Страница 134 из 163
Но никого он не уговаривал «остаться» — ни офицеров, ни части корпуса, которые были в разных пунктах. Обо всем этом мной уже написано довольно подробно. Я с ним однополчанин по мирному времени 1913 — 1914 годов, когда он был подъесаулом в свои 39 лет от рождения, хорошо его знал и он дружил со мной.
Иное дело войсковой старшина Владимир Безладнов. Спешенным Корниловским конным полком шашек в четыреста он занимал последнюю сильную арьергардную позицию от моря, через шоссе к востоку. Никто тогда и не думал о могущей быть трагедии всей Кубанской армии. После отъезда генерала Бабиева в Крым я вновь вступил в командование 2-й Кубанской дивизией, осматривал с Безладновым их позицию и видел твердое настроение последнего — защищаться до конца.
Я знал хорошо Безладного, когда он был еще подъесаулом, а я у него также подъесаул, и помощник, и полковой адъютант, советник и доверительное лицо в Корниловском конном полку осенью 1918 года в За-кубанье. В течение месяца жили, спали в одной комнате в станицах и неразлучны были в боях.
Добрый, компанейский, отличный полковой товарищ, храбрый офицер, а недостатки — недостаточно распорядительный, с упрямством черноморского казака, коим он был по рождению. Он сын офицера. По рождению, по воспитанию он — «городское дитя». Нужно полагать, что только с производством в офицеры он «по-настоящему» столкнулся с казаками. Я видел — он с ними не умел разговаривать, не понимал их психологически. Для него казак был воин, и только. Но зато «приказ начальства» — это главное и подлежит безоговорочному исполнению. Так, по этой психологии, погибло 15 молодых казаков Константинов-ской станицы Лабинского отдела, мобилизованных красными и перешедших к нам, в Корниловский полк366.
Повторяю, что в полках никто не думал о возможной капитуляции Кубанской армии, когда до них дошел слух о начавшихся переговорах с красными. Полковник Дрейлинг, начальник штаба армии у Атамана Букретова, на военном совете в Адлере подчеркнул, что переговоры надо затянуть дня на три, когда прибудут корабли из Крыма.
В естественном порядке и воинской дисциплины, и воинской морали Безладнов приказал своим офицерам до конца оставаться в полку с казаками и ждать нового приказа свыше, чтобы оставить свою арьергардную позицию и идти грузиться на корабли. Но приказа не последовало, как и не прибыли корабли. Да их и не думали присылать...
«Сам погибай, но товарища выручай», — твердо говорит один из параграфов Устава внутренней службы Императорской армии, на котором твердо, священно воспитана была Российская армия. Всякий приказ начальника подлежал точному и немедленному исполнению. Вот те причины, как и личное упрямство Безладнова, толкали его требовать от своих офицеров «не покидать полк».
Все говорило против Безладнова, чтобы он лично ждал снисхождения себе от красных! Первопоходник. Старейший корниловец. Командир сотни во 2-м Кубанском походе и последний командир Корниловского конного полка. И он остался. Остался и был расстрелян красными в Ека-теринодаре во время десанта из Крыма на Кубань. За верность воинской чести он погиб, до конца оставаясь со своими казаками.
Если в армии будут знать, что в самые трагические моменты начальники могут бросить своих подчиненных и спасаться в одиночку, армия эта будет неустойчива в боях и морально больна. Это — психологический закон.
Есть легенда, что, когда Александр Македонский проходил со своими легионами по Аравийской пустыне, его воины умирали, не имея воды. Кто-то достал кувшин с водой и преподнес ему для утоления жажды, а он, выйдя перед легионами, сказал: «Не хочу уталять своей жажды, если вы сами без воды!» И, подняв кувшин вверх перед собой, на глазах всех вылил воду на песок.
