Спасти президента

Машину вместе с шофером я отыскал в той же подворотне, где оставил. Дусю Кораблева запросто можно было взять врасплох. Несмотря на приказ неусыпно бдить, мой телохранитель открыл все дверцы настежь, а сам, шевеля губами, внимательно разглядывал нечто вроде карманного календарика. Легко было подкрасться к его уху вплотную и гаркнуть погромче:

— Едем!

Дуся подпрыгнул на сидении, роняя под ноги календарик. С обратной стороны картонки мудро заулыбался нынешний Президент, обнимающий надпись «Сделай правильный выбор». У меня возник хороший повод избежать разговора о непойманной Сашке.

— Ну и ну! — строгим голосом произнес я. — Вражескую агитацию разводим? Очень интересно!

— Да нет... — стушевался охранник. — Это я так, вчера у ресторана его подобрал, случайно... Туг гороскоп есть, на завтра.

— И что же обещают звезды? — иронически спросил я. — Давай-ка, глянь на моего Овна.

Дуся поднял свою дребедень и стал водить кургузым пальцем по строчкам.

— У Овнов неприятности, — виновато поведал мне он. — Вот здесь написано: «Вас подстерегает беда. Не старайтесь быть похожими на других».

— Прямо так и говорится? — хмыкнул я, забираясь в машину.

Все-таки Дуся обладает счастливым свойством поднимать мне настроение. Приятно сознавать, что здоровый рукастый мужик рядом значительно дурее тебя.

— Прямо так, — растерянно сказал мой голубой телохранитель.

— Тогда все о’кей. — Я отобрал у него дребедень с гороскопом и выкинул из окна автомобиля. — Этот совет не для меня, милый Дуся. Фердинанд Изюмов — экземпляр штучный, сработанный Богом по спецзаказу. Ничего похожего в мире нет... Заводи-ка мотор и поехали жрать.

47. СОРАТНИК ГЕНЕРАЛА ПАНИН

Немцы наступали. Сначала мелкими ударными группками они прощупали наши передовые части, затем жестоко потрепали нервы авианалетами и артподготовкой, а уж только потом ввели в действие основные силы. Мощный кулак из четырехсот пятидесяти тяжелых танков генерал-фельдмаршала Манштейна с размаху врезался в наши позиции, легко сминая 52-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Сладил черт с младенцем! Четыре сотни «тигров» с усиленной лобовой броней — это вам не дюжина мраморных слоников на полке! Таких зверюг обязаны были встречать реактивные пэтээры, но вместо них подразделения комплектовались обычными мухобойками системы Симонова. Всего за один день нас выдавили из Березова, Козьма-Демьяновки и еще десяти населенных пунктов, в том числе важного укрепрайона в Черкасском, откуда после фланговой немецкой атаки отошла с потерями 67-я гвардейская. Обстановка накалилась до предела. В любой момент танковый клин противника мог отрезать первый эшелон обороны от основных сил...

— Товарищ полковник, немцы! — В дверях возник мой адъютант капитан Дима Богуш.

— Много? — отрывисто спросил я. Рука моя устремилась к полевому телефону: срочно связаться со штабом фронта и просить огневой поддержки. Если на нас поперла дивизия «Мертвая голова», дело швах.

— Всего двое, — доложил адъютант. — Главный редактор газеты из ФРГ, с переводчицей. Вот его визитная карточка, товарищ полковник.

Только при виде немецкой визитки я пришел в себя и захлопнул мою настольную книгу. Танковые атаки Манштейна остались далеко в сорок третьем, под глянцевой суперобложкой тома маршала Жукова. Великого советского полководца я чтил и прежде — за особый талант стратега, а ныне, во времена всеобщего бардака, уважение к Георгию Константиновичу возросло у меня многократно. Сегодня кандидата с такой выдающейся биографией избиратели приняли бы на ура. Даже отъявленные шпаки не решились бы возразить против Жукова. Все-таки обидно, что маршал не дожил до президентских кампаний...

Правда, напомнил я себе, наш Генерал тоже слегка не дотянул — сложил буйную голову, тщеславный ублюдок. Но коней на переправе не меняют, пусть и околевших. Борьба продолжается. Ради Победы я на себе оттащу к другому берегу павшего битюга. Один за всех, и за ценой не постою.

