чего мы объединяемся? Чтобы отстаивать свои интересы, добиваться прав, которые нам необходимы. В Союз идут юноши и девушки разных взглядов, многое им не ясно, им надо учиться, чтобы стать полноценными борцами, но все они стремятся к светлому будущему, а это светлое ‘будущее — социализм.

— Хоть мы и пришли на Новосивковскую, а в большевики себя записывать не позволим! Протестую от имени фракции анархистов! — кричал Зернов.

— Никто тебя в большевики записывать не собирается. Еще семь раз подумали бы, если б ты и просил: Организация у нас самостоятельная, молодежная. Большевики на ее самостоятельность не покушаются. А цель свою мы определить должны. Эта цель — сделать из молодых рабочих хороших социалистов, которые сумеют бороться за социализм и строить его. Так или нет?

— Так, так, Вася! Правильно! — зашумели ребята.

— Конечно правильно. Другие придумывают ничего не говорящие названия, вроде Союза заводских мальчиков или Объединения рабочих-учеников. Всерайонную организацию хотят назвать «Труд и свет». А много ли говорит это название? Им можно прикрыть что угодно. Знаете общество «Маяк»? Кадетская организация, живет на деньги русских и американских буржуев. Капиталисты деньги зря не дают, особенно американцы, а обществу «Маяк» их отпускают щедро. В чем же дело? Говорят, что «Маяк» приобщает молодежь к спорту и к культуре, а на самом деле он отвлекает ее от революционной борьбы, настраивает против социализма. Вот что скрывается под названием «Маяк». И под названием «Труд и свет» можно скрыть нечто в этом роде. А нам нужно название, которое сразу бы говорило, какая у нас организация и к чему она стремится. Мы предлагаем назвать ее Социалистический Союз рабочей молодежи.