Страница 20 из 86
«19 мая на рассвете — в бой! Танки дивизии, преодолевая ряд последовательных рубежей, двинулись к Креси, Мортье и Пуйи. Они должны были овладеть мостами и преградить противнику путь на Лa-Фер. Танки сопровождала артиллерия. Разведывательный полк и пехотный батальон обеспечивали прикрытие правого фланга со стороны реки, у Барантона. В направлении Марль была выслана разведка. Утро прошло благополучно. Мы вышли к реке Сер, обратив в бегство различные вражеские подразделения, которые просочились в этот район. Но на северном берегу реки противник занимал оборону. Он прочно удерживал переправы и уничтожал наши танки, которые пытались к ним приблизиться. В бой вступила тяжелая артиллерия противника. Мы вошли в соприкосновение с крупными соединениями немцев, двигавшихся к Сен-Канте ну. Чтобы форсировать водную преграду и выдвинуть вперед танки, нам не хватало пехоты и мощной артиллерии. В эти минуты я не мог не думать, на что была бы способна механизированная армия, о которой я так долго мечтал. Если бы я располагал сейчас такой армией, чтобы внезапно вырваться к Гюизу, сразу было бы остановлено продвижение немецких танковых дивизий, их тылы оказались бы охвачены смятением, Северная Группа армий смогла бы вновь соединиться с армиями Центрального и Восточного фронтов».
У Гудериана иная точка зрения на происходившее:
«19 мая мы прошли поля сражений Первой мировой войны на Сомме. Во время наступления севернее р. Эн, Сер и Соммы обеспечение открытого левого фланга первоначально возлагалось на фланговое прикрытие, состоявшее из подразделений разведчиков, истребителей танков и саперов. Угроза с фланга была незначительной; еще 16 мая мы знали о наличии французской бронетанковой дивизии, новом соединении генерала де Голля, которое, как уже упоминалось, впервые вступило в бой под Монкорне. Де Голль подтвердил наши данные через несколько дней. 18 мая несколько танков из его дивизии подошли на 2 км к моему передовому командному пункту в Ольнонском лесу, охраняемому лишь несколькими 20-мм зенитными пушками. Я пережил пару часов в томительной неизвестности, пока эти грозные гости не повернули обратно. Было известно также о французской резервной армии силой около восьми пехотных дивизий, которая формировалась в районе Парижа. Мы не предполагали, что генерал Фрер выступит против нас, пока мы сами продолжаем движение. По французским принципам ведения боя он должен был ждать точных сведений о местонахождении противника. Значит, речь шла о том, чтобы держать его в неведении; это лучше всего достигалось непрерывным наступлением».
Ключевыми в этом абзаце являются слова «незначительная угроза». Советую обратить внимание на то, какими силами Гудериан намеревался отражать удар французов — пехота и противотанковые средства. Танки не должны были отвлекаться от решения главной задачи — стремительного продвижения вперед, и сбалансированность состава немецких танковых дивизий и корпусов обеспечивала эту возможность. Кстати, очень интересно: это 20-мм зенитки де Голль принял за тяжелую артиллерию или еще что-то?
А тем временем продолжались чудеса в решете. Утром 17 мая Роммель как-то вдруг выяснил, что он наступает сам по себе, а его дивизия — сама по себе. И тогда генерал отправился на поиски собственных танков. Танков он не нашел, зато вместе со своим штабом налетел на французский батальон, который тут же сдался в плен. Чем дальше, тем все больше это напоминало пошлый анекдот.
— Вас же двадцать человек было, а их только двое!
— А что мы сделать могли?! Один за руки держит, второй морду бьет.
Примерно так воевала доблестная французская армия. В общем, уже к 15 мая Франция морально и физически была готова к капитуляции. Премьер-министр Франции Поль Рейно позвонил премьер-министру Англии Уинстону Черчиллю и в истерике прокричал: «Мы разбиты. Мы разгромлены. Мы проиграли битву!» После этого, разумеется, у Франции не было совершенно никаких шансов. Насколько это позорище отличалось от речи того же Черчилля: «Мы будем сражаться на берегу, мы будем сражаться в полях и на улицах, мы будем сражаться в холмах. Мы никогда не сдадимся!» Впрочем, можно было сказать короче: «Враг будет разбит, победа будет за нами!» Но на всю Францию не нашлось ни одного человека, способного на такое, и если дело затянулось, то не по вине немцев. Двигаться быстрее они просто не были в состоянии, тогдашний уровень техники этого не позволял.