Адъютант Корниловского полка, есаул Алексей Матвеевич Козлов, гостивший в Нью-Йорке на Рождественских Святках, дружески рассказал мне следующее:
«Корниловский полк занимал вторую арьергардную оборонительную позицию южнее селения Хоста на Черноморском побережье и был непосредственно подчинен генералу Морозову. Командир полка, войсковой старшина Безладнов, получив уведомление от генерала Морозова о капитуляции Кубанской армии, собрал нас, офицеров, и заявил, что он лично остается с полком, но кто хочет выехать в Крым — препятствий чинить не будет. Произошло разногласие. Чтобы положить предел ему — Безладнов предложил отойти тем, кто решил уехать. Их набралось ровно половина наличного состава офицеров полка. Вторая половина решила остаться с казаками. После этого Безладнов подошел к нам, расцеловался с каждым, и мы, в ту же ночь, выехали в Адлер», — закончил он. Это, коротко, «другая версия».
Сколько было тогда офицеров в полку, сколько выехало в Крым и сколько осталось с казаками — за давностью времени выяснить трудно. Перечислю лишь старших в чинах, коих видел и с коими перенес «лагерное и тюремное заключение» в красной России. Одних только штаб-офицеров было шесть человек, а именно: войсковые старшины — Безладнов В. (командир полка), Трубачев А. (его помощник), Лебедев П., Друшляков Ф., Козлов И. и Ростовцев И.
Есаулы — Воропаев367, Дзюба К. и Дзюба С., Бэх А. Фамилии младших офицеров не помню.
Гражданскую войну я начал в Корниловском полку, в коем пробыл 9 месяцев, являясь самым старшим офицером полка у полковника Ба-биева; из них 3 месяца командовал полком, назначенный Бабиевым же, ставшим генералом и начальником дивизии. Всех офицеров полка знал отлично. За эти 9 месяцев в полку было убито 8 офицеров и 25 ранено. Фамилии их, пункты и даты гибели и ранений помещены в брошюре 14-й об этом храбром авангардном полку368. За это время сам был ранен четыре раза, последнее ранение 27 апреля 1919 г. — в должности командира полка. Все в конных атаках. С полком, в тяжелых наступательных боях, почти без патронов, с Бабиевым, прошел Закубанье, Ставрополье и часть Астраханской губернии. При мне на Маныче в апреле 1919 года все офицеры произведены были в следующие чины «за выслугу лет на фронте и за боевые отличия» по достоинству. Щедрый и доброжелательный генерал Бабиев охотно зафиксировал мои на них представления. По представлению Бабиева, за боевые отличия сам произведен в есаулы, а 12 апреля 1919 года — в чин полковника.
Вот почему Корниловский конный полк, его трагический конец, мне небезразличен, о чем для Войсковой Истории ведаю.
Приложение 1
ПАМЯТКА 1-ГО ЛАБИНСКОГО ГЕНЕРАЛА ЗАССА ПОЛКА ККВ,
ЕГО КОМАНДИРЫ В ВЕЛИКОЙ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНАХ
сост. П.Н. Стреляное (Калабухов)
Старшинство с 1842 г. Полковой праздник общий с Войском.
25 марта 1841 г. — сформирован Лабинский казачий полк из казаков четырех станиц Кавказской Линии и нижних чинов Тенгинского и Навагинского пехотных полков.
14 февраля 1845 г. — назван: 1-й Лабинский полк Кавказского Линейного Казачьего Войска (вместе со 2-м Лабинским полком входит в состав 2-й бригады).
1 августа 1870 г. — сформирован трехкомплектный 6-й полк Кубанского Войска, названный Лабинским.
24 июня 1882 г. — переформирован в три отдельных полка (по одному в каждой очереди) с сохранением наименования первоочередному Лабинский полк Кубанского Казачьего Войска.
24 мая 1894 г. — назван: 1-й Лабинский полк Кубанского Казачьего Войска.
26 августа 1904 г. — назван: 1-й Лабинский генерала Засса полк Кубанского Казачьего Войска.
Знаки отличий:
1) полковое Георгиевское знамя «За отличие при покорении Западного Кавказа в 1864 году» — пожаловано 20 июля 1865 г.;
2) знаки отличия на головные уборы «За штурм крепости Геок-Тепе 12-го января 1881 года» в 5-й и 6-й сотнях — пожалованы 4 июня 1882 г.;