Страница 20 из 36
В это же мгновение, пересилив лихорадочное волнение, я громко крикнул с места? «Есть!» – и направился к трибуне.
Зал замер от неожиданности. Тем более, что лишь немногие, главным образом члены Подготовительного комитета, да отдельные работники аппарата ЦК КПСС и представители делегации Краснодарского края знали меня. И лишь немногие догадывались, зачем я вышел к трибуне, о чем буду говорить. Переведя дух, я начал:
«Товарищи! Хотя Михаил Сергеевич попросил пощадить его, проявить милосердие в связи с нездоровьем и плохим самочувствием, но, прошу понять, у меня не будет другой возможности сказать то, что я обязан сказать от имени Подготовительного комитета Российской партконференции, членом которого являюсь, представляя сотни тысяч коммунистов Краснодарского края. В Подготовительном комитете – представители всех автономных республик, краев, областей, округов РСФСР. Мы привезли с собой настроения и пожелания миллионов коммунистов. Нам искренне хотелось, чтобы их голос – голос партийных низов, голос партийной массы был услышан и отражен в документах Российской партийной конференции. Абсолютное большинство коммунистов России единодушно высказались за безотлагательное создание Компартии РСФСР, за то, чтобы Российская партконференция конституировалась в Учредительный съезд, который должен провозгласить образование Компартии РСФСР.
Эти настроения и пожелания партийных масс отражены в докладе, подготовленном нами для Российской партконференции. Название доклада говорит само за себя: «За партию ленинского типа, за социализм и комму нис тическую перспективу». Этот доклад – результат месячной напряженной работы, жарких дискуссий и споров; он буквально выстрадан нами. Однако делегаты Российской партийной конференции, которых вы представляете, не услышат доклада Подготовительного комитета. Генеральный секретарь проигнорировал его, проигнорировал волю миллионов коммунистов, которых мы представляем. Он намерен выступить с другим вариантом доклада, подготовленным за нашей спиной, втайне от Подготовительного комитета, «теневой» аппаратной командой по его рецепту. Нам удалось добиться права ознакомиться с ним, и я обязан сказать, что его содержание нас разочаровало, и мы высказали свое решительное несогласие с ним.
Суть в том, что этот «аппаратный» доклад подготовлен, как нам сказали, в соответствии с установками Генерального секретаря. Те идеи, те принципы, которые в нем содержатся, не имеют ничего общего с нашими представлениями о коммунистической партии ленинского типа, они далеки от марксистско-ленинского учения о коммунистической партии, принципах ее построения, о ее целях и задачах».
Зал в едином порыве, кроме первых двух рядов, взорвался бурными аплодисментами, а Горбачев, стоя перед микрофоном в центре стола, стал кричать, пытаясь остановить мою речь:
– Как это не ленинского типа? А какого же еще?
Я уверенно парирую его вопрос:
– Социал-демократического – и по идеологии, и по организационному построению. По сути своей социал-демократизмом пропитан весь доклад, с которым вы намерены выступать на Российской партконференции.
Зал снова взрывается бурей аплодисментов. А Горбачев, стараясь вызвать замешательство и в зале, и мое, снова кричит в микрофон:
– Перестаньте! Успокойтесь! Кому вы аплодируете?!
Но я уже – «на крыльях». Почувствовав настроение аудитории, ее горячую поддержку, продолжал:
– Разговоры о демократизации партии, внутрипартийной жизни, которые ряд лет ведет Михаил Сергеевич, – это блеф. За время пребывания в ЦК КПСС, мы убедились, что здесь царит неистребимый дух иерархических отношений и диктатуры генсека. Господствует такая атмосфера, когда ни секретарь ЦК КПСС, ни член Политбюро не могут решить без согласования и одобрения Генерального секретаря ни один самый пустяковый вопрос, – к примеру, дать согласие на участие в работе Подготовительного комитета представителей платформ, образовавшихся в КПСС, и, в частности, представителей движения «Коммунистическая инициатива». Нас крайне беспокоит такая организация работы аппарата, Секретариата, Политбюро, которая сковывает инициативу, творческий подход к работе, парализует волю и ум работников. Это не имеет ничего общего с ленинскими нормами партийной жизни. Это весьма опасное явление для нашей партии. И очень жаль, что этот дух насаждается Генеральным секретарем.
