Страница 5 из 163
Атаман, генерал Филимонов, горько жаловался мне на чинимые генералом Деникиным кубанцам незаслуженные обиды, на постоянно подчеркиваемое Ставкой пренебрежительное отношение к нему и местным властям.
На то же сетовал и Походный Атаман генерал Науменко, указывая, что, признав наравне с Доном автономию и прочих казачьих новообразований, Главное командование в то же время сплошь и рядом по отношению к Кубани нарушает свои обязательства. В то время как Дон имел свою Донскую армию, подчиненную генералу Деникину лишь в оперативном отношении, Кубань, пославшая на защиту родины большую часть своих сынов, этого права была фактически лишена. В то время как в Донской армии назначения, производства исходили непосредственно от Атамана, в Кубанских частях право оставлял за собой генерал Деникин».
Тут же генерал Врангель добавляет от себя: «Эти жалобы имели, несомненно, некоторое основание. Для единства действий и успешности нашей борьбы главное командование, в отношении подведомственных ему войск, должно было располагать полной мощью. Двойственное подчинение казачьих частей, несомненно, создавало немало затруднений. Однако принцип полного и единоличного подчинения казаков необходимо было бы провести в жизнь в равной степени как в отношении Кубани и Терека, так и Дона. Нахождение же в рядах Вооруженных Сил Юга России казачьих частей, хотя бы и разных Войск, на различных основаниях, представлялось, несомненно, несправедливым и должно было быть чревато последствиями.
Существование Отдельных Казачьих армий в оперативном, да и в других отношениях, несомненно, крайне усложняет дело, однако если, тем не менее, находится необходимым оставить за Доном право иметь свою армию, то и Кубань и Терек должны иметь это право»19.
Продолжим дальше по книге генерала Врангеля. Генерал Романовский, начальник штаба главнокомандующего, в письме к генералу Врангелю от 24 апреля 1919 года со станции Тихорецкая, пишет: «У Вас, вероятно, был уже генерал Науменко и говорил по поводу Кубанской армии. Сама обстановка создана, что почти все Кубанские части собрались на Царицынском направлении и мечты кубанцев иметь свою армию могут быть осуществлены. Это Главнокомандующий и наметил исполнить. Науменко, конечно, очень обрадовался. С созданием Кубанской армии становится сложный вопрос о командовании ею. Все соображения приводят к выводу, что единственным лицом, приемлемым для Кубани, и таким, которого будут слушаться все наши Кубанские полководцы — Покровский, Ула-гай и Шкуро, являетесь Вы. Главнокомандующий интересуется — как Вы к этому вопросу относитесь?»
В этом же письме генерал Романовский пишет, что из терских частей будет создан «Терский корпус», который не войдет в Кубанскую армию, а войа^т в Добровольческую20. В ответ на письмо Романовского генерал Врангель рассуждает: «Мысль, что мне придется командовать Кубанской армией, армией отдельного Государственного образования, в политике, в значительной мере идущей вразрез с политикой Главного командования, справедливо меня пугала.
Как Командующий Кубанской армией, я оказался бы в некотором подчинении Кубанской власти и был бы неизбежно причастен к политике Кубани, которую я разделять не мог».
Свои мысли генерал Врангель, видимо, сообщил генералу Романовскому, который ему ответил: «Объединение Кубанских частей в армию с наименованием КУБАНСКОЙ не должно быть понимаемо как признание какой-либо зависимости этой армии от Кубанского Правительства и расширения прав последнего в отношении Кубанских войск».
Продолжим и еще: на Маныч к генералу Врангелю прибыли Кубанский Атаман генерал Филимонов и генерал Науменко. Было совещание, которое генералом Врангелем описывается так: «При этих условиях Кубанский Атаман сам отказался от предложения генерала Деникина именовать новую армию КУБАНСКОЙ, признав, что раз, по существу, вопрос не разрешен, то лучше рк вновь формируемой армии дать название КАВКАЗСКОЙ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ, под каковым большинство войск Маныч-ского фронта сражались за освобождение родного им Кавказа.
