Хроники

Как только король Энрике, который уже значительное время пробыл в Баньере со своим гарнизоном, узнал, что принц вернулся из Испании в свои владения, он уехал вместе со всеми своими воинами, бретонцами и их товарищами, к королю Арагона, который испытывал к нему большую привязанность и принял его с большой радостью. Он провел там всю зиму, и тогда между ними были заключены новые договора по поводу ведения войны против дона Педро. Бретонцы, которые были его сторонниками, уже совершали от имени короля Энрике набеги в Испанию. Им командовали мессир Арно де Лимузен, мессир Жоффруа Рикон и мессир Понс де Лаконе.

Теперь случилось так (как мне сообщили), что однажды, когда принц был в хорошем и веселом настроении, он позвал мессира Бертрана дю Геклена и спросил его, как он поживает. «Монсеньор, - ответил мессир Бертран, - мне никогда не было лучше. И иначе и не может быть, ведь, хотя я и нахожусь в плену, но являюсь самым высокочтимым рыцарем в мире». «Как так?» - возразил принц. «Во Франции говорят, - ответил мессир Бертран, - а также и в других странах, что вы столь боитесь меня и испытываете такой страх от того, что я могу обрести свободу, что не желаете мне ее дать, и это является основанием для меня считать себя столь ценным и высокочтимым». Услышав эти слова, принц подумал, что мессир Бертран ругается в хорошем смысле слова, ведь и правда, его совет не хотел давать ему свободу пока дон Педро не выплатит принцу и его армии те деньги, что обещал. Он ответил: «Что, мессир Бертран, вы воображаете, что мы держим вас в плену из страха перед вашей доблестью? Клянусь Святым Георгием, это не так, поскольку, мой добрый сеньор, если вы заплатите 100 тысяч ливров, то будете свободны». Мессир Бертран очень желал получить свободу и, услышав теперь, на каких условиях он может ее получить, дал принцу свое слово и ответил: «Монсеньор, да будет Божья воля, я не заплачу меньше». Когда принц это услышал, то начал раскаиваться в том, что сделал. Говорили, что некоторые члены его совета пошли дальше и говорили ему: «Милорд, вы совершаете большую ошибку, позволяя ему так легко заплатить выкуп». Они хотели порвать соглашение, но принц, который был добрым и верным рыцарем, ответил: «Раз мы даровали это, то мы этого и будем придерживаться, и никак не будем поступать иначе. Ведь для нас будет позором, и нас все будут порицать, если мы не согласимся на его выкуп, раз он предложил нам заплатить столь большую сумму как 100 тысяч ливров».

Со времени этой беседы мессир Бертран прилагал огромные усилия, чтобы достать денег и был так активен, что при помощи короля Франции и герцога Анжуйского, которые очень его любили, он менее, чем за месяц уплатил 100 тысяч ливров и уехал, вместе с 2 тысячами солдат, в Прованс, на помощь к герцогу Анжуйскому, где герцог осаждал Тараскон, принадлежавший королеве Неаполитанской.

В это время 62, был заключен договор о браке между лордом Лайонелом, герцогом Кларенсом и графом Ольстерским и дочерью сеньора Галеаццо, правителя Милана. Эта юная дама приходилась племянницей графу Савойскому, будучи дочерью его сестры мадам Бланш. Переговоры были так хорошо проведены с обеих сторон, что все было согласовано. Герцог Кларенс, в сопровождении огромного числа английских рыцарей и оруженосцев, приехал из Англии во Францию, где был принят королем, герцогом Бургундским, герцогом Бурбонским и сеньором де Куси, и в Париже состоялись пышные празднества. Он проехал через Францию, и добрался до Савойи, где галантный граф с величайшей честью встретил его в Шамберри (Chamberry). Дамы, как молодая, так и старая прекрасно принимали его там в течение 3 дней. На четвертый день он уехал. Граф Савойский проводил его до Милана, где он сочетался браком с его племянницей, дочерью сеньора Галлеаццо, в понедельник, после троицыного дня 1368 года. А теперь мы вернемся к французским делам.

Вы уже слышали о походе, что принц Уэльский совершил в Испанию, как он покинул эту страну, разгневанный поведением дона Педро и вернулся в Аквитанию. Когда он приехал в Бордо, то с ним пришли и все его воины, так как они не желали больше оставаться в Испании, поскольку не могли получить свой платы с дона Педро, по тем обещаниям, что он им дал. При их возвращении принц был не в состоянии собрать достаточно денег, так скоро, как он того хотел, ведь было страшно представить, насколько этот поход истощил и опустошил его. По этой причине, эти люди расположились на квартиры в Аквитании и не могли удержаться от нанесения там ущерба, так как их было свыше 6 тысяч солдат. Принц говорил с ними и упрашивал их, чтобы они поменяли свои стоянки и где-нибудь еще поискали себе содержания, поскольку он не может больше их содержать.

