Хроники

Принц Уэльский около месяца, если не больше, провел перед городом Лиможем. Он не позволял совершать какие-либо штурмы или затевать стычки, но постоянно заставлял работать своих саперов. Рыцари, находившиеся в городе, поняли, что затевается, и делали контрподкопы, чтобы разрушить первые, но им не удалось осуществить свою попытку. Когда саперы принца (которые, как только обнаружили, что против них тоже ведется подкоп, изменили направление своего собственного) закончили свое дело, они пришли к принцу и сказали: «Милорд, мы готовы, и если вы того хотите, то мы обрушим в ров очень большой участок стены. Через этот пролом вы сможете вступить в город легко и безопасно». Эти новости были очень приятны принцу, который ответил: «Тогда я хочу, чтобы вы доказали правдивость своих слов завтра утром в 6 часов». Саперы подожгли горючие вещества внутри подкопа и на следующее утро, как они и предсказывали принцу, обрушили большую часть стены, которая заполнила собой рвы. Англичане смотрели на это с удовольствием, все они были подняты по тревоге и готовились войти в город. Те, кто были пешими так и сделали и помчались к воротам, которые были разрушены, так же как и палисады, ведь там не было других укреплений. И все это было сделано неожиданно для жителей, у которых не было времени этому помешать.

Принц, герцог Ланкастер, графы Кембридж и Пемброук, мессир Жискар д`Англ и другие, ринулись в город вместе со своими людьми. Затем можно было видеть мародеров, вовсю творящих зло, бегающих по городу и, согласно полученным приказам, убивающих мужчин, женщин и детей. Это было самое печальное дело, когда люди всех сословий, возрастов, полов падали на колени перед принцем и молили его о милосердии, но он был так разъярен в своей жажде мести, что никого не слушал. Предавали мечу всех, где бы их ни находили, даже тех, кто был невиновен. Я не знаю, почему не были пощажены бедняки, которые не могли принимать никакого участия в этой измене, но они ответили за нее, и на самом деле, ответили больше, чем те, кто был организатором измены. В этот день в городе Лиможе не было ни одного сердца, столь черствого, или столь безразличного к христианской вере, которое бы глубоко не скорбело о тех, несчастьях, что произошли у них на глазах. Ведь в этот день было предано смерти свыше 3 тысяч мужчин, женщин и детей. Господь, смилуйся над их душами! Ведь они - истинные мученики.

Теперь мы расскажем о тех рыцарях, губернаторах города, что там находились - мессире Жане де Вилльмуре, мессире Юге де ля Рош и Роже де Бофоре, сыне графа Бофора. Когда они осознали обрушившееся на них несчастье, то сказали: «Мы наверняка будем убиты, если не станем доблестно защищаться. Поэтому, давайте продадим наши жизни подороже, как и подобает добрым рыцарям». При этом мессир Жан де Вилльмур сказал Роже де Бофору: «Ты должен стать рыцарем». Роже ответил: «Мессир, я еще недостаточно хорош для такой чести, но премного вам благодарен за ваше доброе мнение, что я этого достоин». Больше ничего не было сказано, так как у них не было времени поддерживать дальнейшую беседу. Они собрались в отряд и, расположились перед старой стеной. Мессир Жан де Вилльмур и мессир Юг де ля Рош развернули свои знамена и выстроили войско в хорошем порядке. Всего их насчитывалось около 80 человек. Герцог Ланкастер и граф Кембридж со своими людьми выдвинулись против них и спешились, чтобы быть на равных с врагом. Они атаковали их от всего сердца. Вы можете легко себе представить, что эта горстка людей не могла сопротивляться англичанам, но все они должны были быть либо убиты, либо взяты в плен.

Герцог Ланкастер в течение долгого времени сражался с мессиром Жаном де Вилльмуром, который был храбрым рыцарем, сильным и ладным. Граф выделил мессира Юга де ля Рош, а граф Пемброук - Роже де Бофора, который был всего лишь оруженосцем. Эти три француза совершили много воинских подвигов, всем можно было к ним подойти, но плохо приходилось тому, кто оказывался от них слишком близко. Принц, передвигавшийся в этот день на носилках, с большим удовольствием смотрел на этот бой и наслаждался им настолько, что его сердце смягчилось, и его гнев утих. После того, как бой продолжался уже долгое время, французы, посмотрев на свои мечи, единодушно сказали: «Монсеньоры, мы - ваши. Вы нас победили. Посему поступим согласно воинскому закону». «Ради Бога, мессир Жан, - ответил герцог Ланкастер, - мы и не намерены поступать иначе, и мы примем вас в качестве своих пленников». Как мне сообщали, именно так были взяты в плен эти три рыцаря. Но дело здесь было не окончено, так как весь город был разграблен, сожжен и полностью разрушен. Затем англичане ушли, унося с собой добычу и пленников. Они отправились в Коньяк, где оставалась принцесса, и там принц распустил свои войска, не намереваясь еще что-нибудь делать в этом году, так как чувствовал себя нехорошо. Каждое усилие отягощало его болезнь, которая, к тревоге его братьев и всех, кто около него находился, все время усиливалась.

