Страница 13 из 26
Она дотлевала огарком,
Иссохшая, вся в метастазах.
Совала рубли санитаркам,
Чтоб вовремя подали тазик...
...А праздничный шарик воздушный,
Опавший и больше не нужный,
Едва колыхался над нею,
Над бедной хозяйкой своею.
1979
После войны
Они сумели выжить — выползти
В забытый мир белья и чая,
Смесь недоверия и лихости
Пред этим миром ощущая.
И вскорости шкапы семейные
Во мгле беспамятно-уютной
Укрыли сбруи портупейные,
Планшеток целлулоид мутный,
А также гимнастерки мятые,
Что сохраняли два-три круга:
Проплешины белесоватые,
Где орден ввинчивался туго.
Разменной явью окруженное,
Позабывалось всё, что было.
Лишь ночью сердце обнаженное
Ползло, прицеливалось, било,
Хватало радости мгновенные
С оглядкой, словно на привале...
И женщины послевоенные,
Робея, шрамы целовали.
1977
Видение отбытия
А.В.
Вестибюль — или, может, пакгауз, вокзал;
Мер-приятье, эвако-ликбез;
Тусклый свет; хриплый рупор, что свыше сказал:
"Группа восемь, с вещами и без".
На себе мы по-нищенски щупаем швы:
Что зашито в них — вши или пшик,
Пепел близких, отлётный билет из Москвы
Или плавленых камушков шик?
Да, ведь был у нас плавленый, Аля, янтарь
В золоченых цапучих когтях!
Этот Ювелирторг, поспешая, нашарь —
И отдаришься в дальних гостях!
Коль прошляпит таможня, там можно — вспори,
И былой безмятежный престиж
Ты хозяевам выдашь: их чай до зари,
Поученья и кров возместишь.
Всюду пусто? Прощупай манжет, воротник!
Даже наш поэтический лавр
Не зашила ты, дура?! Идти через миг
С чемоданом дозволенных швабр!..
...Просыпаемся потно, еще теребя
Швы рубах; слыша рупорный бас:
"Группа восемь, на выход, и строем — в себя,
Ибо Царствие Божие — в вас".
1990
Пружина
"Мы не жили, — сказал нам К.,
Вернувшись из Канады. —
Еще не ведали пока
Житейской мы отрады!"
Да, от рожденья наша плоть
Комфорта не знавала,
И скудость нас перемолоть
Лет в сорок успевала.
О да, немотствовал наш дух,
Подавлен и подвален.
Мы говорить решались вслух
В лесу иль средь развалин,
И отключали телефон,
И радио включали,
Чтоб не был слышен даже стон
Того, о чем молчали.
Нас, как пружину, страх прижал, —
А ничего нет проще,
Прижав, придать пружине жар
Потенциальной мощи.
Отчизна, кредиторша та,
Которой жизнью платим, —
Ты без прощенья проклята
Иль прощена проклятьем?
Как жемчуг спит на вязком дне
И нимб — в клейме печати,
Так в испытуемой стране —
Надежда Благодати.
1988
Литературное объединение
И что же видит? За столом
Сидят чудовища кругом!
("Евгений Онегин")
Впервые я сюда пришла.
Гляжу на всех с порога.
Я нескладна и несмела,
А в чем-то и убога...
Как прозвучит моя строка,
И буду ли достойна?
...Застольцы смотрят свысока,
Но как-то неспокойно.
Вот этот, ростом небольшой,
Набрякший тайной злобой...
Понятно сразу: он — с душой!
И не пойми, попробуй.
Он подает открытый знак,
Что мыслит он подспудно!
А если честно — мыслить так
Ему совсем не трудно.
...А рядом — плотный чернозем
Исходит паром душным, —
Вот-вот в ладонь его возьмем,
Как в фильме показушном, —
Захочет, всё произрастит,
Что колос, что крапива!
Интеллигентов не простит,
Но выпьет с ними пива.
Герой расхристанных ночей,
Намеренно-патлатый.
Довольствуясь неважно чьей
Восторженною платой,
Он всё-то пьет и всё-то рвет
Немытую рубаху.
Неясно, врет или не врет,
А нагоняет страху!
Вот, непоседлив и упруг,
Бровастый горбоносец.
Его подкидывает вдруг
И ветерком относит,
Бренчит в нем сердце бубенцом.
С дороги он — свежее...
...Вот ведьма с тыквенным лицом,
С агатами на шее,
Во взоре — мистика вранья,