Следующие несколько дней немецкие танки беспрепятственно катили вперед. Корпуса Гудериана и Рейнхардта бок о бок мчались к побережью Ла-Манша, корпус Гота начал постепенно поворачивать на север, создавая угрозу окружения французской 1-й армии. Вообще сложилось парадоксальное положение. Немецкие танковые корпуса вступали в бой, только если были вынуждены остановиться для дозаправки топливом.
К вечеру 19 мая все 4 немецких танковых корпуса выстроились в одну линию, так как корпус Гёпнера к этому времени догнал корпус Гота, проскочив впереди пехотных корпусов 6-й армии. Немцы не на сто, а на все двести процентов использовали такой козырь танковых соединений, как невиданную ранее мобильность. Если перед Готом и Гепнером какие-то французские части еще маячили, то корпус Рейнхардта выходил в тыл всей группировке союзников, находящейся в Бельгии. А Гудериан же поставил себе целью как можно быстрее выйти к берегу моря.
20 мая немцы впервые столкнулись с Британским экспедиционным корпусом, причем сразу в нескольких местах. В частности, началась так называемая «Битва под Аррасом», которой гордятся англичане, хотя вполне могли бы и помолчать о ней. Просто остальные эпизоды выглядят уже совершенно неприглядно, не рассказывать же о том, как в Амьене немецкие танки проехались по батальону Суссекского полка, даже не успев разобраться, кто там пищит под гусеницами. Впрочем, точно так же дивизии Рейнхардта проскочили сквозь британские позиции в Мондикуре. Короче, за один день две британские пехотные дивизии отбыли туда, где нет печалей и забот, а также немецких панцеров.
Вдобавок союзные командиры нашли самый подходящий момент, чтобы переругаться между собой. Для начала сцепились генерал Айронсайд, начальник Имперского Генерального штаба, прибывший во Францию, чтобы немножко порулить, и лорд Горт, командир Британского экспедиционного корпуса, которому за этот рулеж предстояло отвечать. А отвечать не хотелось. Айронсайд желал, чтобы английский корпус нанес удар на юг, в направлении Амьена, Горт отбивался, утверждая, что все его дивизии и так уже ведут бой, а свободных резервов у него нет. Встреча с командующим французской Группой армий «Север» Билло и командующим 1-й армией Бланшаром произвела на англичан удручающее впечатление. Французские генералы были буквально разбиты параличом и не были способны ни к каким осмысленным действиям.
Однако совершенно неожиданно сомнения англичан разрешил Роммель, дивизия которого буквально налетела на английские войска. Но уже одно только соотношение сил в этом бою ясно показывает, что союзники не могли решительно ничего. В контрударе приняли участие британские 5-я и 50-я пехотные дивизии, 1-я армейская танковая бригада (74 танка) и ошметки корпуса генерала Приу (еще около 60 танков). И вот все это натолкнулось на безмятежно движущийся вперед 7-й стрелковый полк дивизии Роммеля. Немцы к этому времени окончательно обнаглели и не пытались соблюдать даже видимость порядка. У того же Роммеля дивизия наступала чуть ли не побатальонно.
Генерал-майор Франклин, командовавший сводным отрядом, разработал излишне сложный план, решив наступать тремя колоннами, которые в результате просто перемешались между собой. Пехота вообще отстала от танков и в бою не участвовала, французы предусмотрительно сохраняли нейтралитет, помня о жестокой трепке, которую им задали немцы совсем недавно. В результате грозное контрнаступление выродилось в неловкий тычок 2 танковых и 2 пехотных батальонов, которые вдобавок не сумели согласовать свои действия. Правда, английским танкам даже удалось смять походную колонну полка «Тотенкопф», но, когда они натолкнулись на колонну опытных солдат Роммеля, то быстро об этом пожалели. Английские историки гордо пишут о том, что «Роммель в отчаянии приказал дивизионной артиллерии образовать последнюю линию обороны». Немцы же утверждают, что 78-й артиллерийский полк и оказавшаяся тут же батарея 88-мм зениток спокойно развернули свои орудия и отразили вялую атаку англичан, уничтожив большое число танков. А Роммель, находившийся далеко впереди вместе с 25-м танковым полком, узнал обо всем этом, лишь когда атака уже была отбита. Кому поверим?