Капитаны этих рот (которые все были англичанами либо гасконцами, а именно: мессир Робер Брике, Жан Тренель, сэр Роберт Чени, мессир Гайлар Вигуйер, ле бург де Бретей, ле бург Камю, ле бург де л`Эспарр, Нандон де Багеран, Бернар де ла Салль, Ортиго, Ла Нуи и другие) не хотели гневать принца, поэтому они как можно быстрее покинули его владения и перейдя Луару, вторглись во Францию, которую называли называли своим домом. Они остановились в Шампани, в архиепископстве Реймском, в епископствах Нойон и Суассон, и их число ежедневно увеличивалось. Французы их до такой степени порицали за их прежние дела, которые их чрезвычайно раздражали, что если бы они их слышали, то им должно было бы казаться, что они желают воевать со всей Францией, и доводя дело до крайнего риска, они совершали набеги по французскому королевству, где они наносили такой ущерби и совершали такие злодеяния, что принесли много горя. Жалобы на них часто приносились королю Франции и его совету, но они не могли ничего исправить, так как боялись вступить с ними в бой, а некоторые из тех солдат рот, что были взят в плен французскими гарнизонами, говорили, что их тайком подстрекает принц Уэльский. Многие во Франции были удивлены таким поведением принца. Наконец, король Франции послал за сеньором де Клиссоном и назначил его капитаном против этих необузданных рот, поскольку он был добрым и храбрым рыцарем, за что король очень его любил.

В это время был заключен брак между сеньором д`Альбре и мадам Изабеллой де Бурбон, который не очень понравился принцу Уэльскому, желавшему, чтобы он выбрал себе жену из другого дома. Он очень грубо и оскорбительно говорил и о нем и о его супруге. Главные члены его совета, а также рыцари и оруженосцы, извинялись за него как могли, говоря: «Каждый возвышается и повышается в своем ранге настолько, насколько хорошо может это сделать, и не следует позорить славного рыцаря, если для своей чести и состояния он избирает путь, наиболее пригодный для себя, если иметь в виду, что он не отказывается от своей службы сеньору, чьим вассалом является». Этими и подобными словами отвечали принцу в надежде его умиротворить, но, тем не менее, несмотря на видимость, он был очень далек от того, чтобы успокоиться. Ведь он хорошо осознавал, что этот брак является знаком отчуждением д`Альбре от него и от его партии, как в действительности и случилось в соответствии с тем, о чем более подробно будет объяснено ниже.

В течение этого времени роты стали на постой во Франции, и некоторые члены совета принца посоветовали ему обложить налогом земли Аквитании. В частности, чтобы убедить его, особенно большие усилия предпринял епископ Родеза, что в Руэрге. Двор принца и принцессы был столь грандиозен, что ни у одного государя христианского мира не было более величественного.

Бароны Гаскони, Пуату, Сентонжа и Руэрга, которые имели право протеста, также как и представители главных городов Аквитании, по поводу этого налога были созваны на собор. Этот парламент состоялся в Ниоре, где епископ Родезский, канцлер Аквитании, в присутствии принца, полностью объяснил сущность этого налога и то, каким образом он будет собираться, и что принц никоим образом не намерен продолжать собирать его дольше 5 лет или после того, как он покроет большой долг, образовавшийся в результате испанского похода. Депутаты из Пуату, Сентонжа, Лимузена, Руэрга и Ла-Рошели согласились на это обложение, при условии, что принц в течение 7 лет удержит прежний вес монеты. Но в этом ему отказали депутаты из верхних частей Гаскони, а именно, граф Арманьяк, сеньор д`Альбре, его племянник, граф Комменж, виконт Кармэн, сеньор де ла Бард, сеньор де Канд, сеньор де Пинкорне и еще несколько великих баронов из их графств и больших и малых городов, находящихся под их юрисдикцией, говоря, что «в прежние времена, когда они находились в вассальной зависимости от короля Франции, их не облагали никаким сбором, субсидией, налогом или габелью, и что они никогда не покорятся такому обложению до тех пор, пока будут в состоянии за себя постоять, что их земли и сеньории были свободны от всех обязательств, и что принц поклялся сохранять их в этом положении». Все же, ради того, чтобы покинуть парламент принца по-дружески, они объявляют, что когда вернуться к себе домой, то более полно рассмотрят это дело, и что они посоветуются с некоторыми прелатами, епископами, аббатами, баронами и рыцарями, к которым это относится, и более тщательно, чем сейчас, обсудят это требование». Принц Уэльский и его совет не могли на этот раз добиться большего, парламент в Ниоре был прерван, и все вернулись по домам, но принц приказал всем собраться вновь в назначенный день, дата которого была определена перед тем, как они разъехались.