Тут же, за обедом, составили телеграмму генералу Деникину, каковую подписали Кубанский Атаман и я»21.
Вопрос о создании Кубанской армии все же не закончился. После взятия Царицына Кавказской Добровольческой армией, состоящей из трех Кубанских корпусов, 2-й Терской казачьей дивизии и Горских частей, генерал Врангель прибыл в Екатеринодар. Продолжим его строки:
«30 июня 1919 года состоялось совещание с казаками. Совещание происходило на квартире генерала Науменко. Присутствовали генералы — Романовский, Плющевский-Плющик22, Атаман генерал Филимонов и генерал Науменко.
Я изложил общую обстановку, дал сведения о боевом составе частей, данные о необходимом количестве пополнений.
Генерал Филимонов, не касаясь вопроса по существу, стал говорить о том, что казаки глубоко обижены несправедливым к себе отношением; что давнишние чаяния их иметь собственную Кубанскую армию, несмотря на неоднократные обещания генерала Деникина, не получили удовлетворения. Что — будь у казаков собственная армия, все, от мала до велика, сами стали бы в ее ряды.
Генерал Романовский возражал, указав, между прочим, что среди кубанцев нет даже подходящего лица, чтобы стать во главе армии. «Разве что Вячеслав Григорьевич мог бы командовать армией?» — со скрытой иронией добавил начальник штаба.
Генерал Науменко поспешил заявить, что он сам не считает себя подготовленным к этой должности, но что в замене Командующего Кубанской армией нет и надобности. Командующий Кавказской армией, которая состоит почти из одних кубанцев, хотя по рождению и не казак, но имя его достаточно популярно среди Кубанского казачества, и оставление его во главе Кубанской армии удовлетворило бы и «правительство», и казаков.
Войсковой Атаман поддержал генерала Науменко. Я решил сразу покончить с делом и, раз навсегда, совершенно определенно, выяснить взгляд мой на этот вопрос.
«Пока я Командующий Кавказской армией — я не отвечаю за политику Кубани. С той минуты, как я явился бы командующим Кубанской армией, армией отдельного государственного образования, я стал бы ответственным за его политику. При настоящем же политическом направлении мне, ставши во главе Кубанской армии, осталось бы одно — скомандовать: «Взводами налево кругом» — и разогнать Законодательную Раду».
Наступило общее смущенное молчание. Генерал Романовский поспешил закончить совещание, прося Атамана и генерала Науменко сделать все возможное для скорейшей высылки в мою армию пополнений. Ничего определенного я добиться не мог»23.
Кубанская армия не была сформирована. Все армии генерала Деникина — Добровольческая, Донская и Кавказская — к концу декабря 1919 года с тяжелыми боями отошли за Дон. Холодный расчет говорил — это конец.
Мы, фронтовики, так не думали. Считали, что это есть временные неудачи. А что происходило тогда в тылу — послушаем генерала Деникина: «Настал 1920-й год. Генерал Врангель получил назначение формировать Казачью конную армию, прибыл в Екатеринодар, где имел ряд совещаний с Кубанскими деятелями. На этих совещаниях были выработаны общие основания формирования трех Кубанских корпусов, во главе которых должны были стать генералы — Топорков24, Науменко и Шкуро.
Между тем, как оказалось, с возглавлением Казачьей группы бароном Врангелем вышло недоразумение (на Тереке. — Ф. Е. ) и на Кубани. Заместитель Кубанского Атамана Сушков и председатель Кубанской Рады Скобцов25 отнеслись к такому предложению совершенно отрицательно, заявив, что «если это случится, то казаки не пойдут в полки, так как генерал Врангель потерял свой престиж на Кубани». Они просили генерала Науменко «принять меры, чтобы барон сам отказался от этой мысли». Науменко поручение исполнил»26.
В январе 1920 года оформилась Кубанская армия и первым командующим генералом Деникиным был назначен генерал-лейтенант Андрей Григорьевич Шкуро.