Страница 34 из 82
С тем выговором или без выговора — это, пожалуй, уже и не столь важно, но 11 марта 1943 года летчик Хрущев на аэродром не вернулся. В составе девятки под командой комэска капитана Мазурова он вылетел на боевое задание в район севернее Жиздры. Предстояло отразить налет бомбардировщиков, не допустив бомбометания по наступающим войскам 16-й армии.
Когда подошли «фоккеры», Заморин и Хрущев вступили в бой. Вскоре Иван сбил одного ФВ-190, а Леонид прикрывал своего ведущего и был атакован вторым «фоккером». Заморин закрутил машину на помощь ведомому. Сверху камнем бросился отбить атаку противника Герой Советского Союза Василий Барсуков. Но самолет Хрущева вдруг сорвался в штопор…
— Он штопорил со взятой на себя ручкой. Так из штопора никогда не выйдешь, — говорил Василий Николаевич. — А парень был артельный, не зазнавался. И в бой рвался — видимо, не терпелось смыть пятно, вину свою…
«Организованные мною самые тщательные поиски с воздуха и через партизан пока не дали результатов, — писал о сыне члену Военного совета Воронежского фронта Хрущеву командующий 1-й воздушной армией генерал-лейтенант авиации Худяков. — В течение месяца мы не теряли надежду на возвращение Вашего сына, но обстоятельства, при которых он не возвратился, и прошедший с того времени срок заставляют нас сделать скорбный вывод, что Ваш сын гвардии старший лейтенант Хрущев Леонид Никитич пал смертью храбрых в воздушном бою против немецких захватчиков.
Первая воздушная армия потеряла молодого талантливого лётчика-истребителя, а Вы лишились сына.
Сообщая Вам эту тяжелую весть, прошу принять мое искреннее соболезнование».
С письмом к Хрущеву надо было отправить кого-то из однополчан Леонида. Комдив Захаров снарядил старшего лейтенанта Заморина, с кем Леонид летал. И вот Иван вырядился в парадное, нацепил свой внушительный иконостас боевых наград и отправился к члену Военного совета.
— Знали, кого посылать, — заметил между прочим Никита Хрущев, когда Заморин представился ему, передавая печальное сообщение.
Конечно, как отец, он переживал гибель сына, но заключил философски:
— Да, война требует жертв…
К слову сказать, в личном деле старшего лейтенанта Л. Н. Хрущева о том, что он попал в штрафники, — ни слова, ни полслова.
Спустя годы я обратился к Ивану Заморину по поводу давнего боя, из которого он вернулся без своего ведомого. Толком ведь никто не видел, что произошло с машиной Леонида Хрущева. Заморин на мое письмо не ответил. А вот что рассказали мне — со слов Вячеслава Михайловича Молотова — Феликс Чуев и Евгений Джугашвили.
Летчик Хрущев в штопорящем самолете не разбился, а попал к немцам в плен и стал с ними сотрудничать, агитировать наших бойцов за сдачу врагу. Тогда специально подготовленная группа выкрала сына Хрущева, затем партизаны сообщили об этом в Москву и запросили самолет, чтобы переправить «агитатора» через линию фронта. Из Москвы последовал ответ: «Не будем рисковать жизнью другого летчика, — самолет не дали, а по поводу пойманного распорядились: — Решайте сами…»
Сына Никиты расстреляли.
О том свидетельствует и генерал-полковник И. А. Кузовлев:
«…сын Н. С. Хрущева, Леонид, в 1943 году попал в плен к немцам. По настоятельной просьбе Н. С. Хрущева И. В. Сталин дал согласие на обмен его сына на немецкого военнопленного. Обмен состоялся, но, как установили работники КГБ, когда Л. Н. Хрущев находился в фильтрационном лагере для бывших военнослужащих, в плену он вел себя плохо, работал в интересах гитлеровской Германии. По совокупности совершенных преступлений Л. Н. Хрущев военным трибуналом был осужден и приговорен к расстрелу».