— Чего надо этому фрицу? — осведомился я. Из острых готических буковок на визитке мне едва-едва удалось собрать имя гостя. Карл фон Вестфален. Аристократ, мать его растак! Наверное, каждое слово цедит через губу.

— Он желает беседовать с нашим кандидатом, — сообщил мне капитан Дима. — Типа интервью. Прикажете обрисовать ему ситуацию?

Богуш ни о чем не подозревал. Он верил, что Генерал по-прежнему задерживается в горах Кавказа. Процентов на восемьдесят так оно и было.

— Обрисуйте, — разрешил я. — И если...

Моя нога под столом случайно зацепила вещмешок, привезенный Крюковым. Генеральского адъютанта я упаковал в секретке, среди карт, однако грязный его сидор как-то выпустил из виду.

— ... если гостя устроит интервью со мною, — я тихонько стал задвигать ногою мешок подальше, — то пожалуйста. Я готов.

Никакой охоты болтать с немцами у меня не имелось. Но грубый отказ газетчику, да еще зарубежному, стал бы моей тактической ошибкой. Я очень надеялся, что спесивый аристократ Карл фон Как-его-там сам отыщет предлог уклониться от встречи с полковником Паниным: главным редакторам положено общение только с первыми лицами. Замы или соратники им уже мелковаты по чину.

Мои надежды рассеялись минуту спустя. Проклятый фон-барон не пожелал чваниться и, махнув рукою на субординацию, запросто изъявил согласие на беседу хоть с полковником.

Напрасно я ожидал увидеть подтянутого арийца с моноклем и белокурым пробором — как на историческом фото «Берлинская капитуляция». Вместо сухощавого нибелунга ко мне ввалился полненький джинсовый штафирка, весь заросший пегой бородой. Сопровождала его высокая фройлен, до белизны вытравленная перекисью водорода (или чем у них там делают нордических блондинок?). Не успев войти, этот Карл фон Пегая-борода располосовал комнату длинной пулеметной очередью фраз, в каждой из которых мне послышались воинственные хенде-хох и зиг-хайль. Я весь напрягся. Однако блондинка ловко перевела словесную пальбу на мирные рельсы. Гость, оказывается, лишь поздоровался со мною и выразил глубокую радость от встречи.

Причины этой радости я поначалу не уловил. Полковник Панин — не бутылка шнапса и не колбаса, чтобы нравиться с первого взгляда всяким бородатым фрицам, по которым плачет парикмахерская.

— Как член Европарламента герр Карл удовлетворен, — добавила крашеная фройлен, пока растрепанный фон-барон охлаждал кожух своего пулемета, — позитивными общественными переменами в России. Он видит своими глазами большой прогресс. Раньше ему в голову не приходило, что кандидат от «третьей силы» будет у вас признан очень перспективным политиком.

— О-о-о, зер перспективиш! — Довольный фриц торжественно растопырил три пальца. Пегая его борода всколыхнулась, словно камуфляжный кустик на ветру.

Услышав про «третью силу», я немедля разозлился. Провокационное выражение было запущено аналитиками, чью независимость с потрохами перекупил Железный Болек. Хитрая увертка пряталась за выбором отправной точки: с кого начинать считать. Продажная интеллигентская шушера заранее ставила во главу колонны Президента, в затылок ему — генсека, а нас уже подстраивали к этим двум. При любом командном расчете на первый-третий Генералу неизменно доставалось гиблое место в арьергарде. Дальше нас был один Изюмов со своею голубой партией пидоров. Если бы кто-нибудь вздумал пронумеровать и пидоров, их пришлось бы называть «четвертой силой». В хорошее же местечко нас вляпали эти шпаки — между генсеком и гомосеком!

— Уважаемый господин! — отчеканил я, глядя прямо в бесцветные глазки гостя. — Вас ввели в заблуждение. Нет никакой «третьей силы». Нет и не было. Помните, что говорил ваш Фридрих Великий? Сила в каждом государстве бывает только одна — первая, она же последняя. Армия.

При слове «Фридрих» собеседник радостно кивнул, не дожидаясь перевода. Но когда нордическая блондинка обратила мой ответ в немецкое гав-гав, физиономия гостя заметно скукожилась. Он виновато потеребил бороду и затрещал уже другим тоном: как будто сменил крупнокалиберный А-12 на легкий ручняк.