Страница 38 из 86
Роммель наносил вспомогательный удар в точке к югу от Циглера. Различие заключалось в том, что он практически не встретил никакого сопротивления. Повернув на северо-запад, он пошел навстречу танкам Циглера. В этом гористом районе, естественно, ни о каком окружении говорить не приходилось, просто два атакующих соединения шли по единственным пригодным для танков маршрутам, хотя с высоты птичьего полета это и походило на классический котел. Но внутри «котла» находились только безлюдные непроходимые горы. Однако Роммель находился примерно в 50 километрах западнее Циглера и вполне реально угрожал тылам союзников, которые начали спешно взрывать и жечь склады в Тебессе. Роммель, узнав об этом, предложил объединить силы обеих групп и нанести удар именно на Тебессу. Последовала новая серия ругани между немецкими и итальянскими генералами, которая отняла у них еще сутки. Лишь 18 февраля Роммелю было поручено общее руководство операцией и переданы обе танковые дивизии. При этом ему приказали нанести удар не на Тебессу, как он хотел, а восточнее, на Талу, где его уже ждали американцы. Утром 19 февраля Роммель начал это последнее наступление, потеряв при этом 10-ю танковую дивизию и роту «тигров», которые фон Арним успел-таки отозвать. Этот слабый удар был отражен.
10-ю танковую дивизию Роммелю вернули, но это привело к новым задержкам. Такие метания больше всего напоминают беспомощные действия советских генералов в июне 1941 года, нет, положительно немецкая военная машина начала серьезно сбоить. 21 февраля части Роммеля сумели продвинуться еще немного, но потом остановились, встретив упорное сопротивление американцев и переброшенных сюда частей английской 6-й танковой дивизии. Вечером 22 февраля Роммель и прилетевший к нему Кессельринг решили прекратить наступление. Немцы начали отвод войск назад, поскольку удерживать выдвинутые вперед рубежи было рискованно. Так завершилась битва на перевале Кассерин, который, собственно, был тут и ни при чем. Он был примечателен лишь тем, что американцы удерживали его целый день. Потом, правда, сдали, но это было потом.
В результате стремительной атаки немцев серьезно пострадали американская 1-я танковая и 34-я пехотная дивизии. В сумме потери американского II корпуса превысили 20 процентов личного состава, в плен попали около 4000 человек. Немцы уничтожили 183 танка союзников в обмен на 34 своих, они также захватили большое количество трофеев. Но, все же, этот последний успех Роммеля так и остался мелким эпизодом, никак не изменившим общего хода кампании.
Тем временем Монтгомери получил приказ начать наступление на линии Марет, чтобы отвлечь внимание противника. Он, разумеется, не спешил и начал наступление только 20 февраля, когда на севере кризис уже миновал. В своем традиционном стиле он нанес лобовой удар по немецким укреплениям, который, как всегда, результатов не дал. Тогда Монтгомери предпринял попытку обойти линии Марет, отправив в обход через пустыню пехотную и танковую дивизии. Генерал Мессе, командовавший обороной этого рубежа, разгадал его маневр и перебросил для защиты отсечной позиции все, что только имел. Но этого оказалось недостаточно, и Мессе был вынужден отступить на следующую позицию у Вади-Акарита. Она имела то преимущество, что длина ее составляла всего 50 километров и ее нельзя было обойти.
Эти действия Монтгомери историки оценивают совершенно по-разному. Англичанин Лиддел-Гарт пишет: «Во многих отношениях действия Монтгомери в боях на позиции Марет явились образцом полководческого мастерства, хотя и тут были неудачи. Так, неудачным оказалось первоначальное намерение прорвать оборону противника на узком заболоченном участке вблизи побережья, а также то, что противнику удалось раскрыть угрозу маневра через пустыню, поскольку не были приняты достаточные меры по обеспечению быстроты этого маневра». Правда, с учетом всего сказанного непонятно, где тут полководческое мастерство. Может, более прав американец Дэвид Рольф, который писал про штурм позиции Вади-Акарит: «Монтгомери решил провести атаку по той же бездарной схеме, которую он использовал на линии Марет»? Дело в том, что Монтгомери снова нанес лобовой удар, и только огромное превосходство в силах позволило ему после двух дней тяжелых боев выдавить противника с оборонительных позиций. В очередной раз он не сумел прорвать вражеские позиции, а когда противник начал отход, не сумел организовать преследование и окружение.