Генерал-полковник И. А. Кузовлев был заместителем начальника Главного управления кадров Министерства обороны СССР, а это, согласитесь, не «мальчик из кулинарного техникума»…
В доме на Лубянке, известном своей революционной крутостью, мне рассказывали, как в годы правления Никиты основательной ревизии подвергались там многие «дела». Беспощадно были подчищены и протоколы допросов советских военнопленных. Не случайно в них остались записи: «изъято… 180 листов», «изъято… 36 листов». Особенно ударную чистку специалисты компетентных органов провели в 1953 и 1954 годах — с восшествием на престол «нашего дорогого Никиты Сергеевича». Что делать, в Кремле любят, чтобы во всем был порядок…
А для Василия Сталина сорок третий год отмечался потерями его верных боевых друзей. Давняя дружба — еще по Каче — связывала его с Николаем Власовым, одним из тех, кто учил Василия летать. Лихой атакующей хватки истребитель, словно самой природой созданный для того, чтобы властвовать в небе, Николай Власов был далек от тех прилипал, которые холуйски виражили вокруг сына Сталина: а вдруг что-то обломится, вдруг Вася к очередной звездочке и лампасам путь сократит…
Преданные Василию друзья были далеки от шкурнических интересов. Десять Героев Советского Союза, бойцы 32-го гвардейского — Котов, Луцкий, Орехов, Гарам, Савельев, Хользунов, Федоров, Анискин, Шишкин, Макаров — не нуждались ни в чьих протекциях. 184 самолета противника, сбитых за один 1943 год, — это и их вклад в боевую работу полка.
Одиннадцатый Герой, Николай Власов, 29 июля на свой аэродром не вернулся. Подробности того дня Василий узнал значительно позже. А тогда в учетную карточку Николая Власова записали: «При перелете с аэродрома Плехановка г. Ленинград пропал без вести. Исключен из списков КА».
Как потом выяснилось, его самолет был сбит огнем зениток противника. Летчик сумел справиться почти с неуправляемой машиной, но при посадке на опушке леса самолет налетел на пень, перевернулся и развалился на части…
Очнулся Николай уже в плену. Отправили его в крепость-тюрьму Вюрцбург. Там летчик придумал план побега: сначала угодить в медпункт, усыпить дежурного врача, затем из соседней комнаты проникнуть через разобранную кирпичную кладку к пленным морякам, переодеться в гражданскую одежду и с ними вместе через уборную, расположенную на первом этаже, выскочить во двор и бежать к стене. Со стены — на дно глубокого рва, из рва по веревке — и в лес. Веревку должен был заранее приготовить и сбросить моряк Владимир Сысоев — он жил за стенами крепости, на лесопильном заводе.
Все шло, как задумано. Николай заранее подготовил несколько отмычек для медпункта, моряки подпилили оконную решетку в уборной, разобрали и на время замаскировали кирпичную кладку. Были готовы и одежда, и продукты для беглецов.
Настал назначенный день. Час ночи. Улучив момент, Николай сыпанул в стакан врача снотворного. Дальше тоже все шло по плану. Но когда рухнула замаскированная штукатуркой стена и моряки готовы были передать летчику одежду, раздался крик, поднялась тревога — очнулся врач.
Однако остановить порыв пленных уже ничто не могло.
— Бежим! — подбадривал товарищей по беде Николай Власов.
А в это время за каменными стенами тюрьмы вспыхнули прожекторы, охранники с собаками окружили всю территорию, Власова схватили…
Только через несколько дней, когда поправился после побоев, Николай вышел из карцера на прогулку. А дальше вот что вспоминает о летчике Власове один из узников той тюрьмы, бывший командующий 16-й армией генерал-лейтенант М. Ф. Лукин:
«Гляжу — уже без орденов. И Золотой Звезды на нем тоже нет. Не сводит глаз с моего окна. Я помахал ему платком, мол, вижу, вижу тебя… Тогда он стал притаптывать землю вокруг камня. Я понял — под камнем он что-то оставил для меня. На прогулке незаметно отодвинул этот камень и поднял его записку.
„Товарищ генерал, вы оказались правы, — писал Николай. — Кто-то предал меня… В земле здесь лежит моя звезда. Возьмите ее! Прошу вас, если вы останетесь живы, отвезите ее на Родину, покажите моим родителям эту звезду и потом передайте кому следует. А пока я жив, еще раз попытаюсь бежать…”
Я спрятал его звезду и домой привез. После войны родители Героя Советского Союза Николая Ивановича Власова приезжали ко мне в Москву, я показал им Золотую Звезду их сына, а потом передал ее в Министерство обороны СССР».