Ничейная земля

Она молчит.

— Это не праздный интерес. В каком-то смысле я отношусь к вам как к союзнице.

— Не понимаю.

— Просто: я ищу убийцу. (Кому Янина Витынская перескажет их разговор? Почему его все время преследует сознание того, что за ним следят, что каждое слово, каждое движение…) Ведь вы, вероятно, так же как я, не верите, что Юрыся убил Эдвард Зденек?

Ну хоть бы Витынская наконец перестала быть безразличной; влюбленная девушка должна использовать любую возможность. Если только она действительно влюблена! Если все происходит по самой простой схеме.

Завиша ждет ответа, а ведь он считал, что получит его немедленно. Скоро он перестанет верить в то, что услышит.

— Я уже сказала следователю, пан ротмистр, что Эдек этого не сделал. Я знаю, что человек может на какой-то момент перестать владеть собой, он был очень вспыльчивый, но убить…

— Вы его любите?

— Кого?

— Зденека.

Витынская смотрит на него с удивлением, пожимает плечами.

— Люблю, — подтверждает она сухо.

— Вы хотите ему помочь?

— Пан Ратиган обещал, что у Зденека будет хороший адвокат.

— Пан Ратиган проявляет большую заботливость.

— Да.

— И все же я хотел бы попросить вас ответить на несколько вопросов. Какая-нибудь мелочь иногда может иметь важное значение.

— Пожалуйста.

— Действительно ли у Зденека были причины вас ревновать?

— Нет, пан ротмистр.

— Никогда? Ведь он был ревнив?

— В последнее время я встречалась с паном Станиславом очень редко.

— А раньше?

— Не понимаю, зачем…

— Я уже объяснял…

— Чаще…

Вот теперь Завиша мог сесть на стуле поудобнее, расстегнуть пиджак и закурить.

— Так, моя дорогая, мы ни до чего не договоримся. Если вы хотите отделаться от меня недомолвками, то я встану и уйду. Я хочу о Юрысе знать все, что вам известно. Не исключено, что это поможет Зденеку. Если, конечно, вы хотите ему помочь. А может, это все же Зденек?

— Нет! — Это «нет», сказанное почти шепотом, звучало довольно неубедительно.

— Итак…

— Вы выступаете от чьего-то имени?

— Нет, уважаемая. У меня много друзей, но действую я только на свой страх и риск. Вы были любовницей Юрыся? Об этом вас спросят во время процесса.

— Понимаю. — Голос немного хриплый. Потом резко: — Вы хотите знать обо мне или о нем? — Сейчас она немного изменилась, стала более открытой. Все же природа не лишила роскошное создание коготков, возможно, в секретариате Ратигана она выполняет не только декоративные функции. — Если о нем, — продолжала Витынская, — то следовало спросить: хотел ли он, чтобы я была его любовницей? Да, хотел… А чего он добился, касается только меня.

— Понимаю. — Завиша не выглядит смущенным. — А вы? Как вы оцениваете прочность этой… дружбы?

— Он мне нравился. Это все.

— А он? Прошу вас, на сей раз говорите правду, ибо все это чрезвычайно важно. По-настоящему ли он интересовался вами? Был ли влюблен? Думал ли о будущем? Принимал ли всерьез ваши с ним отношения? Или, быть может, считал, что это только мимолетный флирт?

Витынская ответила не сразу.

— Мне кажется, — сказала она наконец, — что я ему нравилась. Мы никогда не говорили о любви.

— А о себе? Рассказывал ли он о себе, о других женщинах в своей жизни?

— О женщинах — никогда. Знаю только, что он не был женат.

Завиша вздохнул.

— Так о чем же вы говорили?

— О господи! Обо всем понемногу. Ему столько пришлось пережить во время войны.

— А он никогда не вспоминал о своем пребывании в Берлине?

— Никогда.

— Скажите мне, пожалуйста, связывали ли вы с ним какие-нибудь надежды?

— На будущее? Нет, пожалуй, нет… Может быть, только вначале… Он не был тем человеком, который умеет устраиваться в жизни. Легионер, высокие награды, большие знакомства — и что? Оказался в каком-то «Завтра Речи Посполитой», даже свои заметки никогда не подписывал. Ему не нужно было… Видите ли, я не терплю людей, не думающих о будущем, людей, которые от всего отказываются, а потом прикрываются ореолом таинственности.