Снова и снова взрывается зал аплодисментами, а я перехожу к заключительной части своей речи:
– Дорогие товарищи! От имени Подготовительного комитета убедительно прошу вас дать слово для содоклада на Российской партконференции представителю Подготовительного комитета, чтобы рассказать делегатам о нашей позиции и наших подходах к вопросу создания Компартии РСФСР, как партии ленинского типа.
И второе. Чтобы коммунисты РСФСР, всей партии узнали о содержании подготовленного нами доклада, отвергнутого Генеральным секретарем ЦК КПСС, мы настаиваем на его размножении и раздаче всем делегатам. Прошу поставить эти предложения на голосование!»
Следуют реплики со всех сторон: «Правильно! Поддержать! Голосовать!»
Я благодарю всех присутствующих за внимание и поддержку, понимание моей тревоги и под бурные, долгие аплодисменты направляюсь на свое место в зале.
Совещание представителей фактически единогласно высказалось за предоставление на Российской партконференции слова для содоклада представителю Подготовительного комитета, а также за размножение и раздачу нашего варианта доклада всем делегатам Российской партконференции.
Мою позицию и предложения, а значит, позицию в целом Подготовительного комитета единогласно поддержали представители всех делегаций коммунистических организаций всех автономных республик, краев, областей, округов. Даже представители всех платформ, включая «демплатформу в КПСС». Об этом они потом мне сами говорили.
Только члены Политбюро и Секретари ЦК КПСС, занимавшие два первых ряда, сидели молча, опустив головы. Никто из них не поддержал меня ни голосованием, ни одобрительной репликой.
После окончания совещания я решил подойти к Г. А. Зюганову, присутствовавшему на нем, чтобы узнать его мнение о моем выступлении. В ответ услышал: «Жестко. Резко. Но… в принципе, правильно».
Это было мое первое общение с ним. Оно запомнилось потому, что состоялось в момент, до того времени главный в моей жизни. Да, пожалуй, и во всей жизни.
…Вечером того же дня, 16 июня 1990 года, состоялось заседание Подготовительного комитета, проведенное инициативным путем, без участия кого-либо из официальных лиц. Присутствовало абсолютное большинство членов Подготовительного комитета. Надо было определиться с содержанием содоклада на предстоящей Российской партийной конференции, а также решить, кому поручить выступить с содокладом.
Несколько человек сразу же назвали мою кандидатуру, но кто-то заметил, что, по формальному поводу, мне могут не предоставить слово, поскольку я не являюсь делегатом. Тут же поступило уточнение. Предстоит выступать не от делегации, а от Подготовительного комитета – полномочного представителя всех партийных организаций РСФСР.
Были названы и другие кандидатуры.
Наступил момент голосования. Я отошел в сторону. Слово взял Виктор Аркадьевич Тюлькин:
– Итак, ставлю на голосование кандидатуры в порядке поступления предложений. Первым был назван Иван Павлович Осадчий. Кто «против»? Против – нет! Избран единогласно.
В качестве резервной, запасной кандидатуры был утвержден Николай Гаврилович Биндюков – представитель Новгородской областной партийной организации, ректор педагогического института, делегат XXVIII Съезда КПСС и, соответственно, Российской партконференции.
В оставшиеся дни и часы шла напряженнейшая работа над текстом доклада, который мною был предварительно подготовлен.
Помимо микро-группы, работавшей над докладом, в подготовке нашего содоклада активно участвовали представители движения «Коммунистическая инициатива», ленинградские ученые-марксисты В. Г. Долгов и М. В. Попов.