Я должен вам сообщить о том, как избежал заключения епископ Лиможский, жизнь которого находилась под большой угрозой. Герцог Ланкастер попросил за него у принца, и тот согласился, и приказал отдать его герцогу, чтобы тот поступил с ним, как пожелает. Епископ, имевших добрых друзей, послал сообщение о своем положении папе, который недавно приехал в Авиньон. И счастье епископа, что он так поступил, а иначе бы он был мертвецом. Папа написал такие настоятельные и любезные письма герцогу Ланкастеру, прося его, чтобы тот отдал епископа ему, что тот не захотел отказать, и отослал его папе, который чувствовал себя за это чрезвычайно ему обязанным.

Теперь мы расскажем о том, что происходило во Франции дальше.

Глава 291

Мессир Бертран дю Геклен делается коннетаблем Франции.

Король Франции был проинформирован о завоевании и разрушении Лиможа, и о том, как принц и его войско оставили его пустым и покинутым, что очень сильно огорчило его по причине страданий и гибели жителей. Потому, на совете ноблей и прелатов, а также, при общем согласии всего королевства, было сочтено благоразумным избрать вождя или главнокомандующего, называемого коннетаблем (так как мессир Моро де Финне желал оставить эту должность), который был бы доблестным и предприимчивым человеком, и к которому все рыцари и оруженосцы относились бы с должным уважением. После того, как все эти предметы были рассмотрены, они единодушно избрали мессира Бертрана дю Геклена (при условии, что он примет эту должность), как самого доблестного, лучше всех все знающего, самого искусного и счастливого в ведении дел французской короны из всех тех, кто носил оружие, защищая ее. Король написал ему через гонцов, чтобы он приехал в Париж. Гонцы нашли его в виконтстве Лимож, где он захватывал замки и мелкие крепости, которые он приводил в покорность к мадам Бретонской, вдове последнего сеньора Карла Блуасского. Недавно он взял один город под названием Брантом 37, жители которого ему сдались, и в это время находился в походе против другого.

Когда к нему приехали посланники короля, то он прекрасно их принял, так как хорошо знал, как это делать. Они передали ему письмо и прочитали свое послание слово в слово. Когда мессир Бертран сам увидел особый приказ, то не пожелал делать больше никаких отговорок, чтобы дожидаться изъявления воли короля Франции. Он выехал как можно скорее, направив своих людей в гарнизоны тех мест, что он завоевал, и назначил командовать ими своего племянника, мессира Оливье де Манни. Он поскакал в Париж, где застал короля в окружении множества сеньоров его совета. Они был принят всеми с большим удовлетворением, и король поведал ему о том, что он избран коннетаблем Франции. Услышав это, мессир Бертран смиренно и мудро отказался, говоря, что «он не достоин этого, что он всего лишь бедный рыцарь и простой башелье по сравнению с великими сеньорами, доблестными мужами Франции, хотя, фортуна могла ему иногда и благоприятствовать». Король ответил, «что эти отговорки не существенны, что он должен согласиться принять это достоинство, поскольку так было решено всем советом Франции, и что ему не преодолеть этого решения». Мессир Бертран использовал другие аргументы, чтобы отказаться, добавив: «Дорогие сеньоры и благородный король, я не могу, я не желаю, я никоим образом не могу поступать против того, что может быть для вас весьма желательным. Но, по правде сказать, я бедный человек, и низкого происхождения для должности коннетабля, которая столь велика и благородна, что тех, кто пожелает исполнять ее по праву и с честью, и кому подобает командовать и смотреть за всем строгим взглядом, стоит скорее поискать среди великих людей, а не среди бедных. Сейчас, сир, здесь находятся мои сеньоры, ваши братья, ваши племянники и ваши кузены, которые неоднократно командовали вашими армиями в различных походах, и как я буду отдавать им приказы? Определенно, дорогой монсеньор, зависть и ревность столь велики повсюду, что я должен буду защищаться от них. Потому я прошу вас не настаивать на том, чтобы я принял эту должность, но отдали бы ее кому-нибудь другому, кто будет готов ее принять, и который лучше меня знает, как ее исполнять». Король дал такой ответ: «Мессир Бертран, эта отговорка вам не к лицу, поскольку у меня нет братьев, племянников, кузенов, графов или баронов в моем королевстве, кроме тех, кто будет повиноваться вашим приказам. А если кто-нибудь будет поступать иначе, то он так прогневает меня, что скоро почувствует результат этого гнева. Потому я прошу вас по доброй воле принять эту должность».