Может возникнуть резонный вопрос: почему же мы рассматриваем эти бои, если танки сыграли в них минимальную роль? Вот именно поэтому. Начиная с осени 1942 года у немцев просто не хватало сил, чтобы их танки решили исход кампании, больше чем на мелкие тактические успехи их уже не хватало. Эти сражения в Северной Африке, самой природой предназначенной для действий танковых частей, доказали, что союзники не имеют ни малейшего представления о стратегии и тактике танковой войны. Собственно, они даже не подозревают о существовании таковой. Когда мы писали о первых неудачных действиях советских механизированных корпусов, мы говорили, что большая куча танков — это еще не танковые войска. Оказалось, что союзники, имея много танков, не в состоянии создать даже эту самую кучу.
Американцы, похоже, рассматривали свои танковые и пехотные дивизии как нечто единое. Просто одни дивизии чуть сильнее, вторые чуть слабее. Сосредотачивать танки в единый ударный кулак им не пришло в голову ни здесь, в Африке, ни позднее в Европе. Да и по сей день танки так и не стали главной ударной силой американской армии. У американцев с незапамятных времен сохранилось убеждение: самый лучший танк — это тяжелый бомбардировщик.
Англичане сделали на один шаг больше, но этот шаг оказался не вперед, а куда-то вбок. Да, во время боев в Северной Африке в составе 8-й армии временами возникали корпуса, сформированные из одних танковых дивизий. Кстати, обратите на это внимание. И германские, и советские танковые корпуса формировались из танков и мотопехоты. Англичане осознать такую необходимость не сумели до самого конца войны. Но, даже создав танковый корпус, Монтгомери не имел ни малейшего представления, что с ним делать. Похоже, и для него не существовало разницы между пехотными и танковыми дивизиями, он видел только одно слово: «дивизия». Ведь он бросал свои танки на прорыв хорошо укрепленных позиций, что должна была делать пехота. А когда противник начинал отход, Монтгомери ни одного раза так и не сумел организовать преследование. Похоже, он просто не понимал, что танки обладают еще и таким качеством, как мобильность. Он как был, так и остался до самого 1945 года генералом образца 1918 года.
Глава 9
Ереси в учении о танковой войне
После окружения 6-й армии в Сталинграде немцы окончательно оказались у разбитого корыта. Мы уже не раз писали и сейчас лишь повторим: общепринятая периодизация Великой Отечественной войны, безусловно, справедлива, неправильны лишь оценки каждого из периодов. Однако, чтобы читатель лучше понял тот базис, на основе которого мы делаем все последующие выводы, мы повторим характеристику каждого из этапов:
Провал операции «Тайфун», разгром немцев под Москвой — это был коренной перелом в ходе войны, после которого у Германии не осталось даже теоретических шансов на победу. Немцы могли рассчитывать лишь на выигрыш молниеносной войны (иной вопрос: был ли реален этот выигрыш), но после поражения под Москвой война приняла затяжной характер, то есть уже была проиграна Германией.
Разгром под Сталинградом — окончательная потеря вермахтом способности к стратегическим наступательным операциям. Летняя кампания 1942 года показала, что немцы могут вести активные операции лишь на ограниченном участке фронта, тотальное наступление, подобное тому, какое они вели летом 1941 года, абсолютно невозможно. Сталинград поставил кровавую точку на наступлениях вермахта.
Проигрыш Курской битвы означал потерю немцами способности к успешным операциям стратегического значения. После этого сражения вермахт уже не мог рассчитывать даже на успешную оборону, как это было в районе Ржева и Вязьмы, теперь уделом немецкой армии становились операции локального масштаба.