— Поэтому ваша дружба и оборвалась?

Она пожимает плечами.

— И вы встречались все реже и реже… Он просил, хотел с вами встретиться, а вы отказывались, правда?

Снова пришлось ждать ответа.

— В последнее время он не стремился к встречам.

— Что значит: в последнее время?

— В последние несколько месяцев. Я звонила в газету, а он отвечал, что у него нет времени, что ему придется уехать… В октябре он у меня был только раз.

— Но ведь это же вы от него отказались!

Она снова пожимает плечами.

— Ах, вы ничего не понимаете! Я ничего подобного не говорила. Я сказала только, что стала с ним реже встречаться. А потом познакомилась с Эдвардом.

— Интересовала ли Юрыся ваша работа у Ратигана?

— Моя работа? — повторила она.

Завиша почувствовал на себе ее внимательный взгляд.

— Пожалуй, да. Немного. Его интересовал Ратиган. Впрочем, он всех интересует, а журналистов особенно. Станислав ведь был журналистом.

— Как проявлялся его интерес? Бывал ли он у вас на работе?

— Два или три раза… Но я никак не могу понять, какую связь имеют эти вещи…

— Когда-нибудь я вам объясню.

— Станислав был слишком любопытен. Я этого не любила… Он рылся в моих письмах, даже в секретариате вел себя как дома. Я не разрешала ему приходить.

— Знал ли Ратиган о вашей дружбе? Вспоминали ли вы когда-нибудь, разумеется перед убийством, о Юрысе, называли ли его фамилию?

— Конечно, пан ротмистр… Я моему шефу многим обязана, а он ко мне относится почти как к дочери.

— Как к дочери! — повторил Завиша.

— Ирония здесь ни к чему.

— И что же Ратиган сказал о Юрысе?

— Он его не знал и никогда о нем не слышал. Советовал мне быть осторожной. Он не любил журналистов.

— Вы уверены, что Ратиган никогда не слышал о Юрысе?

— Господин Ратиган — прекрасный человек и всегда говорит правду. Примите это к сведению, пан ротмистр.

— А он знал о том, что Юрысь приходит к вам в секретариат?

— Знал, и это ему не нравилось. Впрочем, его можно понять…

— Да. А о Зденеке вы тоже шефу говорили? Видно, он выполнял у вас роль исповедника?

— Нет, пан ротмистр. Друга. Не знаю, к чему вы клоните, но, простите меня, ваши вопросы не только нетактичны, но и не имеют отношения к делу. Следователь прекрасно понимал, что моя работа и мои отношения с Ратиганом не имеют никакого значения для следствия.

— Следователь показал себя необыкновенно прозорливым человеком. Но, если позволите, вернемся к Зденеку. От кого он узнал о существовании Юрыся?

— От меня, конечно.

— Почему вы ему сказали?

— У меня нет тайн. Все равно кто-нибудь насплетничал бы… что я иногда встречалась с паном Станиславом…

— Зденек был ревнив?

— Вы считаете, что меня нельзя ревновать?

— Вам это нравилось?

— Вы женаты?

— Нет.

— Поэтому-то так тяжело с вами говорить. Зденек мне несколько раз устраивал скандалы, да к тому же без всякого повода и смысла. Он ревновал меня ко всем. Даже к Ратигану.

— Вы об этом сказали следователю?

Поколебавшись, Витынская ответила:

— Ну, не… не такими словами.

— Ага. Выходит, следователь должен быть вами доволен. Правда ли, что Зденек искал Юрыся в редакции газеты?

— Я ничего об этом не знаю.

— Расскажите мне поподробнее о Зденеке. Что он за человек? Ведь вы собирались выйти за него замуж.

— Планы довольно неопределенные… Эдек очень способный, энергичный… Инженер Вежхоловский, у которого он работал, предрекал ему блестящее будущее. Он говорил: «Один из тех, кто может совершить переворот в архитектуре». Пан Ратиган был даже готов помочь ему закончить учебу… Но Эдек просто одержимый… — Она сказала это тихо, со злостью, почти с ненавистью.

— Чем?

— Скорее, кем. Есть у него друг по фамилии Крудель. Я ему сказала: «Выбирай — я или он». А Эдек ответил: «И он, и ты».